С огромной фотографии нахально смотрела на него жена. То ли улыбалась, то ли ехидно посмеивалась. Красивое, порочное лицо Антонины не вызывало сейчас эротических желаний. Другое дело — в первые годы их брака. Жена оказалась удобной во всех отношениях. Холодок отчуждения появился позже. Игорь Николаевич чувствовал: что-то изменилось в настроении жены, появились сугубо личные интересы, мешающие совместной жизни.
Раздался телефонный звонок. Кривцов снял трубку.
— Игорь Николаевич? Игоря Николаевича можно?
— Слушаю.
— Здравствуйте. Извините за беспокойство. Это — Валера, кузнец с ипподрома. Там не осмелился подойти. Решил позвонить.
— Вообще-то я не в восторге от этого вашего решения. Но раз уж позвонили… Что у вас?
— У меня к вам просьба…
Днем, подойдя к двери каптерки наездника I категории Михалкина, Валерий услышал разговор, заинтересовавший его, поэтому постучался не сразу. С некоторых пор он не спешил входить в конурки наездников. Прежде чем постучаться, слушал, что происходило внутри. Таким образом он узнал немало ипподромных тайн. Пока ему не удалось выгодно воспользоваться украденной информацией. Сейчас он пытался сделать это в очередной раз.
— У меня к вам просьба. Не могли бы вы помочь устроить племянницу кассиром на ипподром?
Работа прибыльная. Получить простому смертному ее практически невозможно: очень много желающих.
— Вы обратились не по адресу. Это — не в моей компетенции. Сходите в отдел кадров, поговорите с директором ипподрома. Вы — прекрасный специалист. Думаю, он вам не откажет.
— Никто слушать меня не станет. Другое дело, если похлопочете вы. У вас такой авторитет.
— Спасибо, конечно. Но, насколько я знаю, место кассира в кассе тотализатора никогда не пустует. Чтобы получить эту должность, нужны очень и очень убедительные аргументы. К сожалению, у меня таковых нет.
— Вас уважают не только служащие конторы, но и на трибунах. Мне это хорошо известно. Я разговаривал со многими, кто давно ходит. Все в один голос: Кривцову это — пара пустяков.
Игорь Николаевич насторожился. При чем здесь трибуны? Не дурак же он, чтобы ни с того ни с сего обращаться ко мне с такой просьбой. Не иначе как что-то пронюхал.
— Ваши друзья, Валерий, неверно вас информировали. Я могу очень немногое, да и то в пределах нашего управления. А интересно, за что же так уважают меня ваши приятели на трибунах?
Возникла пауза. Видимо, кузнец еще не решился выложить все до конца.
— Вот давеча побежал я на трибуны. Хотел поставить на одну лошадку. Прибежал, а кассы уже закрыты. Я к букмекеру. Он тоже не принимает. Тут мне и посоветовал мой знакомый: скажи, дескать, Игорь Николаевич послал. Принял. Покосился, правда, но деньги взял. Сразу-то я не сообразил, только потом догадался, кого мой знакомый имел в виду.
«Наврал, конечно, но соображает неплохо».
— А почему вы решили, что ваш знакомый имел в виду именно меня?
— Я потом у него уточнил. Он на ипподром давно ходит: уже лет двадцать пять. Знает все ходы и выходы.
Кривцов тут же прикинул. На ипподроме действительно есть люди, которые помнят, как он начинал «деятельность», ссужая под проценты тотошников деньгами, и догадываются о его причастности к букмекерским делам. Но какая там у него роль, знают всего два-три человека. Значит, и кузнец ничего толком не знает.
— Конечно, я поступил не лучшим образом, — продолжал Валерий, — но на что не пойдешь ради верного выигрыша? Сегодня, слышал, рэкетиры пытались наехать на букмекеров. Я как раз в это время проходил возле крытого манежа и видел там одного человека. Он наблюдал за вами через мощный фотообъектив.
— За мной?
— Думаю, что за вами.
— Почему?
— Я проходил у него за спиной. Он наблюдал за директорской ложей. В тот момент лишь вы и начкон беседовали у перил ложи.
— Интересно. Очень интересно.
— И я тоже подумал, что вам будет это интересно.
— Кто же этот человек? Вы его знаете?
— Да, но не так хорошо, как вы, Игорь Николаевич. Так похлопочете за племянницу?
— Попробовать могу, но никаких гарантий.
— Другого мне и не надо. Ваше слово — алмаз. Директор вам не откажет. Здесь я спокоен.
— Попробую. Так кто этот человек?
— Петр Егорович из главка.
— Решетников? Мой бывший начальник?
— Он самый. И я удивился. Никогда раньше не видел его на ипподроме. Только на выводках. А тут с внучкой и фотоаппаратом. Да и одет как-то странно, будто за грибами собрался.
— Думаю, ты ошибся. Зачем Петру Егорычу подглядывать за мной? Факт, что ошибся.
Сам того не заметив, Кривцов перешел на «ты». Однако кузнец тут же обратил на это внимание и понял: догадка его верна. Решетников следил именно за Кривцовым.
Днем, когда он увидел Решетникова на кругу с фотоаппаратом, то не придал этому никакого значения. Лишь позже, услышав под дверью Михалкина об афере с покупкой за бугром заведомо бракованных лошадей, понял: Кривцов и Решетников — два паука в одной банке. В принципе ему было безразлично, на чьей стороне быть в данном случае, хотя, был бы выбор, он, не раздумывая, встал бы на сторону Решетникова: тот похитрей. Но пока он не мог сообщить Решетникову ничего интересного о Кривцове. Все, что он знал о нем, было известно всем. Поэтому и решил поговорить с Игорем Николаевичем. Глядишь, что-то обломится.
— Конечно же, вы ошиблись.
Кривцов уже овладел собой. И вновь обозначил дистанцию.
— Что ж, попытаюсь помочь вашей племяннице. Надеюсь, и вы не откажете в моей просьбе. Услуга, как говорится, за услугу. Мне нужна решетка для камина на дачу. Красивая, кованая. И пара кочережек. Откуете?
— Нет проблем. И решетку, и кочережки. А если нужно, и кое-какими секретами могу поделиться. Я бываю у всех наездников. Иногда удается узнать что-то интересное, очень интересное. А как воспользоваться этим, не знаю.
— Охотно вам помогу и в этом. Решетку, вы понимаете, надо сделать с душой. Чтобы глаз радовала. Вы это умеете. Я знаю. Желаю удачи. Звоните.
Положив трубку, Игорь Николаевич задумался. Объект интереса Решетникова кузнец угадал точно, не узнал лишь причину. Да и не мог узнать. Своими планами Кривцов не делился даже с женой. Едва ли и Решетников догадывается о них, хотя основания для подозрений у него есть: Кривцов, как человек наиболее информированный о зарубежных покупках, имеет доступ ко всем документам. Но для того чтобы подозревать в чем-то именно его, у Решетникова должны быть веские причины. Синебродов обмолвился об Аграрном комитете Думы. Вполне вероятно, там у Решетникова есть глаза и уши. Но если я правильно сориентировался, оттуда прямой угрозы нет. Иначе он давно парился бы в Лефортово. Но с чего он задергался? Перестраховывается… Лишний раз проверяет мою лояльность. Если все обстоит именно так, то встреча сегодня на ипподроме с помощником депутата Государственной Думы очень некстати. Паниковать Кривцов не стал. Решил посмотреть, как будут развиваться события, а пока еще раз взглянуть на собранный против Решетникова компромат.
Прежде чем открыть тайник, устроенный в подоконнике, Игорь Николаевич тщательно задернул штору. Все бы хорошо, квартира — загляденье, если бы не девятиэтажный дом напротив, метрах в пятидесяти. По вечерам, когда включали в комнатах свет, интерьер просматривался оттуда в мельчайших подробностях. Задергивая штору, он едва не уронил горшок с цветком. Выругался, помянув недобрым словом жену. Как он называется? Никак не мог вспомнить. Андрон… Нет. Филон… А… Филодендрон. Довольный, что удалось вспомнить название цветка, Кривцов вынул бумаги и стал их бегло просматривать. Вот он, его камень за пазухой. Целая папка. Не все равнозначные. Некоторые можно представить как примеры головотяпства российских чиновников, если бы не финансовые документы, изобличающие Решетникова в преступном сговоре с владельцами зарубежных конных заводов.
Перелистывая бумаги, Игорь Николаевич обратил внимание на некоторый беспорядок.
«Неужели Тонька рылась в них? Этого еще не хватало. Надо убрать бумаги в другое место. Впрочем, не все. Кое-какие оставлю. Пусть порезвится в свое удовольствие. Хорошо, что вовремя заметил. Ее глупость могла бы мне дорого стоить».
Снова зазвонил телефон. Игорь Николаевич вздрогнул.
— Господин Кривцов?
— Да. Слушаю вас.
— Наконец, падла, я тебя достал. Не вздумай бросать трубку. Приеду к тебе и за яйца выволоку из постели.
Игорь Николаевич подключил магнитофон.
— Молодой человек, вы не ошиблись номером?
— Ты — Кривцов?
— Допустим.
— Чего же тогда мне мозги морочишь? Крутишь левый бизнес и не хочешь ни с кем делиться. Думаешь, самый хитрый? Налоги в казну не платишь, данью не обложен. Не жирно ли?
— Я слушаю, слушаю. Вы меня так напугали, что боюсь положить трубку.
— Хорохоришься? Погляжу, как ты запоешь с горячим утюгом на брюхе.
— Размялись? Теперь извольте объяснить: кто вы и что вам угодно?
— Мы — вольные стрелки. Понял? А нужно нам — денег.
— За какие услуги?
— За содействие вашему бизнесу.
— Каким образом вы собираетесь содействовать?
— Обеспечим крышу.
— В этом мы не нуждаемся. Крыша у нас не протекает. Из какой вы конторы? «Икопал»? «Ондулин»? Могу поспрашивать у знакомых.
— Рэкет. Так тебе будет понятней? Из ближнего зарубежья.
— С этого нужно было начинать. А то говорите загадками. Значит, из ближнего зарубежья? А может быть, из дальнего Подмосковья?
— Хотя бы. Думаешь, от этого тебе будет легче?
— Из Заречинского поселка?
На том конце провода вышла заминка.
— Что вы умолкли? Попал в точку?
По-прежнему тишина.
— Подождите, не кладите трубку. У меня к вам деловое предложение.
— Что за предложение?
— Разговор уже не телефонный. Могу предложить вариант. Если сам не можешь решать, дай трубку тому, кто может.
— Ты говори, говори.
— Значит, ты — Боря Резаный. Если есть интерес и люди, можем встретиться. Скажи, где и когда.