– Ты же понимаешь, что в итоге весь этот бардак будет квалифицирован как ритуальное убийство? – Полицейский вывернул Барбаре руку, демонстрируя ей её же собственные татуировки. Браслет наручников больно впился в запястье. – Не усугубляй ситуацию! Ты и так по уши в дерьме!
– Я ничего не сделала! – взвыла Барбара, пытаясь освободить руку.
Полицейский отпустил её и тяжело рухнул на стул. Кажется, допрос утомил его не меньше, чем подозреваемую. Открыв пачку сигарет, он откинулся на спинку стула, чиркнул зажигалкой и закурил, не сводя с девушки внимательного взгляда.
– Тебе будет назначена медицинская экспертиза, – сообщил он спокойным голосом. Его широкий лоб блестел, а глаза покраснели от бессонной ночи. – Исходя из того, что я видел, ты сожрала свою мать.
– О чём вы говорите?!! – Барбара не могла поверить своим ушам. – Разве её тело…
Девушка хотела сказать «было съедено?», но горло как будто перехватил железный обруч. Полицейский как ни в чём не бывало продолжил:
– Когда медики подтвердят присутствие дээнка матери в твоём желудке, тебе светит пожизненное заключение. Экспертиза – вопрос нескольких часов.
Барбара прекрасно знала, что никакого ДНК мамы в её организме нет. Но и без этого полиция попытается повесить на неё эти два убийства.
– Сейчас к тебе придёт следователь. – Полицейский глубоко затянулся и погасил сигарету о дно пепельницы. – Удачи не желаю.
Пробормотав что-то вроде «больная сука», он удалился, а Барбара опустила голову на руки и закрыла глаза. Её тошнило, у неё кружилась голова, а самое ужасное – всё только начиналось.
Барбара не могла поверить, что оказалась в такой ситуации. А ведь мать оказалась права по всем пунктам – и по поводу опасности, исходившей от отца, и по поводу обучения колдовству. И само собой, по поводу полиции, контактов с которой следовало избегать любой ценой.
Барбара посчитала себя умнее матери, пытаясь сделать всё по-своему… а в итоге разрушила собственную жизнь. В некотором смысле полицейский не ошибался – она убила и собственную мать, и Дейлинку. Не буквально, не своими руками. Но их гибель на совести Барбары, оставившей мать в самый неподходящий момент. Жгучее чувство вины металось внутри, подобно шаровой молнии.
С точки зрения следствия всё выглядело очень просто. Помешанная на оккультизме девица убила и съела собственную мать, такую же ненормальную ведьму. А потом отправила на тот свет подругу, размазав её по дверям католического собора. Самое настоящее ритуальное убийство, подробности которого ещё долго будут мусолить в прессе. Барбара услышала, как открывается дверь, но даже не повернула головы. Раздался звук отодвигаемого стула, и мужской голос произнёс:
– Барбара?.. Как, чёрт побери, ты во всё это вляпалась?
Девушка распахнула глаза. Этот голос она не слышала несколько лет, но узнала бы и через века. Перед ней сидел не кто иной, как Рудольф Новак. Тот самый Руди, её первая любовь. За эти годы он возмужал, обзавёлся щетиной и глубокой складкой между бровями. И судя по форме, теперь он работал в полиции.
– Рудольф… Ты… ты…
Силуэт Рудольфа начал расплываться. Барбара зарыдала, не зная, что сказать. Её раздирали противоречивые чувства – появление Рудольфа было словно луч света в кромешной тьме… но, будь её воля, она бы ни за что не захотела встретиться с ним при подобных обстоятельствах.
– Успокойся, мы всё уладим, – произнёс Рудольф. – Увидев твою фамилию, я сделал всё возможное, чтобы получить это дело. И я на твоей стороне.
Он говорил спокойно и, кажется, считал, что Барбара невиновна. Сейчас она так нуждалась в человеке, который не будет выкручивать ей запястья и орать в лицо, брызжа слюной, а просто попытается разобраться в ситуации! А если это к тому же окажется Рудольф, её Руди… Постепенно рыдания перешли во всхлипывания. Чувствуя неловкость за то, как выглядит, Барбара вытерла глаза и произнесла:
– Я этого не делала. Ты мне веришь?..
– Верю. Но против тебя огромное количество улик.
– А есть улики, которые говорят, что я никого не убивала?!
– Есть кое-какие моменты, которые, скажем так, непросто объяснить. – Рудольф потёр подбородок, и жёсткая щетина отозвалась характерным хрустом.
У Барбары защемило сердце. Её первый и единственный в жизни поцелуй случился с человеком, который сидел сейчас по другую сторону металлического стола. И тогда у него едва начинала пробиваться борода.
– Что… – Барбара с трудом проглотила подступивший к горлу комок. – Что за моменты?
– Пани Кадлец погибла, когда её размозжило пустым гробом о двери собора Святого Вита. Один человек не способен провернуть такое. А значит, версия о том, что ты в одиночку отправила на тот свет и мать, и подругу, рассыпается.
– Я никого не убивала. – Сегодня Барбара повторила эту фразу уже раз пятьсот, не меньше.
– Давай начнём с самого начала. Восстановим общую картину в том виде, как представляешь её ты. И попробуем найти нестыковки с тем, как эти события видит полиция… – Рудольф открыл блокнот, достал из картонной папки и разложил на столе какие-то распечатки. – Итак, ты исписала рунами старинные бочки в «Хмельном гусе». Пан Гесс свидетельствует против тебя. Ты это сделала?
– Бочки испортила мама. Но это вообще неважно.
– Барбара, пойми, в этом деле любая мелочь может иметь значение. – Рудольф строго посмотрел на подругу детства. – Как же фрау Вернер попала в пивную? И зачем ей понадобилось портить бочку?
– Мама взяла ключи из моей сумочки. Так я думаю. Она пыталась защитить меня, обезопасить это место от… – Девушка замялась.
– От злых духов? – подсказал Рудольф.
– Ну да. От них самых…
Рудольф перечислял факты, уточняя у Барбары, всё ли верно: «Ты утверждаешь, что, когда вернулась в квартиру, фрау Вернер была ещё жива?»; «Карлика сопровождала обезьяна?»; «Здесь написано, что гроб несли скелеты, одетые во фраки. Серьёзно?.. Ты на этом настаиваешь?».
Барбара сама понимала, что её показания звучат как бред сумасшедшего. Но всё, что она могла, – это говорить правду. Когда её только привели в участок, посадили за этот стол и начали допрашивать, она была испугана и сбита с толку. Придумать ложь, которая устроила бы следствие и одновременно помогла сохранить свободу, – такая задача казалась невыполнимой. И отмолчаться не получилось – полицейские знали, как надавить на подозреваемого. В итоге им пришлось слушать про карлика с дохлой обезьяной, тьму над собором Святого Вита и ходячих скелетов. Но сейчас Барбару расстраивало другое – то, что Рудольф избегал смотреть ей в глаза. Он зачитывал выдержки из полицейских отчётов, уткнувшись в документы, а когда спрашивал что-то, параллельно делал пометки в блокноте. Казалось, он постепенно приходил к мысли, что по его подруге из Серебряного Ручья плакала комната с мягкими стенами…
Внезапно девушку пронзила пугающая мысль: а вдруг Рудольф играл роль того самого «хорошего полицейского» и лишь делал вид, что считает её невиновной? «Увидев твою фамилию, я сделал всё возможное, чтобы получить это дело» – так он сказал. Но ведь это могло оказаться ложью. И вызвался Рудольф, потому что хотел получить повышение, расколов девчонку, которую на самом деле считал убийцей и каннибалом? Что, если недели, проведённые вместе с ней в Серебряном Ручье, для него ничего не значили?..
– Ладно. В общем и целом картина ясна, – сказал Рудольф, закрывая блокнот. – А теперь мне придётся отправить тебя на медицинское освидетельствование.
– Ты мне не веришь, так? Ты думаешь, что я могла убить маму и Дейлинку?
– Барбара, не имеет значения, что думаю я. – Рудольф всё-таки оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на девушку. – Но процедура именно такая. И я никак не могу на это повлиять. Тем более для невиновного человека медицинский осмотр – простая формальность.
Барбара уставилась на дальнюю стену, значительную часть которой занимало огромное зеркало. Скорее всего, прежде чем войти в комнату, Рудольф стоял за этим стеклом и смотрел, как толстый полицейский выкручивает ей запястье. Если это игра в доброго и злого копа, лучше бы Рудольф сжалился и просто вышиб ей мозги из пистолета!..
– Как долго мне придётся здесь пробыть? – спросила девушка.
– Кто знает! Для начала ты должна пройти освидетельствование, через пару часов мы получим результаты. Затем нас ждёт очень долгий и подробный разговор.
– Но ведь я уже всё рассказала!
– Нет, – покачал головой Рудольф. – Ты должна будешь во всех деталях рассказать мне о событиях сегодняшней ночи, ответить на все вопросы. Обвиняя в убийстве какого-то карлика, ты лишь…
– Это не просто карлик! Это демон!
– На демона наручники не наденешь, увы. И, боюсь, судья не выдаст мне ордер на арест Бафомета.
– Рудольф, это не смешно, – выдохнула Барбара.
– Да уж, смешного в этой ситуации мало. Тем не менее это не последний наш разговор. И помни: каждое слово, произнесённое в этой комнате, записывается и фиксируется. Если начнёшь путаться в показаниях, это сработает против тебя.
– Я отдаю себе в отчёт в том, что говорю, – сказала Барбара.
– Тебе также придётся пообщаться с психиатром. Учитывая специфику дела, результаты этой экспертизы будут иметь решающее значение, – сказал Рудольф и, понизив голос, добавил: – Я бы советовал тебе стоять на своём.
– Что? – Барбара округлила глаза.
– Принудительное лечение в психиатрической клинике лучше пожизненного, – чуть слышно произнёс молодой человек. – Придерживайся того, что говорила с самого начала, и, возможно, сумеешь избежать тюрьмы.
Барбара ощутила, как лишается последних сил. Руди считал её либо сумасшедшей, либо симулянткой. Но разве стоило ждать от него чего-то иного? Рудольф Новак покинул Серебряный Ручей и отца-алкоголика, выучился на полицейского, стал достойным человеком. В его мире не было места тьме, пожирающей луну и звёзды, монстрам, похожим на размалёванных клоунов, и колдовству. Может, он и сочувствовал Барбаре, но не мог принять её историю, как добропорядочный католик не мог принять верования островитян-язычников.