– Ты в порядке? – Рядом возник Рудольф и осторожно обнял её за плечи.
– Нет, не в порядке. – Барбара покачала головой. Её так и не стошнило, но желудок продолжал сжиматься. – Я видела эту тварь. Но каким-то образом забыла об этом! Как вообще такое возможно?
– Подавленные воспоминания? – предположил Рудольф. – Я, конечно, не психолог, но слышал, что такое возможно.
– Я… я, наверное, совсем ненормальная. – Губы Барбары задрожали, глаза наполнились слезами. – Что у меня с головой, Рудольф?
– У тебя с головой полный порядок. Я бы на твоём месте тоже попытался забыть такое чудище. Сколько тебе было лет, когда ты его видела?
– Четырнадцать. Это произошло в тот день, когда мы уехали из Серебряного Ручья. Мама остановилась на обочине и ушла в лес. Я потянула лодыжку и не могла нормально ходить, но всё равно пошла…
– И увидела, как твоя мать создаёт это существо?
Барбара снова ощутила подступающую тошноту. Она вдохнула, выдохнула и произнесла:
– Нет. Думаю, она создала его заранее.
– Если ты сейчас не готова вспоминать, мы можем вернуться к этому позже, – сказал Рудольф, заглядывая Барбаре в глаза.
– Нет уж. Я и так слишком долго не позволяла себе самой думать об этом. Ты должен знать, что там произошло. Это может оказаться важным.
Рудольф коротко кивнул, и Барбара продолжила:
– Когда мама сказала, что мы уезжаем, я была в отчаянии, не знала, что делать. Это стало настоящей пыткой. Когда я думала, что больше не увижу тебя, мне хотелось умереть. – Только сказав это, Барбара сообразила, что тем самым практически призналась Рудольфу в любви. Впрочем, он и бровью не повёл. Смущённо опустив глаза, она продолжила: – Я надеялась уговорить маму остаться и пошла за ней в лес. И там увидела это чудовище.
Барбара решила, что больше никогда не взглянет на фотографию. Одного раза хватило с лихвой. Рогатая, крылатая тварь выглядела так, словно с неё содрали кожу. Кое-где между мясистыми наростами и узловатыми мышцами торчали пучки шерсти, где-то пульсировали вены. Глаза – два мутных шара – сочились влагой. Тогда Барбара решила, что этого демона прислал её отец. Она и предположить не могла, что его создала фрау Вернер, поколдовав над останками дохлых собак и свиными головами. Это был какой-то вид некромантии, и до сегодняшнего дня Барбара понятия не имела, что её мать способна на такое.
– Оно спустилось с неба, размахивая кожистыми крыльями, – сказала Барбара. – Увидев это, я просто оцепенела от ужаса и даже закричать не смогла. В лапах оно держало какую-то коробку. Небольшую, размером с книгу. Я думала, демон сразу же накинется на маму, но вместо этого он протянул ей коробку. А потом начал разваливаться. Распадаться на куски гнилого мяса. Даже на расстоянии я чувствовала, как он воняет. – Барбара вздрогнула от омерзения.
– А что твоя мать?
– Ничего. Подождала, пока оно превратится в кучу дохлятины. А когда повернулась, чтобы уходить, увидела меня. Я бросилась бежать, но, конечно же, сразу упала. Помню, мама помогла мне встать и довела до машины. Вот и всё.
– Вы не говорили о том, что там произошло? – уточнил Рудольф.
– Нет. Мне плохо запомнились несколько последующих дней, всё как в тумане. Я сильно заболела. Походило на грипп, но думаю, всё дело в ожоге, который никак не хотел заживать, и в нервах… я постоянно думала о тебе, а о демоне вообще не вспоминала. Наверно, я поставила себе какой-то запрет, и это сработало.
– Да уж, в ожоге… – чуть слышно пробормотал Рудольф. Ему явно не хотелось вспоминать обстоятельства, при которых Барбара получила ожог и подвернула лодыжку. Он тряхнул головой, словно хотел прогнать ненужные мысли, и произнёс: – Думаю, в сумке окажется та самая коробка, которую твоя мать забрала у демона. Если это не так, значит, мне напрасно выдали значок детектива.
Сказав это, Рудольф направился к машине. Барбаре не оставалось ничего другого, кроме как вернуться на пассажирское сиденье. Она нехотя взяла сумку и вытащила оттуда прямоугольную коробку, похожую на деревянный ящичек из-под дорогих сигар.
– Тебе не зря выдали значок.
В верхней части имелось застеклённое окошко, так что Рудольф и Барбара сразу же увидели, что находится внутри. Там, на зелёном бархате, лежала высохшая человеческая кисть, зафиксированная проволокой. Пальцы ссохлись, став тонкими, кожа и ногти сделались коричневыми, как у египетской мумии.
– Кажется, я знаю, что это такое, – сказал Рудольф. – Это мощи святой Варвары. Их украли из собора в Серебряном Ручье как раз в тот день, когда мы с тобой расстались. Это было громкое дело. Думаю, тогда наш городок впервые попал в центральные новости.
– Мама готовила ограбление собора, – выдохнула Барбара. – И для этого создала демона!
– Думаю, так и есть.
– Выходит, дело не в нашей с тобой дружбе. Мама всё равно забрала бы меня из Серебряного Ручья.
– Да, – кивнул Рудольф. – Город у нас маленький, и в первую очередь полиция начала бы проверять чужаков. А твоя мать была осторожной фрау. Кстати, для чего ей понадобилась рука святой Варвары?
– Ну, это как раз не загадка. – Барбара передала шкатулку Рудольфу и заглянула в сумку. Больше там ничего не оказалось. – Святые мощи – сильный оберег от нечистой силы. Мы с мамой прятались от демонов, и такое оружие могло бы нам очень пригодиться.
– Почему же она не использовала это против нашего приятеля-акробата? – Рудольф постучал ногтем по стеклянной крышке.
– Не знаю. Скорее всего, осталась дома, потому что не знала, когда я вернусь. Ей следовало сходить на почту.
– А мы сможем использовать мощи?
– Узнаем, когда стемнеет, – мрачно усмехнулась Барбара.
– Кстати об этом. – Рудольф посмотрел на часы. – Пора выдвигаться. Бабушка Ингрид заждалась.
Фотографии, книга и шкатулка с рукой святой Варвары вернулись в сумку. Рудольф положил её между креслами и вырулил со стоянки. Барбара чувствовала себя опустошённой и разбитой, но понемногу успокаивалась. Мама много врала, хранила зловещие тайны и, похоже, занималась чёрной магией. Но благодаря этому у них появился серьёзный оберег, а вместе с ним и шанс отпугнуть Шарманщика. Когда «МИНИ Купер» выехал за пределы Праги, Барбара осторожно спросила:
– Ты действительно не забыл меня за эти годы? И верил, что мы когда-нибудь увидимся?
Вместо ответа Рудольф кивнул. Барбара продолжала смотреть на него, и в конце концов он произнёс:
– У меня в жизни было не так много хорошего. Вспомнить нечего, если честно. Но тебя я всегда помнил.
Барбара сглотнула комок и отвернулась к окну. Она не хотела, чтобы Рудольф видел, как увлажнились её глаза.
Интерлюдия четвёртая, последняя
Четырьмя годами ранее
– То есть ты хочешь сказать, что феи реально существуют?
– Ну конечно. Это тебе любая ведьма подтвердит.
– У меня больше нет знакомых ведьм, кроме тебя.
– Ты уверен? Знаешь, как правило, настоящие ведьмы скрывают, что занимаются ремеслом. Например, твоя учительница по математике может оказаться настоящей ведьмой.
Заросшая сорняками дорога уходила вверх. Рудольф и Барбара уже несколько раз делали остановки, и сейчас юноша в очередной раз свернул к поваленному дереву, лежащему на обочине.
– Ладно, считай, ты меня убедила. Моя учительница по математике и правда настоящая ведьма. И это тебе подтвердит любой школьник Серебряного Ручья.
Последняя фраза являлась переиначенным утверждением Барбары о ведьмах. Она усмехнулась и показала Рудольфу язык.
В лесу царило безмолвие. В современном мире почти не осталось по-настоящему тихих мест, и, даже углубившись в лес, ты мог услышать дальний гул автострады или гудок поезда. Но здесь, среди холмов, окруживших Серебряный Ручей, казалось, что цивилизация со своими машинами попросту исчезла. Барбаре нравилось это ощущение. Сейчас она нуждалась только в одном человеке из нескольких миллиардов, населявших планету, и он находился рядом.
Рудольф сел на гладкий, словно отполированный ствол дерева и, весело поглядывая на Барбару, произнёс:
– Так, а что по поводу фей? Как они выглядят?
Дерево лежало под углом. Барбара села выше Рудольфа и тут же сползла, прижавшись к нему боком. Он как бы невзначай положил руку ей на талию.
– Я не знаю, как они выглядят. – Барбара произнесла это ворчливым тоном, хотя прикосновение Рудольфа заставило её сердце забиться с удвоенной скоростью. – Я их ни разу не видела. Это же лесные духи, их можно только почувствовать.
– А я думал, это такие маленькие пани с крыльями, как у стрекозы.
– И откуда ты это узнал? Из мультиков?
– Конечно же нет. Вычитал в магической книжке, которую мне подарил знакомый единорог.
– Очень смешно! – Барбара закатила глаза. – Тебе не в полицию надо, а в стендап!
– Нет, спасибо, я, конечно, смешной, но не настолько, – произнёс Рудольф и, бросив на Барбару долгий взгляд, добавил: – Знаешь, ты самая странная девчонка из всех, кого я знаю.
В этот момент Барбара ощутила нечто крайне неприятное. Казалось, в грудь ей вонзилась ледяная игла и остановилась, не дойдя до сердца всего пару миллиметров. Стоит ещё немного надавить, и всё, конец.
«Зачем я несла эту чушь про фей?» – подумала Барбара, внутренне сжимаясь.
Находясь наедине с Рудольфом, она часто забывалась и начинала говорить такие вещи, о которых не рассказала бы никогда и никому. Могла болтать про магию, про свою странную жизнь и бесконечные переезды. Даже про демонов, которых посылал её отец. Рудольф иногда подшучивал над ней, вот как сейчас, но делал это не злобно. Барбара знала, что маме не понравились бы эти разговоры. Мало того – она была бы в шоке, узнай, с какой лёгкостью её дочь выбалтывает семейные тайны.
– Ты считаешь меня… ненормальной? – пробормотала Барбара.
– Нет.
– Неправда.
– Послушай, Барбара. – Рудольф спрыгнул со ствола и встал напротив подруги так, что их лица оказались на одном уровне. – Когда я сказал, что ты странная, то не хотел тебя обидеть. Странная – это значит необычная. Не такая, как остальные. Этим ты мне и нравишься.