– Ты ничего мне не сделаешь, – сказал карлик. – Иначе погибнешь сама.
Кажется, на сей раз он решил обойтись без цирковых представлений и дурацких шуточек. Румпельштильцхен и Эльза Вернер просто стояли друг напротив друга, и никто не спешил напасть.
– Мы – одно целое. – В кои-то веки голос демона, неизменно ехидный и глумливый, звучал серьёзно.
– Мама, о чём он говорит? – спросила Барбара. Она поднялась с пола и теперь стояла посреди меловой пентаграммы, которая, впрочем, была неспособна защитить её от зла.
– Чтобы создать его, я использовала магию крови, – объяснила фрау Вернер, не отрывая взгляда от Румпельштильцхена. – Мы связаны, и он подпитывается моей жизненной силой. Пока я слабею, он становится сильнее. Но если один из нас погибнет, это убьёт и другого.
Барбара осознала весь ужас ситуации. Она надеялась, что Рудольф принесёт на чердак мощи святой Варвары и это поможет одолеть демона, но, похоже, тот стал слишком силён. Ведь похищенная из Серебряного Ручья реликвия не помешала ему проникнуть в особняк.
– Я знаю, что ты задумала. – Румпельштильцхен погрозил старшей Вернер крючковатым пальцем. – Ты не смогла изгнать меня при помощи своей глупой книжки и теперь хочешь остановить всё это, совершив самоубийство. Нет уж. Процесс закончится, твоя сила станет моей, и я стану свободен. Вот тогда и сможешь спокойно броситься в объятия Дьявола, но не раньше.
– Магия крови – страшная магия, – произнесла Эльза Вернер. – Барби, пусть это будет твой последний урок колдовства. Никогда не пользуйся ничем подобным.
С этими словами она поднесла руку к лицу и впилась зубами в собственную ладонь. Румпельштильцхен резко подался вперёд, как будто в попытке остановить её, но фрау Вернер тряхнула прокушенной кистью. Брызги крови забрызгали его мучнистое лицо. Карлик взвизгнул и попятился, а его плоть начала пузыриться, как будто по жилам фрау Вернер бежала концентрированная кислота.
– Мерзкая шлюха! – завизжал Румпельштильцхен, царапая собственное лицо. – Я тебя на клочки порву!
Старшая Вернер шагнула к столу и положила раненую руку на лампаду. Кровь струйкой бежала по пальцам, смешиваясь с маслом; на верёвочном фитиле плясал огонёк, превращая лицо в жуткую мерцающую маску. Прежде чем Барбара успела сообразить, что будет дальше, её мать подняла лампаду и вылила на себя содержимое.
– Нет! – крикнула Барбара, но фигуру матери уже объяло пламя.
Лампада выскользнула из рук, превратившихся в два факела, и разлетелась на осколки. В тот же миг Румпельштильцхен утратил облик сказочного карлика в костюме-тройке. Теперь Барбара видела перед собой куклу, сшитую из кусков гнилого мяса. Некоторые фрагменты влажно блестели, другие были покрыты клочьями шерсти или перьями. На груди, подобно манишке, болталось нёбо какого-то животного с торчащими зубами.
Фрау Вернер покачнулась, толкнув бедром стол, и расставленные на нём склянки со звоном посыпались на пол. Сделав шаг в другую сторону, она взмахнула пылающими руками и упала перед колдовским алтарём. Чердак наполнился запахом сгоревшего мяса и волос, но даже это не могло перебить вонь, которую источал Румпельштильцхен. На пол сочился гной и сукровица, грубые швы расходились, но существо продолжало стоять на коротких ножках. Слепо шаря руками, оно двинулось на Барбару. А та застыла на месте, не в силах пошевелиться. В этот момент на лестнице загрохотали шаги.
– В сторону!
Чья-то рука отстранила Барбару, и под сводами чердака загремели выстрелы. Пули прошивали жуткую куклу, и после четвёртого или пятого попадания Румпельштильцхен вдруг развалился на части. Теперь на том месте, где он стоял, осталась лишь куча смердящего мяса и требухи.
Краем глаза Барбара увидела Бруно Вернера. Он сорвал с кресла-качалки плед и набросил его на обгоревшие останки фрау Вернер. На чердаке резко потемнело.
– Всё закончилось, – прозвучал над ухом голос Рудольфа. – Демон больше не вернётся.
Барбара едва ли запомнила, как спускалась на первый этаж, и удивилась, обнаружив себя сидящей в кресле. Рудольф сидел рядом на корточках и держал её за руку. На щеке у него появилась глубокая царапина, серую толстовку забрызгала кровь, но главное, он был жив. А кругом суетились какие-то люди с оружием, среди которых Барбара не увидела ни одного полицейского. Бруно Вернер, уже не похожий на доброго дедушку, раздавал приказы.
– Мы победили? – спросила Барбара.
– Да. – Рудольф протянул ей стакан, в котором, судя по цвету и запаху, был виски. – Акробат допрыгался.
– И что теперь? Куда мы пойдём?
– Пока останемся здесь, а там будет видно. У нас есть труп фрау Вернер, а это значит, обвинение против тебя рассыплется.
Виски обжёг горло, вспыхнул в желудке. Рудольф молчал, и Барбара задала вопрос, который беспокоил её куда сильнее обвинений в убийстве матери:
– Ты не оставишь меня? После всего, что здесь произошло?
– Какой ответ тебя устроит?
– Ты знаешь.
– Я никуда не денусь, – сказал Рудольф. – Мы вместе навсегда, и никакие демоны этого не изменят.
Эпилог
Барбара стояла у огромного панорамного окна и смотрела на самолёты. Она всю жизнь путешествовала по городам и странам, но никогда не была в аэропорту. Теперь же в кармане у неё лежали загранпаспорт и билет в Индию. Бруно Вернер, оплативший их свадебное путешествие, не понимал выбора молодых. «Вы когда-нибудь пробовали индийскую кухню? – ворчал он. – Это же всё равно что отобедать напалмом!» Но у Рудольфа и Барбары имелись на этот счёт свои соображения.
– Держи. – Рудольф, ходивший к торговым автоматам, протянул Барбаре пластмассовый стаканчик с кофе. – Посадка начнётся через пятнадцать минут.
– Угу… – Она сделала глоток.
– Волнуешься?
– Нет!.. Я, конечно, никогда не летала, но карты сказали, что перелёт пройдёт успешно.
Рудольф слегка поперхнулся кофе и с удивлением посмотрел на Барбару.
– Ты сейчас серьёзно?
– Шучу, разумеется. Ты же знаешь, что больше мне это не нужно.
После того, что произошло на чердаке особняка, Барбара твёрдо решила не иметь дела с магией. А месяц назад, ещё перед свадьбой, она свела с рук все до одной татуировки. Процесс был долгим и болезненным, но будущая фрау Новак считала, что это того стоило.
– Я думаю, ты слишком категорична, – сказал Рудольф. – Мне всегда нравилось видеть тебя за картами. Признаться, ещё мальчишкой я считал, что это… сексуально.
– Ах вот о чём ты тогда думал? – Барбара вскинула бровь.
– Разумеется, я об этом думал! Мне было семнадцать!
– Любишь юных ведьмочек?
– Люблю тебя.
За панорамным окном продолжали взлетать самолёты. Рудольф и Барбара любовались этим зрелищем, пока голос из громкоговорителя не объявил их рейс.