— Тем более что я не была достойна ни его, ни тебя, — произнесла она еле слышно.
— Говард в тюрьме, — сообщил Дойл.
— Oui. Я знаю.
— Он в ужасном состоянии. Теряет рассудок. Им кто-то манипулирует.
— Говард слишком долго играл с огнем.
— Нам… не удалось как следует поговорить. — Дойл заметил улыбку на губах Мари. — Говард очень странный, но он нам нужен, чтобы вернуть «Книгу Еноха».
— И как ты собираешься вызволять его из тюрьмы?
Дойл пожал плечами.
— Ты ходил на киностудию? — спросила Мари.
— У меня не было выбора.
— Encore, c'est fou[15]! Зачем? Ты же знал, что он скажет.
— Надеялся, что этот человек изменился.
— Да скорее небо обрушится на землю. Нет, обойдемся без этого мага.
— Не представляю как.
Мари расправила плечи. В глубоком вырезе платья рельефно обозначилась грудь.
— Попробуем что-нибудь придумать. Я ведь тоже кое-что могу.
Дойл откашлялся.
— Давай попробуем.
ГЛАВА 17
Вспыхнула магниевая пудра фотографа, на мгновение осветив переулок. Детектив Маллин отвернулся.
— Закурить есть? — спросила Замарашка, худая, как щепка, проститутка с лошадиным лицом. От холода ее спасала лишь драная шаль.
Пока Маллин давал ей сигарету, взорвалась еще одна вспышка. На тротуаре толклись полицейские, выдыхая в холодный влажный воздух клубы пара.
— Так на чем мы остановились? — Маллин посмотрел на Замарашку.
— Ну вот я и говорю, Джимми, он у меня постоянный. Любит заниматься этим стоя. Я повела его на детскую площадку, но ему там не понравилось. У него же две дочки. Ну мы двинулись в переулок, а там… — Она замолчала.
— Его трогали?
— Нет.
Маллин заметил, как дрожат ее руки, когда она подносила к губам сигарету. Замарашка была закаленной девушкой, видела мертвецов много раз. Однажды даже чуть не перерезала горло клиенту осколком стекла. А теперь вот готова заплакать.
— Что сделали с Декстером эти подонки… — Ее голос дрогнул.
— Иди домой, Замарашка, согрейся, — посоветовал Маллин.
— Спасибо, детектив.
Он поежился. Холод пробирал его до костей. Полицейские расступились, пропуская шефа к месту происшествия. Фотограф стоял на коленях, нацелившись камерой на убитого. Нажал на кнопку затвора. Ослепленный вспышкой, Маллин поморщился и махнул:
— Достаточно. Иди.
Фотограф поднялся, поправил шляпу.
— Может, сделаем еще парочку снимков, детектив? Очень уж красиво.
— Убирайся! — рявкнул Маллин.
Обиженный фотограф схватил штатив и зашагал прочь.
Маллин прошелся по переулку. Дрожащие руки Замарашки почему-то не давали ему покоя.
Декстер Коллинз — не старуха и не молодая девушка. Маллин знал его достаточно хорошо и считал славным парнем. Декс не боялся схлестнуться с гангстерами, мог постоять за себя. Но на сей раз ему, видимо, не повезло. Маллин нагнулся. Это была одна из самых жутких сцен, какие он когда-либо видел. Глаза убитого с лопнувшими кровеносными сосудами на холоде стали молочно-голубыми. Коротко подстриженная борода вся в запекшейся крови, уши тоже. Маллин насчитал по крайней мере дюжину глубоких колотых ран. Бледно-серая кожа вся испещрена странными голубыми венами, проступившими на поверхности, начиная со лба и кончая ступнями.
Он повернулся к полицейским:
— Переверните его.
Они подняли Декстера за руки и за ноги. Положили лицом на тротуар. Превозмогая отвращение, Маллин оторвал прилипшие к спине убитого газеты, заранее зная, что увидит. Действительно, как и у предыдущих жертв, позвоночник Декстера был вырезан. В последние несколько суток стояла минусовая температура, поэтому нельзя было определить, убит ли он прошлой ночью или раньше. Значит, Лавкрафт по-прежнему оставался главным подозреваемым. Но Маллин сознавал, что это идиотизм. Декстер раздавил бы Лавкрафта одной рукой, как муху.
Его убивали несколько подонков. А это уже совсем другая статья уголовного кодекса, не важно, нравится такой оборот дела Полу Кейлебу или нет. И совершенно неясны мотивы. Погибшие были незаметными людьми. Не богачи, не знаменитости.
Маллин снова вспомнил Дойла. Странный старик. Оказывается, знаменитый писатель, а так умело орудует тростью, причем как молодой. Разумеется, он не убийца, но тогда какого черта врал насчет знакомства по переписке? И зачем пришел к Лавкрафту на ночь глядя?
И самое главное, кто и почему подставил Лавкрафта?
Маллин продолжал размышлять об этом глубокой ночью, сидя в полицейском автомобиле у лечебницы «Беллью» рядом с похрапывающим Уолли. Ответ на вопрос надо искать где-то здесь. У Лавкрафта был только один посетитель, некий мистер Уоткинс. Ясное дело, фамилия выдуманная. Лавкрафт — убийца или пешка в какой-то игре? Умный псих или марионетка? И если последнее, то кто дергает за ниточки?
— Вот это да, — прошептал Маллин и сильно встряхнул Уолли.
Тот встрепенулся:
— А? Что?
— Заткнись, — буркнул Маллин. — Сейчас три часа ночи. — Он показал на площадку у ограды лечебницы «Беллью». — Смотри, вон там мистер Дойл.
Недалеко от полицейского автомобиля под фонарем стоял Дойл с какой-то женщиной. Они тихо переговаривались, озираясь.
— С кем это он? — спросил Уолли.
— Выглядит, как будто шлюха. — Маллин помрачнел, озадаченный новым поворотом событий.
— Нашли где пристроиться. — Уолли достал фляжку и глотнул. — Давайте, босс, сделаем их. — Он взялся за ручку дверцы, но Маллин остановил его:
— Нет. Подождем, посмотрим, что они…
Неожиданно к окошку со стороны пассажира прилипло обросшее щетиной лицо.
— Извините, братцы! Очень хочется выпить. Понимаете, продрог так, что зуб на зуб не попадает. А у тебя, я вижу, кое-что есть. — Бродяга кивнул на фляжку Уолли. — Поделись, Христа ради.
— Заткни свою дыру, остолоп, — пробормотал Уолли.
— Убирайся, — прохрипел Маллин, не отрывая глаз от Дойла и его спутницы.
— А что такое, мои дорогие? Разве я невежливо попросил? — Бродяга прижал нос к стеклу.
— Ну вот что, клоун, я тебе сейчас покажу. — Уолли завозился с дверной ручкой.
— Ты хочешь их спугнуть? — сердито прошептал Маллин, оттаскивая его.
— Я всего лишь попросил немного выпить! — воскликнул бродяга. — Подумаешь!
Разозленный, Маллин полез за пистолетом. Уолли прижал к стеклу жетон.
— Полиция. Уходи. Пошел прочь.
— Полиция? — Бродяга завопил так, что его можно было услышать за несколько кварталов. — Почему же вы сразу не сказали?
— Идиот! — крикнул ему Уолли.
— Будь он проклят! — Маллин ударил кулаком по приборной доске, потому что Дойла и женщину как ветром сдуло. — Паршивый сукин сын. — Он вышел из автомобиля и обогнул капот.
Бродяга резво отскочил и принял боксерскую стойку.
— Не смейте применять насилие.
— Сейчас я тебе дам выпить, пес вонючий…
Продолжая хихикать, бродяга скрылся в тени. Маллин выругался и спрятал пистолет в кобуру. Они уехали. Наблюдение было сорвано.
Дойл прижал Мари к стене. Автомобиль, в котором сидели Маллин и Уолли, прогромыхал мимо и скрылся за поворотом.
— Они уехали? — промолвила Мари.
— Кажется, да. — Дойл отстранился, неожиданно осознав, что все это время обнимал ее. Откашлялся. — Ты замерзла?
Мари улыбнулась:
— Уже нет.
— Мари…
Она подняла руку.
— Ш-ш-ш!
К ним кто-то приближался.
Дойл встал посреди тротуара, положив обе руки на трость.
— Артур, давай лучше продолжим изображать влюбленных, — прошептала Мари и потянула его к себе. Он обнял ее. Прижал губы к шее, руки опустились ниже, к бедрам.
Из переулка вышел бродяга.
— Надо же, вздумали мне угрожать… да я… да если какая-нибудь сволочь свяжется со мной, я…
Он остановился рядом. Дойл и Мари прервали объятие. Бродяга широко улыбнулся.
— Подайте пенни грешнику.
Мари брезгливо поморщилась.
— Бог подаст.
— Отвали, приятель, — буркнул Дойл.
— А красотка у тебя совсем даже ничего. — Бродяга уставился на Мари.
— Тебе сказано, убирайся! — Дойл приставил к его груди конец трости.
— Ой-ой, напугал. — Бродяга вскинул руки в дурашливом ужасе. — А самого выслеживает полиция. Расскажи лучше, что ты натворил, парень?
Дойл насупился.
— Кто ты?
— Не важно. А вот кто сидит вон в том доме, хотелось бы знать? Говорят, тот самый загадочный убийца, который расправился с добрыми людьми из приюта.
Дойл схватил бродягу за воротник.
— Кто тебя послал?
— Хочешь знать, кто меня сюда послал? В самом деле?
— Говори!
Бродяга с притворным испугом оглянулся по сторонам и произнес:
— Меня послала сюда… жена.
— Жена? — Мари вздохнула и обратилась к Дойлу: — N'est ce pas[16], этот господин напрашивается, чтобы ему дали под зад?
Бродяга усмехнулся:
— Мари, в газетах писали о твоей смерти, но я ни секунды не сомневался, что это вранье.
— И не пролил ни единой слезинки, Гарри, я уверена.
— Зови лучше меня, как прежде, Гудини.
Он выплюнул накладную десну и улыбнулся.
— Зачем вы заявились сюда так поздно? — поинтересовался Дойл.
— Чтобы попытаться спасти вашу неуклюжую задницу. За вами следят детективы, значит, вы изрядно наследили. И это при вашей известности. — Одним движением Гудини сбросил парик и отодрал фальшивую бороду. — Пока вы в этом городе, у меня не будет ни минуты покоя, ведь, несмотря на размолвки, мы все равно друзья, и я не могу позволить вам лезть напролом и ломать себе шею. — Он расстегнул пиджак, под которым оказалась лишь белая тенниска. — Я пришел, потому что в таком деле вам без меня не обойтись.
Полицейские Симус и Паркс были очень недовольны. Сегодня их заставили околачиваться на холоде у ворот лечебницы «Беллью», приказали повысить бдительность. В связи с чем, детектив Маллин не объяснил.