— Откройся! — взвизгнула мадам Роуз своим собственным голосом. Глубоко задышав, она изрыгнула на стол вязкую белую субстанцию, какую обычно выделяют медиумы на спиритическом сеансе.
Джералд Балфур дернулся. Марисса зажала нос. А Маргарет Мюррей, напротив, наклонилась, чтобы лучше рассмотреть пену.
— Ты видишь лицо? Чье? Говори?
Элеонор Балфур тоже наклонилась. Только простуженный мужчина продолжал ухать в свой платок.
Услышав, как стучат зубы мужа, Марисса, несмотря на страх, удовлетворенно улыбнулась. Теперь он больше не станет насмехаться над ее увлечением.
— Возьми ее! Забери с собой! Прямо сейчас! — прокричал знакомый скрипучий голос и принялся изливать поток такого сквернословия, что Марисса заткнула уши.
Завоняло гнилым мясом. Тело мадам Роуз волнообразно заколебалось. Она подняла руку, и потрясенные гости увидели, что эта рука, подрагивая, начала удлиняться, пока не достигла стола, где медиум обменялась рукопожатием с кем-то, находящимся в другом измерении. Вскоре рука быстро сократилась до обычного размера, и изможденная мадам Роуз откинула голову на спинку кресла.
Финал.
Примерно с минуту все сидели, затаив дыхание. А затем посыпались вопросы:
— Что все это значило?
— Кто это был?
— Что он хотел сказать?
— Изумительно! Поистине потрясающе!
Маргарет Мюррей была в восторге. Патрик и Марисса аплодировали, радуясь, что все закончилось. Аплодисменты стихли, и мадам Роуз снова устроилась в своем кресле. Но один человек упорно продолжал хлопать. Мадам Роуз откинула с глаз спутанные локоны, присмотрелась. Элеонор Балфур и Роуз Кеннеди тоже повернули головы. Марисса не сомневалась, что хлопает простуженный мужчина. Недаром он ей сразу не понравился.
— Замечательно! — воскликнул он, продолжая аплодировать. — В самом деле замечательно.
Мадам Роуз поклонилась.
— Спасибо, мсье.
— Очень впечатляет. — Он наконец опустил руки.
— Сегодня духи охотно шли на контакт. Нам не всегда так везет. — Мадам Роуз снова грациозно склонила голову.
— Понимаю, понимаю, — задумчиво проговорил мужчина. — Вам не кажется, что эта каша съедобная?
— Что вы сказали? — спросила мадам Роуз.
Он наклонился над столом, погрузил палец в кучу, которую выделила медиум, находясь в трансе, отправил в рот и облизал. Роуз Кеннеди охнула. У Патрика Ньюлава отвисла челюсть. Мадам Роуз выпрямилась, явно встревоженная. Простуженный мужчина зачерпнул пальцем еще, поморщился и с усилием проглотил.
— Я же говорил, это съедобно.
— Какое хамство! — фыркнула Элеонор Балфур.
Он закивал, соглашаясь. Звучно высморкался и обошел стол.
— Вы выдали прекрасную эктоплазму, мадам Роуз. Лучше не придумаешь. Держу пари, что из этого теста — кукурузная мука плюс дрожжи — могли бы получиться прекрасные булочки. А рука… Это вообще потрясающе.
— Я не понимаю, о чем вы говорите? — отрывисто произнесла мадам Роуз и вдруг закричала, увидев, что мужчина стоит рядом с ее креслом. — Зачем вы подошли ко мне? Отойдите!
— Я вас не потревожу, ни капельки. — Он опустился на колени и сунул руку под кресло.
Мадам Роуз вскочила.
— Убирайтесь!
— Негодяй! — выкрикнула Элеонор Балфур.
— Одну секунду. Да. Вот! Вот оно. — Мужчина шарил под креслом мадам Роуз.
Стол подпрыгнул. Присутствующие вскрикнули в унисон. «Простуженный» эффектным жестом перевернул кресло, и все увидели приводную систему. Разные шкивы и провода, проложенные по подлокотникам кресла. Он надел петлю на палец, дернул, и стол снова подпрыгнул.
— Леди и джентльмены, полюбуйтесь, как грубо вас обманывали.
Маргарет Мюррей охнула. Элеонор Балфур оцепенела.
— Убирайся отсюда, подлец! — взвизгнула мадам Роуз. — Кто ты такой?
Мужчина быстро сбросил седой парик и сорвал с лица фальшивые морщины.
— О Боже, ведь это Гудини! — воскликнул Патрик Ньюлав. Роуз Кеннеди и Маргарет Мюррей захихикали, как школьницы, и бросились к нему.
— Гудини, а как я извергла на стол эктоплазму? — резко спросила мадам Роуз.
Гудини подписал программку и повернулся к мисс Кеннеди.
— В вашем лифчике, мадам, вы спрятали тюбик с пастой, а управляете им с помощью брюшных мускулов. Чего только нельзя достигнуть благодаря тренировке. — Он прошел в конец комнаты и сдвинул занавес, за которым обнаружился подросток с пожарной сиреной в руках. На столе рядом стояла миска с гнилым мясом, смешанным с экскрементами, разной величины колокольчики и высверленная морская раковина для усиления голоса.
— Бонжур, мсье, — сказал Гудини.
Мальчик посмотрел на мадам Роуз.
— Мисс, я получу свой доллар?
— Заткнись! — прошипела она.
Гудини усмехнулся.
— Однажды я гастролировал с труппой варьете, так там была одна исполнительница танца живота из Аравии. Представляете, она делала невероятно забавные вещи, например, поднимала с пола палочки, выстреливала четвертаками, пила через соломинку, и все с помощью своей… хм… впрочем, это не важно. — Гудини посмотрел на часы. — Боже, неужели так поздно? — Он повернулся к восхищенной публике: — Дорогие друзья, мне очень хочется, чтобы этот вечер длился вечно, но, к сожалению, представление закончено. Прошу вас пройти в фойе. Если пожелаете, джентльмен у выхода вернет вам ваши пять долларов. Большое спасибо. И помните, осенью на экраны выходит «Остров страха». Сообщите друзьям. Я уверен, вы получите удовольствие. Напряженный сюжет и, самое главное, все трюки подлинные.
Когда за последним гостем закрылась дверь, Гудини обратился к мадам Роуз:
— Вам бы следовало хорошенько подумать, прежде чем демонстрировать такую чушь в городе, где живу я.
— В самом деле? Как вы можете мне это запретить, Гудини? И доказательств у вас никаких нет, лишь ваше слово против моего. Здесь не было представителей прессы, а билеты на мои сеансы распроданы до февраля. Вы просто завидуете.
— Завидую? — Гудини повернулся к подростку: — Уходи, мальчик.
— Да, сэр.
— И если я поймаю тебя на другом сеансе, надеру уши.
— Да, мистер Гудини, сэр.
Гудини подошел вплотную к мадам Роуз.
— Газеты следят за каждым моим движением. Весь мир ждет моих выступлений. А вы? Недоразумение стоимостью в десять центов.
— Чего вы добиваетесь, Гарри Гудини? — Мадам Роуз наклонилась, сбросив с плеча бретельку. — Может, хотите, чтобы я оказала вам какую-то особенную услугу? Говорят, вы не так уж верны своей жене, как всюду заявляете…
Гудини крепко взял ее за руку, — и одновременно на мостовой за окном зацокали подковы. Глаза мадам Роуз в ужасе расширились.
— Это за вами? — спросил Гудини.
— Пожалуйста, уходите, — прошептала она.
— Кто это приехал? Ваш друг?
— Прошу вас, отпустите, — взмолилась мадам Роуз, пытаясь высвободить руку из захвата Гудини.
Хлопнула дверца экипажа, и вскоре в вестибюле раздались шаги. Мадам Роуз в отчаянии произнесла:
— Вас не должны здесь видеть. Это очень опасно.
— Кто не должен видеть?
— Неважно. — Она показала глазами на дверь: — Он убьет нас обоих.
— Скажите, кто он?
Пол заскрипел, дверь со стоном отворилась, и вошел Моррис, санитар тюремной психлечебницы. Он был в мятом темно-сером костюме. Мадам Роуз быстро схватила сумочку и шаль.
— Я готова, Моррис.
Не удостоив ее ответом, он приблизился к окну, открыл его и посмотрел вниз на черный экипаж, запряженный двойкой вороных.
— Я готова, — раздраженно повторила мадам Роуз.
Не замечая Гудини, который стоял на подоконнике, прижавшись к стене, Моррис закрыл окно и опустил шпингалет.
Гудини наблюдал с подоконника, как они вышли из здания. Кто-то, сидящий в экипаже, чье лицо было скрыто надвинутым на лоб цилиндром, подал мадам Роуз руку в белой перчатке. Она скользнула внутрь. Моррис занял место кучера. Гудини показалось, что на мгновение там что-то блеснуло, голубое. Экипаж тронулся, выехал на улицу и медленно покатил в тумане.
ГЛАВА 25
— Прошу вас, джентльмены, входите, — произнес Уильям Рэндолф Херст, не вынимая изо рта сигару.
Он оторвался от созерцания раскинувшегося внизу города и двинулся навстречу гостям. Дойл и Гудини обменялись взглядами. Кабинет знаменитого издателя впечатлял своими размерами. Высокие, инкрустированные золотом двери. Окно во всю стену. Изысканная мебель. Застоялый запах сигарного дыма прочно въелся в столы, книжные шкафы из красного дерева и кожаные кресла, привезенные из Парижа.
Получив письмо с приглашением, Гудини всполошился и настоял на том, чтобы его сопровождал Дойл, хотя тому очень не хотелось раскрывать инкогнито. Дополнительные осложнения вызывало присутствие Барнабаса Уилки Тайсона, преуспевающего импресарио и героя светской хроники. Наблюдая, как он нарочито нехотя поднимается с кресла, чтобы поздороваться, Гудини понял, что этот человек сознательно желает подчеркнуть свое пренебрежение. Идти к Херсту очень не хотелось, но отвергать приглашение было неразумно. Уильям Рэндолф Херст владел Нью-Йорком. Засвидетельствовать ему почтение стремились все, даже мэр и шеф полиции, потому что весь мир видел Нью-Йорк и всю страну такой, какой ее показывал Херст. Он был частым гостем в Белом доме, независимо от того, кем являлся его хозяин — демократом или республиканцем. С прессой приходилось считаться и тем, и другим. Одной публикацией Херст мог ввергнуть в панику рынок ценных бумаг в Токио или Берлине, разрушить чью-то безупречную репутацию, манипулировать общественным мнением, чтобы оно соответствовало его собственному.
Херст внимательно посмотрел на Дойла.
— Гудини, как вам не стыдно. Почему вы до сих пор прятали этого джентльмена? — Херст пожал руку Дойлу. — Сэр Артур, Нью-Йорк приветствует вас.
— Благодарю вас, мистер Херст, — ответил Дойл.
Издатель улыбнулся.
— Познакомьтесь с Барнабасом. Это один из крупнейших современных импресарио.
Подавая руку, Тайсон широко улыбнулся.