У северного побережья Норвегии «Комет» встретился с тяжелым крейсером «Адмирал Хип-пер», командир которого передал Эйссену на сопровождение до финского порта Петсамо финский же пароход «Эстер Торден». Безусловно, ко всем этим встречам у нас есть много вопросов, ответов на которые пока нет!
Не замеченный англичанами рейдер благополучно дошел до приполярных широт, где сразу же заработала надежнейшая легенда прикрытия, основой которой стало то, что в Баренцево море пришло не нацистское судно, а новый советский ледокольный пароход «Семен Дежнев».
Вместо красно-белого полотнища со свастикой над его кормой развивался алый флаг советского торгового флота, а на борту по заранее заготовленному трафарету было выведено новое название и порт приписки: «„Семен Дежнев“, Ленинград». Кроме того, на его бортах были выведены четыре английские буквы «USSR». Это предусматривалось приказом Наркома морского флота Союза ССР для обозначения государственной принадлежности торгового судна. Разработанная легенда предусматривала, что 9 июля лже-«Семен Дежнев», вышел из Бергена и направился на северо-восток.
Кстати, настоящий новый советский ледокольный пароход «Семен Дежнев» действительно давно ждали в Заполярье. Он был заложен по заказу ГУ СМП в 1935 году на Адмиралтейском заводе Ленинграда. Летом 1939 года «Семен Дежнев» уже совершил пробный выход в Баренцево море, но к осени вернулся в Ленинград. В июле 1940 года его вновь ждали в Мурманске. Надежность легенды прикрытия рейдера «Комет» обеспечили в… ГУ СМП, где планы летней эксплуатации настоящего «Семена Дежнева» были изменены.
В навигацию 1940 года, во изменение первоначального плана, вместо доставки грузов зимнего завоза из Мурманска на архипелаг Шпицберген (для треста «Арктику-голь». — Авт.) «Семен Дежнев» под командованием капитана Хромцова был направлен для обеспечения зимнего завоза на самые удаленные полярные станции Карского моря. Дежневцы тогда получили сложное задание: помимо грузов для удаленных полярных станций, они должны были доставить на острова Карского моря и моря Лаптевых несколько экспедиции: 100 пассажиров — научных работников и зимовщиков ГУ СМП. Морякам были назначены следующие пункты разгрузки в восточной части Карского моря и в западной части моря Лаптевых: Диксон, мыс Челюскин, острова Петра, Андрея, бухта Прончищевой, остров Малый Таймыр, Усть-Таймыра, остров Русский, мыс Иванова и 27 сентября — снова остров Диксон.
Уже с 14 августа «Дежнев» находился в Карском море.
Из своего фактически второго арктического круиза «Дежнев» вернулся в начале ноября и, несмотря на сложные ледовые условия, сразу же был отправлен на Шпицберген для перевозки грузов между Баренцбургом, Грумант-Сити и Пирамидой — шахтерскими поселками треста «Арктикуголь».
Именно такую легенду прикрытия перехода германского рейдера создала советская сторона. Она была почти идеальна. С одной стороны, новый советский ледокольный пароход был уведен из Баренцева моря (от лишних «глаз». — Авт.), а с другой — был направлен в те же районы Карского моря, где следовал и его немецкий «двойник»[11].
И главным здесь было ввести в абсолютное заблуждение случайные советские и иностранные суда, которые могли повстречать германский рейдер на оживленных торговых путях Баренцева моря.
Есть основания полагать, что советская сторона планировала установить надежный контроль за фашистским экипажем на переходе по Севморпути. Для этого ГТУ НКВД СССР предполагало ввести в состав экспедиции опытного оперативного работника, который бы обеспечил руководство НКВД и советской внешней разведки подробной информацией о ходе плавания, проводил мероприятия по противодействию германской разведке и обеспечивал прямую радиосвязь с Москвой. Но, вероятно, в те дни сработал едва ли не главенствующий сегодня принцип в служебной деятельности нынешних российских чиновников, который был великолепно сформулирован незабвенным Виктором Черномырдиным в 1990-е годы — «хотели, как лучше, а получилось, как всегда». Советский оперативник не попал на борт «Комета», и за нацистским экипажем во время перехода по СМП пришлось присматривать двум советским ледовым лоцманам. Конечно, они были опытными моряками и полярниками, но, согласитесь, они не были профессионалами в разведке и увидели только то, что им захотел показать капитан-цурзее Роберт Эйссен и переводчик Гюнтер Крепш.
Еще 15 июля 1940 года, согласно первоначальному плану, нацистский рейдер должен был принять на борт советских ледовых лоцманов в бухте Варнека (остров Вайгач). Но затри дня до назначенного срока встречи, когда лже-«Семен Дежнев» находился в районе мыса Нордкап, Р. Эйссен получил сообщение о переносе срока ледовой проводки на более поздний срок из-за сложной ледовой обстановки в новоземельских проливах и приглашение провести добавленные сутки в Мурманске. Официально руководитель фашистской экспедиции отказался заходить в советский заполярный порт.
Фактически изменение сроков проводки «Комета» по Севморпути было связано с тем, что в составе экспедиции особого назначения ЭОН-10 (вслед за которой и шел германский рейдер. — Авт.) находилась советская подводная лодка Щ-423. А она еще не была готова к походу по арктическим морям и находилась на акватории Мурманского судоремонтного завода.
Известно, что после отказа от приглашения дождаться начала ледовой проводки в советском порту 15 июля 1940 года лже-«Семен Дежнев» встал на якорь в районе северо-восточной оконечности острова Колгуев, а далее — более чем на две недели совершенно исчез из поля зрения советской разведки.
Колгуев — большой остров, расположенный в юго-восточной части Баренцева моря поблизости от основных наших арктических коммуникаций. Этот остров имеет вид плоской возвышенности, постепенно понижающейся с севера на юг. Довольно ровная местность острова позволяет создать здесь сухопутные аэродромы. Остров Колгуев рас-полагаетбогатейшими рыбно-промысловыми реками. Богат пушным зверем (песец, лисица, олень) и огромным количеством птицы, особенно гусей и уток, в результате пребывания которых на острове на протяжении многих веков скопились крупные запасы гуано, а проще — разложившегося в условиях сухого климата помета морских птиц, являющегося прекрасным азотно-фосфорным удобрением.
Лучшее место для якорной стоянки в районе острова Колгуев находится в губе Раменка к югу от становища Бугрино. К северной оконечности острова и к его северо-западному берегу в ясную погоду можно подходить, не опасаясь резкого изменения глубин.
Официально объясняя столь некорректное свое поведение, Р. Эйссен заявил, что с целью экономии топлива судно лежало в дрейфе у западных берегов Новой Земли. Однако это была чистейшая ложь. Может, какой-то короткий срок «Комет» и находился в дрейфе, но никак не две недели подряд. Получилось даже так, что и сегодня, спустя почти полвека после тех событий, мы так и не знаем, чем же все-таки занимался Р. Эйссен в течение почти трех недель нахождения в восточной части Баренцева моря. Но попробуем рассмотреть хотя бы то, что нам известно.
Баренцевоморские «каникулы» нацистов
Итак, давайте вспомним, что 9 июля нацистский рейдер под личиной советского парохода «Семен Дежнев» вошел в границы Баренцева моря. Благодаря успешной работе подчиненных обер-лейтенант-цурзее Доберштайна капитан-цурзее Р. Эйссену стало известно, что перенесение сроков проводки «Комета» может быть вызвано чем угодно, но только не сложной ледовой обстановкой на его пути, так как первый русский караван с грузами из Мурманска и Архангельска уже ушел на восток.
Естественно, Эйссен больше всего опасался, что русские предполагают не пропустить его в Арктику и, как следствие, в случае отказа от проводки могут сорвать выполнение секретных предписаний, полученных руководителем нацистской арктической экспедиции от главного военного руководства Рейха. Чем это могло закончиться для карьеры Эйссена — гадать не стоит. Возможно, он получил еще и некую информацию о подготовке к переходу по Севморпути советской подлодки Щ-423. Ведь совсем не случайно для некой проверки из Москвы(!) в Мурманск срочно прибыл… переводчик германского посольства Гюнтер Крепш, о котором ниже еще будет рассказано.
Однако здесь сразу же предположим, что вполне реально допустить наличие запасного варианта действий Эйссена, который могли предусмотреть германские штабисты, отправляя рейдер в столь важный для Рейха поход. Например, на случай срыва выполнения плана экспедиции и какой-либо его задержки еще в Баренцевом море.
А это, в свою очередь, позволяет предположить, что Р. Эйссен имел в сейфе заготовленный план проведения неких исследований в районах Баренцева моря, доставленный, например… Гюнтером Крепшем. Правда, появление такого плана у Эйссена могло и не связываться с задержкой начала похода через арктические моря. В любом случае возможный объем полученной нацистами информации за период месячного целенаправленного и абсолютно неконтролируемого «бродяжничества» рейдера «Комет» по Баренцеву морю можно сравнить только со 134 часами полета в советскую Арктику дирижабля «Граф Цеппелин».
Абсолютная похожесть этих двух экспедиций в том, что ни от экспедиции доктора Г. Эккене-ра в воздушном пространстве над советской Арктикой, ни от бесконтрольного плавания Р. Эйссена по Баренцеву морю, как показала история, советская сторона не получила даже видимой пользы. А только явный вред.
При этом вот что бросается в глаза: вольно или невольно, руководство ГУ СМП постоянно тянуло с исполнением своих обязательств перед Эйссеном. Например, с началом ледовой проводки. Повторимся, что основной причиной тому скорее всего была неготовность переходящей на Дальний Восток Щ-423. Но были и иные соображения.
Первоначально, на случай обнаружения по какой-либо причине фашистского рейдера в Баренцевом море, у отвечавшего за проводки по Севморпути начальника ГУ СМП И. Папанина имелся запасной вариант, о котором Эйссен даже не догадывался. Памятуя о проблемах, возникших у СССР после захвата немцами Норвегии, в случае возникновения