Мак-Клюр вернулся к месту зимовки, надеясь на скорое избавление из ледяного плена. Лето 1852 года было очень благоприятным в ледовом отношении, но кораблю, заключенному в бухте Милосердия, оно принесло мало радости. Лед в бухте в этом году так и не вскрылся, и экипаж «Исследователя» оказался обреченным на третью зимовку, перспективы которой были довольно печальны. Силы команды к этому времени заметно ослабели, прежнее бодрое настроение сменилось чувством утомления и неуверенности в своей судьбе. Нельзя было быть уверенным, что люди вынесут еще одну тяжелую зиму среди льдов. Однако другого выхода не было, необходимо было храбриться перед лицом наступающих морозов.
Тогда Мак-Клюр объявил экипажу свое решение. Он объяснил своим спутникам, что положение корабля и экспедиции очень трудное, и что всем не выдержать еще одной — четвертой — зимовки во льдах. Поэтому он предлагает команде разделиться на два отряда, из которых один, состоящий из физически более крепких людей, останется па судне и еще раз попытается пройти открытым проходом, тогда как второй направится пешком к населенным местам, причем одна половина пойдет прямо на восток через пролив Бэрроу к острову Леопольда (где находился продовольственный склад), тогда как вторая изберет ближней целью своего путешествия устье реки Мэкензи.
Третья зимовка протекла несравненно тяжелее предыдущих. 30 марта был утвержден состав восточного (26 человек) и южного (8 человек) отрядов и назначен день их выхода — 15 апреля.
Среди людей, собравшихся в путь, большинство болело цынгой. 5 апреля был первый смертный случай.
Хорошо известно, как сильно влияет на развитие болезни подавленное настроение захворавшего цынгой. Люди на «Исследователе» всеми способами старались в течение долгой зимы приободрить себя, но не всегда это удавалось в той мере, в какой было необходимо. Нет сомнения, что состояние экипажа затертого льдами корабля было бы совсем другим, если бы люди своевременно узнали, как близка помощь. Если бы им было известно, что оставленная на всякий случай у подножья скалы записка давным-давно подобрана спасательной партией Кедлета. то вместо ощущения постоянной угнетенности они испытывали бы острое чувство радости и бодро смотрели бы в глаза будущему.
Получив соответствующее поручение от Бельчера, Келлет уже в начале сентября 1852 года достиг острова Мельвиля. Широкий ледяной припай мешал ему остановиться здесь на зимовку, и потому Келлет решил немного отступить и укрылся в бухточке на острове Дили в семи-восьми милях от острова Мельвиля. Этой же осенью он направил в разные стороны санные партии для закладки продовольственных депо для нужд больших весенних вылазок. Лейтенант Мечам посетил место зимовки Парри, посещенное впоследствии Мак-Клинтоком и, совсем недавно, Мак-Клюром. С известием о своей удивительной находке Мечам поспешил на корабле. Легко представить себе, с каким восторгом бросились бы люди из экипажа кораблей Келлета на розыски зимующего неподалеку Мак-Клюра. К несчастью, это было невозможно, так как наступало самое темное время года, когда ни о каких путешествиях не могло быть и речи. Как ни обидно было сидеть сложа руки, но, за неимением другого выхода, оставалось только терпеливо ждать возвращения солнца. Но как только мрак прошел, тотчас был снаряжен отряд во главе с лейтенантом Пимом, бывшим ранее на «Геральде» в числе тех, кто вместе с Келлетом в последний раз прощался с Мак-Клюром в Беринговом проливе. Отряд состоял из десяти человек, в числе которых был доктор Домвиль. Шесть собак везли сани, нагруженные продовольствием.
6 апреля, то есть за девять дней до предполагаемого выхода отрядов с «Исследователя», Пим подошел к бухте Милосердия. Приди он неделями двумя позднее, половина экипажа затертого льдами корабля была бы уже далеко на пути к несомненной гибели, так как больные люди не одолели бы трудностей дороги, пролегающей через бесчисленные торосы и глубокий снег.
На «Исследователе» издали заметили приближающуюся фигуру. Какое впечатление произвел на всех приход Пима, видно из следующего отрывка дневника Мак-Клюра: «Я прохаживался со старшим лейтенантом у корабля, рассуждая о том, как вырыть могилу нашему скончавшемуся товарищу в замерзшей как камень земле, как вдруг мы увидели, что к нам по льду быстро приближается какая-то человеческая фигура. Судя по наружности фигуры и быстроте шага, мы подумали, что это кто-нибудь из наших, преследуемый медведем. Но чем ближе человек подходил, тем сомнительнее становилось наше предположение. Фигура не была похожа ни на одного из наших людей, между тем можно было допустить, что кто-нибудь из них примерил новую, еще не надеванную одежду, приготовляясь к предстоявшим санным путешествиям. Так как кроме этой фигуры никого больше не было видно, то мы пошли ей навстречу. На расстоянии двухсот ярдов от нас, человек стал подымать руки, делать знаки подобно эскимосам и с видимым напряжением принялся что-то кричать, но ветер относил звуки, и они казались нам каким-то диким воплем. Мы остановились. Странная фигура преспокойно приближалась, и когда мы увидели, что лицо ее черно как смола, то у нас невольно родился вопрос, имеем ли мы дело с обитателем земли, или пришельцем с того света. Покажись нам что-нибудь вроде кончика хвоста или раздвоенного копыта — мы бы пустились бежать. Но так как этого не случилось, то мы устояли на месте. Вели бы обвалился небесный свод, то и тогда, кажется, мы были бы поражены меньше, чем словами, которые услышали: «Я лейтенант Пим, раньше на «Геральде», теперь с «Решительного», под командой капитана Келлета, у острова Дили».
«Здоровые и больные высыпали на палубу, не веря ушам и глазам своим. Черный цвет лица человека, называвшего себя лейтенантом Пимом, вызывал страшное недоумение. Ему пришлось объяснить, что окраска кожи в черный цвет практикуется в экспедиции Келлета для защиты лица от солнечных лучей, и только после этого люди поверили и поняли, что означает для них приход такого гостя. Безудержная, дикая радость царила на «Исследователе», принимавшем посланцев с «Решительного».
«Неожиданное появление отряда наших соотечественников, — говорит Мак-Клюр, — вызвало среди нас чувство, описать которое я не в силах: раньше нам казалось, что возможная помощь может быть разве что в тысячах миль от нас, поэтому охватившее нас теперь чувство невозможно себе представить, не побывав в подобном положении. Все наши люди ощутили возвращение прежней отваги, отчаяние уступило место самой горячей радости. Позабыв свои страдания и свою слабость, больные вскакивали с коек и бросались навстречу потоку людей, разлившемуся по палубе сквозь единственный люк, который мы держали открытым, чтобы сохранить тепло. Каждый старался лично удостовериться, что эти странные видения — не пришельцы из другого мира, а существа, состоящие из мяса и костей; вид их был действительно необычен, так как лица их, пропитанные дымом от корпии, были совершенно черны. Когда, наконец, убедились, что все это не сон, а подлинная действительность, ни у меня, ни у моих товарищей не нашлось слов, чтобы выразить наши мысли. Сердца наши были чрезмерно полны.
«На следующий день, 7 апреля, я отправился вместе с отрядом лейтенанта Пима на соединение с нашими спасителями. Двенадцать дней потратили мы на покрытие семидесяти миль, отделявших нас друг от друга. Однако прием, который был мне там оказан, с избытком вознаградил меня за все лишения и усталость, которые пришлось перенести».
Встретивший Мак-Клюра и его товарищей капитан Келлет говорит о своей великой радости при виде их. Люди, за судьбу которых так сильно опасались, оказались целы и невредимы. Про Мак-Клюра он пишет, что тот даже выглядел неплохо, хотя был очень голоден. «День 19 апреля, — по словам Келлета, — будет вписан красными чернилами в историю нашего путешествия, а наши преемники и последователя всегда будут справлять этот день как праздник».
Мак-Дугалль, помощник капитана Келлета, следующим образом описывает произошедшую встречу:
«19 апреля. День необычайно ясный. Очень сильная рефракция. В 10 часов утра на западе было замечено несколько темных пятен, не похожих на тени от торосов. В полдень стало ясно, что темные предметы — это фигуры людей, двигавшихся по направлению к кораблю. Великая тревога овладела нами, и успокоились мы только тогда, когда узнали содержание известий с Земли Бэнкса.
«Около пяти часов вечера с судна была отправлена группа людей, чтобы помочь идущим тащить сани. Одновременно большая часть офицеров вышла навстречу усмотренному в подзорную трубу доктору Домвилю, шедшему несколько впереди главного отряда. Мы пожали ему руку (бывшую, также как и его лицо, черной как пиковый туз). Он сообщил нам, что «Исследователь» найден, и Мак-Клюр идет недалеко позади. Эта весть подавила нас своей неожиданностью, и на беднягу сразу посыпались тысячи вопросов, на которые он не успевал отвечать.
«Суетясь подобно всем прочим, я торопился присоединить свое «добро пожаловать» капитану Мак-Клюру и его спутникам к поздравлениям остальных наших товарищей. Бедняги! С первых же слов мы поняли, из какого жалкого состояния мы спасли их, и видели, какой горячей признательности по отношению к нам они были преисполнены.
«Мы ощущали глубокую благодарность судьбе, сделавшей так, что наш труд не пропал даром. Каждый член нашего маленького общества должен был одновременно испытывать чувство благородной гордости при мысли о том, что он — участник одного из предприятий, которое на службе человечеству достигло такого исключительного успеха.
«Около 6 часов вечера наши девять гостей находились уже на борту. Хотя мы жаждали поскорее узнать новости, но все вопросы были отложены до тех пор, как будут удовлетворены их аппетиты».
Радость по поводу встречи обеих экспедиций омрачалась только одним обстоятельством. Ведь так легко было, так хотелось допустить каждой из них, что неудача одной в деле поисков Франклина могла возместиться удачей на этом поприще другой. Оказалось же, что ни Мак-Клюр, ни Келлет не обнаруж