«В приведенном документе имеется ошибка, а именно: «Эребус» и «Террор» зимовали на острове Бичи не в 1846/47 году, а в 1845 году, как это видно из дат, поставленных в заголовке и внизу. В остальном же в сообщении рассказывается в немногих словах об удивительных успехах, достигнутых до мая 1847 года.
«Из сообщения видно, что после июля 1845 года — даты последнего известия от Франклина, полученного от китоловов в Мельвилевом заливе, — экспедиция прошла пролив Ланкастера и вошла в канал Веллингтона, южный вход в который был открыт сэром Эдуардом Парри в 1819 году. «Эре-бус» и «Террор» продвинулись в этом канале на 150 миль и достигли осенью 1845 года той же широты, до которой дошли восемь лет спустя корабли «Помощь» и «Пионер». Предполагал ли Франклин продолжать курс на север и был остановлен льдами на широте 77°, или намеренно оставил путь, который, казалось, увлекал его далеко от исследованных уже морей у берегов Америки, — на этот счет могут быть разные мнения. Но сообщение удостоверяет, что экспедиция Франклина, закончив свое исследование, возвратилась в область к югу от 77° северной широты, на которой расположен вход в канал Веллингтона, и снова прошла в пролив Бэрроу вновь открытым проходом между Бэзерстом и островом Корнуэльс.
«Такой большой успех редко выпадает на долю мореплавателей в Арктике за один сезон, и, когда «Эребус» и «Террор» укрылись у острова Бичи в ожидании приближавшейся зимы 1845/46 года, результаты усилий первого года были весьма значительными. Они заключались в исследовании каналов Веллингтона и Королевы и в нанесении на географическую карту обширных земель. В 1846 году экспедиция продвинулась к юго-западу, возможно, на расстояние 12 миль от северной оконечности острова Короля Уильяма, где должна была остановиться в связи с приближением зимы 1846/47 года.
«Эта зима прошла, по-видимому, без особых потерь для экспедиции и, когда весной лейтенант Гори покидал суда со своей партией для какой-то специальной цели, весьма возможно состоявшей в исследовании неизвестной части береговой линии острова Короля Уильяма между мысом Победы и мысом Гершеля, тогда на борту «Эребуса» и «Террора» «все обстояло благополучно», а отважный Франклин по-прежнему стоял во главе экспедиции.
«Но увы! На полях той самой бумаги, на которой лейтенант Гори написал слова полные надежды, другим почерком была сделана впоследствии следующая надпись:
«25 апреля 1848. Корабли ее величества «Террор» и «Эребус» были покинуты 22 апреля в 5 милях к северо-северо-западу от этого места, где они были скованы льдами с 12 сентября 1846. Офицеры и команда, всего 105 душ, под начальством капитана Ф. Р. М. Крозье высадились здесь под 69°37′42″ северной широты и 98°41′ западной долготы. Сэр Джон Франклин скончался 11 июня 1847 года, а всего умерло в экспедиции до настоящего времени 9 офицеров и 15 человек команды.
Ф. Р. М. Крозье, капитан и старших офицер Джемс Фицджемс, капитан «Эребуса»
«Внизу сделана приписка:
«и отправимся завтра 26 к Рыбной реке Бака».
«Это сообщение на полях было написано, очевидно, капитаном Фицджеймсом, за исключением сделанной капитаном Крозье приписки о том, куда и когда участники экспедиции намеревались отправиться.
«На том же документе было и дополнительное сообщение на полях, разъясняющее, каким образом он был перенесен на то место, где его удалось найти Хобсону:
«Эта бумага была обнаружена лейтенантом Ирвингом под гурием, сооруженным, как можно полагать, сэром Джеймсом Россом в 1831 году в 4 милях к северу, где она была положена покойным командиром Гори в июне 1847 года. Столб сэра Джеймса Росса не был, однако, найден и бумага была перенесена к этому месту, которое и есть именно то, где столб сэра Джеймса Росса был поставлен».
«Слово «покойный» показывает, что бедный Грэгем Гори умер до истечения 12 месяцев со времени оставления им записки.
«За короткий промежуток времени, протекший с тех пор, как Грэгем Гори написал полную бодрости фразу «все идет благополучно», сколько печальных перемен произошло в судьбе экспедиции Франклина! Весна 1847 года застала экспедицию всего в 90 милях от исследованных уже ранее водных пространств северной Америки. И людям, которым в течение двух навигационных сезонов удалось проделать свыше 500 миль в неисследованных ранее водах, можно было совершенно спокойно чувствовать себя при мысли, что в предстоявшую навигацию 1847 года их судам оставалось покрыть такое незначительное пространство! Но все повернулось иначе. Через месяц после того, как лейтенант Гори оставил свою памятку на мысе Победы, умер всеми любимый начальник экспедиции, сэр Джон Франклин, и весной следующего года капитан Крозье, к которому перешло командование экспедицией, вынужден был спасать голодавших на острове Короля Уильяма людей, всего в количестве 105 человек, от угрожавшей им мучительной смерти, пытаясь провести их вверх по Большой рыбной реке, или реке Бака, в территории, прилегающей к Гудзонову заливу.
«Никогда еще не было рассказано более печальной истории в таких коротких словах, глубоко трогательных в своей крайней простоте. Они убеждают в том, что оба предводителя отступавшей вглубь страны партии были воодушевлены желанием выполнить лежавший на них высокий долг, и что они спокойно и смело предпочли лучше решиться на последнюю жестокую борьбу за жизнь, чем погибнуть, не предприняв никаких попыток к спасению, на своих судах: ведь мы хорошо знаем, что «Эребус» и «Террор» были снабжены провиантом только до весны 1848 года.
«Вызывает недоумение одно место во второй части сообщения Фицджемса: всего в экспедиции принимало участие 138 человек, и так как сообщение определяет цифру умерших в 9 офицеров и 15 человек команды, должно было остаться в живых 114 человек, между тем в нем говорится лишь о 105 участниках экспедиции, высадившихся под командой капитана Крозье. Таким образом 9 человек почему-то не вошли ни в то, ни в другое число.
«В своей записке лейтенант Хобсон сообщал мне, что он нашел около гурия некоторое количество одежды и разных предметов. Было похоже на то, что участники экспедиции, зная, что отступают ради спасения своей жизни, оставили там все, что считали при этих обстоятельствах излишним.
«Хобсону пришлось совершать свой путь при крайне неблагоприятной погоде — постоянных ветрах и тумане, и он допускал поэтому, что мог пройти мимо остова погибшего корабля, не заметив его. Он высказывал надежду, что обратный путь будет для него удачнее.
«Ободренные получением этих важных известий, мы усилили нашу бдительность, чтобы ни один сохранившийся от экспедиции след не ускользнул от нас.
«Запасы провианта у нас быстро истощались, поэтому пришлось пристрелить трех оставшихся молодых собак, использовав на топливо сани, которые они везли.
«К 29 мая мы достигли западной оконечности острова Короля Уильяма, расположенной на 69°08′ северной широты и 100°08′ западной долготы. Я назвал этот пункт именем капитана Крозье с корабля «Террор», отважного предводителя отчаянного предприятия.
«Берег, по которому мы шли, был чрезвычайно низменным и покрыт известняковыми валунами. Единственные следы животных, замеченные нами, принадлежали белым медведям и — реже — песцам. Даже следы кочующих эскимосов стали встречаться гораздо реже, после того, как мы оставили за собою мыс Гершеля. Попадались также изредка груды камней, указывавшие на местоположение прежних лагерей, но по покрывавшему их мху было видно, что сложены они были очень давно.
«От мыса Крозье береговая линия круто поворачивает к востоку. Рано утром 30 мая мы расположились лагерем перед большой лодкой — новым печальным напоминанием о погибшей экспедиции. Как сообщал Хобсон в оставленной для меня записке, он нашел и исследовал эту лодку несколько дней назад, причем ему не удалось обнаружить какой-либо памятки, дневника, записной книжки или простой записки.
«Мы начали осматривать прежде всего лежавшую в лодке в большом количестве одежду, уже превратившуюся в лохмотья. Ни на одном предмете не оказалось имени прежнего владельца. Лодка была тщательно вычищена, чтобы ничто не ускользнуло от нашего внимания, весь снег из нее был удален, но ничего другого найти не удалось.
«Длина лодки составляла 28 футов, ширина — 7 футов 3 дюйма, она была легкой и в воде сидела неглубоко. Было очевидно, что ее чрезвычайно тщательно снаряжали для плавания по Большой рыбной реке. Лодка не имела ни весел, ни руля, и так как мы нашли в ней большой отрез светлой парусины, а также маленький блок для поднятия паруса, я полагаю, что она была снабжена последним. Кроме указанного, в лодке имелся парусиновый навес или палатка, а также коечный брезент в сетках по бортам высотою в 9 дюймов, расположенный вокруг всего планшира и поддерживавшийся 24 железными подпорами, которые были помещены так, чтобы служить одновременно для гребных уключин. Около лодки находились также 50 грузил для измерения глубины лотом и якорь, специально приспособленный для пользования им во льдах. Лодка казалась построенной по типу небольшого грузового судна, но чтобы уменьшить ее вес, тонкие сосновые обшивные доски были заменены в ней семью надводными обшивными досками, положенными кромка на кромку.
«Вес только одной лодки равнялся приблизительно 700–800 фунтам, но она была положена на сани необычного веса и крепости, сооруженные из двух дубовых досок длиною 23 фута 4 дюйма, шириною 8 дюймов и средней толщиной в 2½ дюйма. Эти доски служили полозьями для саней и были соединены между собой пятью дубовыми поперечинами, каждая 4 футов длиною и от 4 до З½ дюймов толщиною, прикрепленными к полозьям. Нижняя часть последних была обита железом. Над поперечными досками были прикреплены пять планок, или поддерживавших лодку подставок, и веревки, посредством которых команда тащила эти массивные сани с грузом.
«По моим подсчетам, вес этих саней составлял 650 фунтов. Он не мог быть меньше, а может быть был значительно больше. Полный вес лодки и саней составлял 1400 фунтов. Чтобы тянуть эти сани, требовалось не менее семи крепких и здоровых людей из команды, но и для них они должны были представлять значительную тяжесть.