— А как «Сокрушительный», к ремонту приступили?
— Корму для него притащили из Мурманска, поврежденные листы обшивки обрезали. Теперь осталось рассчитать, что, сколько и у кого обрезать. Я надеюсь, к весне эсминец снова вступит в строй.
— Федор Владимирович, вы не могли бы узнать кое-что о наших товарищах, которые отбыли в Москву, а то у нас никаких известий, как-никак мы месяц пробыли в море.
— Обещать не буду, но попытаюсь что-либо разузнать, из-за этой секретности даже намекать опасно.
— А что, еще до сих пор не нашли того крота, который сливает все фрицам?
— Михаил Петрович! Я хотя и понял, о чем идет речь, но, пожалуйста, выражайтесь яснее, очень бросается в глаза такой разговор. По этому поводу я тоже сказать ничего не могу. В сентябре у нас взяли одного в порту, он сейчас в НКВД, но немцы продолжали и продолжают по сегодняшний день получать сведения.
— Как бы этот дятел, ой, извини, резидент не подсунул нам какую-нибудь гадость, что всем будет очень хреново.
— Этого надо опасаться, похоже, его здесь нет. Работы радиопередатчика в течение месяца в районах, прилегающих к Архангельску и Молотовску, не зафиксировано.
— Звучит обнадеживающе, но, с другой стороны, усложняет работу органам, увеличивает территорию поиска до бесконечности. Надо быстрее заканчивать с этой проблемой.
Но мы оба еще не знали, что три недели назад агента абвера вычислили и захватили в Ворошиловске[6] в двадцати километрах от Архангельска, где он проходил службу в структуре Главного управления лагерей НКВД и имел звание старшего лейтенанта. По долгу службы часто бывал и в Архангельске, и в Молотовске, где работали заключенные из лагеря «Мечкострой» рядом с Ворошиловском. Зозуля пробыл у нас на лодке около часа. Пришлось и ему устроить экскурсию.
Так, две недели ничего не делая, мы простояли у импровизированного причала. Еще и погода решила нас порадовать обильным снегопадом. Мы три дня совсем не могли высунуть нос из лодки. Ветер выл так, что было слышно даже внутри. И только вчера она прекратилась, и тут же Петрович выгнал половину экипажа разгребать снежные заносы. С утра был маленький переполох, наша РЛС засекла приближение десятка воздушных целей, о которых тут же было оповещено всей базе. Взывала сирена, предупреждая о приближении самолетов. На зенитных батареях орудия изготовили для отражения налета, когда пришла радиограмма из штаба флота с предупреждением о перелете двух эскадрилий истребителей для прикрытия базы с воздуха.
— А раньше предупредить не могли? — возмущался Скворцов. — У меня чуть нервный срыв не случился. Нам от этих самолетов отбиваться нечем, разве только снежками. Это в нашем мире сколько ты можешь встретить самолетов в море над собой? Два-три, и для этого у нас кое-что припасено, в арсенале на подлодке. А тут они десятками налетают, а нам и ответить нечем, и в море выйти не успеем. Ладно, теперь с прибытием наших истребителей будет спокойнее.
Вскоре пришло еще одно сообщение: готовиться к встрече гостей, которые вышли на лидере «Баку». Я знал из записей Сан Саныча, что в это время здесь на Севере находился нарком ВМФ Кузнецов, может, это он к нам решил пожаловать и посмотреть на новую боевую единицу. Мы тут же оповестили береговые посты и всю базу о прибытии большого начальства. На базе начался аврал. Все с утроенным усердием готовились к встрече. Прибыл лидер «Баку» под адмиральским флагом.
— Петрович, объявляй общий сбор на верхней палубе, — приказал я, как только узнал о прибытии «Баку» с адмиралом на борту.
Команда выстроилась на палубе в ожидании катера с высокими гостями.
К нам прибыл адмирал Головко в сопровождении Виноградова, адмирала Кузнецова с ними не было. Тут же я увидел и Кочеткова, а больше всего меня обрадовало появление в свите двух знакомых физиономий Игоря Бойко и Сергея Бурова.
Адмиральский катер причалил вначале к временному пирсу, а оттуда гости поднялись на борт подлодки.
Поприветствовав адмирала и его сопровождающих, мы проследовали вдоль строя до середины, где он поздоровался теперь уже со всем экипажем.
— Что, застоялись без дела, Михаил Петрович? — повернувшись, спросил адмирал.
— Так точно, товарищ вице-адмирал. С одной стороны, стоим здесь без дела, едим хлеб, когда рядом идет война и гибнут люди, с другой — мы не можем выйти в море на не полностью боеспособной подлодке. Если только в море не выйдет немецкий флот во главе с «Тирпицем», а так мы прикованы стоять здесь.
— Ну, это поправимо, вот лейтенант тебя может порадовать. Но это вы потом будете обсуждать. У меня совсем другой разговор к тебе. Сколько вы уже числитесь в составе Северного флота?
— Если официально, по документам, то сорок шесть дней.
— Вот видишь, сорок шесть дней, как вы зачислены в состав Северного флота, даже боевой поход совершили на коммуникации противника и координировали совместную операцию подводных лодок и надводных кораблей по уничтожению транспортных и боевых кораблей противника. А до сих пор даже присягу не приняли, непорядок. Готовь экипаж, сегодня торжественное мероприятие, все вы принимаете присягу.
«Во как! Ну, ясно, зачем он прибыл, да не один. Специально, наверное, подгадал, — подумал я про себя. — Некоторые из нас принимали присягу еще при СССР, а основная масса людей из экипажа присягала Российской Федерации».
— Товарищ адмирал, все так неожиданно. Очень торжественное мероприятие, и нам надо время на его подготовку.
— Даю полчаса. Успеете?
— Так точно, успеем. Экипаж, кроме вахты, весь здесь на палубе, сейчас быстро все организуем.
Я тут же подозвал Петровича с Григорьичем и приказал им готовиться к торжественному мероприятию принятия присяги экипажем. На все про все пятнадцать минут.
— Пока вы тут стоите, — продолжил Головко, — и лодка не в боевой готовности, насколько мне известно с ваших слов, не пора ли начинать подготавливать второй сменный экипаж, там у вас на всех подлодках по два экипажа.
— Товарищ вице-адмирал, вы же сами видели нашу технику. Чтобы подготовить новый экипаж, и года не хватит. Кого-то мы, конечно, можем подготовить, но для некоторых должностей нужен иной уровень знаний в этом времени. А показать, какую кнопку нажать или вентиль повернуть — это да, но они к самостоятельному обслуживанию готовы не будут. Ну, научатся они тупо кнопки нажимать, но при этом половине моего экипажа придется постоянно приглядывать за ними, чтобы случайно не отправили всех к праотцам. Или людей для экипажа надо набирать из институтов. Тогда где-то через пару-тройку лет может и получиться полноценный экипаж.
— Понятно! Меня так и предупреждали, но все же вы сможете кое-кого сейчас взять и начать обучать. Мы там, — кивнув в сторону лидера, — кое-кого собрали. Самых лучших и даже с образованием. Вы сами опросите их и проверите, кто подойдет — начнете обучать. Также составьте список, выпускники каких институтов и по какой специальности вам нужны.
— Товарищ вице-адмирал, я и сам понимаю, что нужно готовить экипажи уже сейчас. Если наши ученые и инженеры создадут рабочий реактор, возможно, к концу сороковых и появятся аналоги нашей подводной лодки.
— Для того чтобы наши ученые создали реактор, тебе придется отпустить своего специалиста по этим самым реакторам.
— А как же лодка, он здесь нужен.
— У тебя что, только один разбирается, больше никого нет?
— Но он самый опытный.
— Вот поэтому он сейчас там и нужен. Да и в ближайшие месяцы походов у вас не намечается, он тут тебе не нужен, его заместитель справится.
— Хорошо, деваться некуда, надо отдавать.
— Ну, коль скоро договорились, после принятия присяги посылай своих командиров на «Баку», пусть выбирают себе учеников.
— Где я их размещать-то буду?
— Завтра подойдет еще одно судно, там они и будут временно находиться, пока строители не возведут еще один барак. На том судне привезут лес и кое-какое оборудование, припасы и боеприпасы.
— Тогда размещу на плавбазе и в бараке на берегу. Но пока они на лодку не попадут, мои командиры должны проверить их знания.
— Так ты же у нас командир, я не вправе вмешиваться, это может только майор Кочетков.
Я приказал Петровичу после присяги собрать всех командиров БЧ и отправить на «Баку» сортировать людей, годных для учебы. И вот экипаж построен, все в ожидании. Хотя и была команда «Смирно!», но было заметно, что все волнуются.
Затем была церемония приведения к присяге всего экипажа. Торжественность и пафос — даже меня проняло основательно, а уж матросов!.. Все ж большая разница — Россия двухтысячных, когда неизвестно за кого и что, а эти заокеанские — это то ли вероятный противник, то ли лучшие друзья наших правителей, и Советский Союз, воюющий со смертельным врагом в битве на истребление.
— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии, принимаю присягу и торжественно клянусь…
Сразу же после присяги экипаж был награжден орденом Отечественной войны I степени за последний поход. После всех торжеств я снова обратился к адмиралу:
— Товарищ вице-адмирал, вы намекали, что в ближайшие два месяца мы в море не выйдем, а теперь там что, какая-то заварушка?
— А ты у своих орлов спроси, они как-никак из Москвы прибыли и должны что-то знать.
— Товарищ адмирал, что-то вы темните, не хотите говорить или готовите сюрприз. Хорошо, спрошу у ребят, — сказал я, глядя в улыбающиеся глаза командующего. — Разрешите идти.
— Иди-иди, расспроси, да и соскучился, наверное, а я пока с визитом к летчикам.
Я подошел к своим ребятам, которые стояли с Кочетковым.
— Товарищ капи… ой, извините, товарищ майор государственной безопасности. Поздравляю с очередным званием. И с чем на этот раз пожаловали к нам? Моих офицеров насовсем вернули или только показать?
— Не насовсем, на время.
— А как же остальные, они когда появятся?