того самостоятельно. А тут на неизвестном самолёте! На приборной доске которого даже все надписи на незнакомом языке! Не имея ни малейшего представления ни о взлётных характеристиках самолёта, ни о его технических нюансах! Даже для своих лётчиков F-16 считается строгим самолётом, а что уж говорить…
Надо быть последним дураком, чтобы решиться на это!
F-16 Норвегии
«А с чего я взял, что Катков умный? – вдруг осенило Баррета. – Спившийся лётчик, неудачник, за деньги взявшийся за работу, о которой не имеет ни малейшего представления, а потому сразу провалившийся! Чего ещё ждать от такого дурака, как не дурацких выходок? – Баррет задумался, оценивая все за и против неожиданного открытия. – Мысль хорошая, но проверить стоит!»
После посадки первым делом он потребовал привести к нему Каткова.
– Коротко и без виляния хвостом! – начал Баррет, поглядывая на часы. – Что ты делал в Лонгьире?
– Хотел улететь домой, – безразлично пожал плечами Кирилл.
– Что ж не улетел?
– Не дали.
– А ты как думал, что истребители стоят без охраны, с открытыми кабинами, а техники рядом только того и ждут, чтобы подготовить тебе самолёт и помочь улететь? Ты отлично знал, что всё будет именно так и тебя поймают. Твоя ложь не прошла! Давай другую.
– Я хотел улететь. Я надеялся на удачу.
– Ты мог сбежать на снегоходе. Во всяком случае, майор Юнссон считает, что это было вполне реально, в отличие от угона самолёта.
– Я всегда делаю так, как от меня не ждут. Даже глупому ежу понятно, что этот вариант был бы самый предсказуемый. Именно там бы меня и искали. Мне бы не дали даже отъехать от Вильгельма.
– Куда дел снегоход?
– Утопил, а сам перебрался по концам на «Скотию». Спрятался в вентиляционной трубе и там просидел всё плавание. Когда пришли в Лонгьир, также незаметно спустился и пошёл на военную базу. Когда я первый раз приплыл сюда ещё в июле, полицейский привозил меня к этим воротам. Хотел передать военным. Я хорошо запомнил, где находится база.
«Пока вполне логично, – подумал Баррет. – Если бы только не эта дурацкая попытка угона».
– Ты убил Озолса? – спросил он, хотя и так знал ответ.
– Я, – ничуть не смутился Катков. – Не люблю, когда в меня стреляют из пистолета и при этом изображают друга.
Вдруг в дверь постучали, и вошедший капрал чётко отрапортовал:
– Сэр, лейтенант-коммандер Эртон просит разрешения его принять!
– Катков! – Баррет нетерпеливо встал и указал капралу ждать. – Я сгною тебя в английской тюрьме! За шпионаж ты получишь лет двадцать, и это будут самые страшные годы твоей жизни. И это далеко не факт, что ты их выдержишь. Даю тебе последний шанс хоть как-то облегчить свою участь. Скажи правду, зачем приплыл в Лонгьир, и я тебе помогу.
– Я хотел улететь на истребителе.
– А ты и вправду дурак! На этом я с тобой заканчиваю и рад, что больше никогда не увижу, – скрипнул зубами Баррет и поднял глаза на капрала. – Уведите. Да… и передайте Эртону, пусть скорее заходит.
Баррет расправил плечи, подтянул живот, взглянул в зеркало на сжатый бицепс и, удовлетворённо кивнув, стал напротив двери. Эртон должен видеть, что годы над Нилом Барретом не властны. Пусть они не виделись несколько лет, но всё как в былые времена – он по-прежнему с ними в одном строю.
Лейтенант-коммандер застыл в двери, лихо козырнул и щёлкнул каблуками:
– Господин…
– Дэвид, оставь моё звание для других! – остановил его Баррет. – Ты меня оскорбляешь этим официозом.
– Простите, сэр, но я действительно рад вас видеть.
– Я тебя тоже, мальчик мой! – прежде, чем пожать руку, Баррет по-отечески обнял Эртона и лишь после этого предложил сесть.
«Дэвид изменился, – подумал он. – От юношеской округлости щёк и розовой кожи, упрямо не желающей покрываться обветренными морщинами боевого пловца, не осталось и следа. Теперь это было лицо закалённого мужчины, с угловатыми гранитными скулами и жёстким взглядом матёрого волка».
– Хотел бы предложить по фужеру вина, но не могу, – виновато улыбнулся Баррет. – Нас ждёт работа и очень скоро.
– Мы готовы, сэр.
– Кстати, как твои парни?
– Спасибо, сэр, мы здесь уже сутки и отлично отдохнули. Так долго отдыхать они не привыкли и теперь с нетерпением ждут ваших приказов.
– Это хорошо. До начала операции «Отважный лис» остаются считанные часы.
– Как? Простите, сэр, вы сказали: «Отважный лис»? – еле сдерживая смех, затрясся Эртон. – А почему не «Ароматный скунс»? Кто только придумывает эти идиотские названия?
– Поверишь, если скажу, что не я? – также не удержался от улыбки и Баррет. – Наши теоретики в Лондоне ни в чём не хотят отставать от своих коллег из Пентагона. Вот и соревнуются – кто придумает лучшую ахинею.
– Ещё раз простите, сэр, – наконец успокоился Эртон. – Лис так лис. Мне важно лишь знать цель этого лиса. Рискну предположить, что, как обычно, это боевой корабль? Лис задумал пустить на дно русский крейсер?
– Не угадал, Дэвид. На этот раз наша цель буровая.
– Нефтяная вышка? – разочарованно скривился Эртон. – Сэр, для того чтобы поджечь нефтяной примус, вам бы хватило пригласить флотских водолазов.
– Этот примус хорошо охраняется, – возразил Баррет. – Поверь, скучно не будет.
– Я привык работать по реальной боевой цели, – нехотя оправдывался лейтенант-коммандер. – А буровая? Кому помешала буровая?
– Её уничтожение важнее любых крейсеров. На кону репутация России. Если произойдёт экологическая катастрофа, то весь мир ополчится против русских, которым нельзя доверить даже добычу нефти. Мир потребует гнать Россию из Арктики как потерявшую всякое доверие. А в «Заразломной» нефти столько, что хватит загадить весь Ледовитый океан. После такой катастрофы даже союзники отвернутся от русских.
– Я вас понял, сэр. Это та буровая, которую всё пытаются и никак не могут достать норвежцы?
– Она.
– Считайте, что её уже нет. Нам лишь нужны детали операции. Вы ведь уже всё продумали, не так ли, сэр?
– В общих чертах, но хотел бы обсудить с тобой. Взгляни! – Баррет развернул на столе карту. – Вот «Заразломная» в «Полосе соприкосновения». Близко, но так просто не возьмёшь. Русские её хорошо охраняют.
– Не вижу никаких проблем. Пусть, как обычно, нас доставят на подводной лодке и миль за пять до буровой выпустят через торпедные аппараты.
– В том-то и дело, что подводная лодка исключается. После того, как утонул «Генерал Грант», русские усилили в этом районе противолодочную оборону.
– Да, я слышал об этом инциденте, – недовольно заметил Эртон. – Под крышей SAS шепчутся, что наши братья за океаном крепко облажались с собственным пароходом.
– Уверен, что даже и это сойдёт им с рук, – возразил Баррет. – Да и инцидента как такового нет. Не знаю уж почему, но русские обошлись с американцами довольно лояльно. Они лишь заявили, что уничтожили неизвестную подводную лодку, утопившую американский пароход. В Вашингтоне выразили возмущение, потребовали найти виновных, поблагодарили русских, на том всё и закончилось. Теперь там гадают, что Россия потребует за молчание и за имеющиеся у неё на руках доказательства. Голая политика и ничего больше. Недели через две в Пентагоне заявят, что совсем на другом конце света с их лодкой произошла обидная авария, экипаж мужественно боролся за жизнь, но ему не повезло. Их представят к наградам и побыстрей забудут. Но нам от этого не легче. Из-за глупого ляпа янки мы теперь не сможем воспользоваться подводной лодкой. Её засекут на дальних подступах к буровой.
– Сэр, но вы бы не затеяли эту операцию, если бы не знали выход? – ухмыльнулся Эртон.
– Взгляни, это последние снимки из космоса, – Баррет швырнул на стол веер фотографий. – Это «Заразломная»! – он ткнул пальцем в обведённую маркером точку. – В полосе чистой воды. Северней паковый лёд, чуть южнее него молодой припай, каждый день увеличивающийся с наступающими холодами. Между ним и чистой водой полоса колотого льда. Этакий краш айс для коктейля. В нём без труда можно спрятать катер. Полоса такой шуги тянется вплоть до Шпицбергена. В этой полосе катер доставит нас на кратчайшую дистанцию к буровой, а там уже как обычно.
– Вы сказали – нас, сэр?
– Я пойду с вами.
– Я был уверен, что вы так скажете. Конечно, мы справимся и без вас, но честное слово, для моих ребят пойти на задание с вами – большая честь.
– Если бы ты только знал, как мне надоела эта бумажная работа, – вздохнул Баррет.
– В Лондоне ценят вас и ваш опыт, а потому берегут.
– Лучше бы они так берегли мои нервы. В предложенный мною план «Отважного лиса» там требуют внести существенное изменение. Как будто я сам на месте не могу решить, как будет правильней.
– Какое, сэр?
– Сейчас узнаешь. Сначала давай обсудим главное. От нас требуется ювелирная работа с наименьшим фейерверком, но с точечным, хирургическим надрезом. Взрывчатки возьмём минимум. В нашем логове в Лондоне хотят, чтобы всё выглядело как техническая авария безответственных русских. Это и есть их требование, с которым я не могу согласиться. Поэтому мы забудем о Лондоне и позволим себе небольшую импровизацию. Взрывчатку возьмём норвежскую, а ещё я возьму нож норвежского диверсанта, который «случайно» оброню на месте взрыва.
– Хотите свалить на норвежцев? – понимающе кивнул Эртон. – Русские захотят им отомстить.
– Это будет хорошая бойня, которой я давно добиваюсь. Одним ударом мы поразим две цели.
– Мне ещё не приходилось работать по буровым, – задумчиво произнёс лейтенант-коммандер. – Чего только не было, но буровой – ни разу. А ещё с минимумом взрывчатки… соглашусь, что работа не из простых. У вас есть чертежи этой «Заразломной»?
– Если бы я принёс тебе чертежи, Дэвид, то ты бы просидел над ними неделю и всё равно бы ничего не понял. Она куда сложнее корабля. Но от этого и гораздо уязвимей. На этот случай у меня приготовлен ключ, который откроет для нас буровую, как банку шпрот. Сколько бы мы не изучали чертежи, но он знает её куда лучше.