Альгебар рассмеялся, но Арктур не спешил разделить его веселье. Вега заметила, что он держится на расстоянии от отца.
Арктур встал к остальным претендентам, рядом с Вегой. Все ее тело напряглось в присутствии мишени.
«Стой спокойно, ты имеешь полное право быть здесь».
– С завтрашнего дня эти пятнадцать юношей и девушек начнут трехмесячный курс подготовки к Кубку Планет, – произнес Скат. – Их ждут суровые тренировки, а нас с вами – первоклассное шоу, которое будет транслироваться каждый день с восьми утра до десяти вечера.
Встав в строй, Арктур заметно расслабился, что нельзя было сказать о Веге. В какой-то момент она всерьез пожалела о том, что не взяла с собой хотя бы ножа. Какой же соблазнительной была мысль всадить лезвие под ребра этому идеальному мальчишке с плакатов! Закончить все это здесь и сейчас.
В этот момент Арктур Финн коснулся рукава Веги.
– Я смотрел видео из летной школы, – негромко произнес он. – Не терпится вживую увидеть, как ты летаешь.
– Изучил мою биографию? – не глядя на соперника, произнесла Вега.
– Конечно, – усмехнулся Финн. – А разве ты не изучила биографию других?
Вега задохнулась от гнева.
«Веди себя, как он. Флиртуй».
– Только тех, кто представляет опасность. – Леви-Хоук заставила себя улыбнуться ему.
Сказав еще несколько слов о шоу, Скат Альгебар позволил участникам покинуть сцену. Телохранители тут же взяли Арктура в кольцо, чему он был, откровенно говоря, совсем не рад. Весь остаток вечера (после представления игроков зрители смотрели концерт) Арктур и Тигариан провели в разных ложах, что не могло ускользнуть от наблюдательных глаз Веги.
«Неужели в раю проблемы? – подумала она. – В реальности отец и сын не так дружны, как освещают СМИ».
Но это не сильно волновало ее. Пусть на Росс династия Финнов сильна и непобедима, в космосе Арктур будет совсем один, без своих телохранителей. Тогда-то Вега и приступит к выполнению своей задачи.
«Ты должна победить. Но сделать это можно, только устранив главного претендента. Подстроить все так, словно это несчастный случай…»
Сложно было думать об этом, сидя в тени на трибунах и делая вид, что ешь мороженое с удовольствием. До начала Кубка еще три месяца, и за это время Веге нужно было узнать Арктура Финна поближе, выведать его сильные и слабые стороны.
Она еще раз обернулась на реющие на ветру плакаты с Безупречным Финном. Казалось, у него нет слабых мест.
«У всех есть слабые места, даже у тебя, Вега. Но в отличие от тебя он обычный человек. А значит, априори слабее», – говорила Корделия.
Обычный человек. Это словосочетание больше не относилось к Веге Леви-Хоук, точнее, к тому, чем она была на самом деле…
Тогда, 2232 год
Спутник Ли Ру, НИИ биотехнологий и генетики
Впервые она увидела лица своих родителей именно такими: напряженными и расплывчатыми. Она не слышала голосов, но их рты раскрывались и определенно издавали какие-то звуки.
– Она совсем как наша дочка!
– Даже родинка, посмотри, Кара!
Оказывается, Вега могла читать по губам.
Вега (точнее было сказать «эта Вега») была клоном тринадцатилетней Веги Леви-Хоук. Модифицированным клоном, если быть точнее. Два года назад девочка, получившая нашивки мастера-пилота раньше всех в галактике, разбилась в самой обычной автокатастрофе. Ее двухлетняя кома без признаков улучшения высосала все соки из родителей. Отчаянные, они решили обратиться к главе Института – Корделии Ло.
– Она и есть ваша дочка, – сказала Корделия, высокая брюнетка в костюме партии либералистов. – Вот только немного выносливее. Как вы и просили.
Последнюю фразу она добавила шепотом, словно опасаясь, что здесь, в ее резиденции, их могут услышать.
Модификации, да. Клоны с улучшениями были запрещены законом, но родители доплатили и за это. Им нужна была не просто новая дочь, а дочь, которая больше не разобьется на мотоцикле. Итак, новая Вега Леви-Хоук стала модифицированным клоном: выносливым, сверхчувствительным, с потрясающей реакцией.
– Это чистая формальность, но могли бы вы подписать вот здесь, – госпожа Ло протянула родителям бумагу, – о том, что изделие осмотрено вами и вы полностью удовлетворены им.
– Ну что вы! Как можно. – Отец покраснел, выдернул документ из рук Корделии и немедленно расписался там, где нужно.
Вега хлопала глазами и продолжала читать по губам. Запоминать.
– Что будет с ней, когда… если наша дочь придет в себя? – спросила Кара.
Госпожа Ло натянуто улыбнулась. Разумеется, существование двух носителей одного разума было недопустимо.
– В этом случае нам придется рециклировать клон, – произнесла либералистка и тряхнула кудрями.
– В смысле… усыпить? – переспросил Эон, и Кара толкнула его локтем в бок.
В этот момент из рециклера вылетела пробка, и вода начала быстро убывать. Перед глазами все смешалось, в ушах зашумело, и Вега пропустила ответную реплику госпожи Ло.
Через две минуты Вега очутилась на медицинском столе в ослепительном свете бестеневой лампы. Родителей и Корделии больше не было рядом, только доктора в масках.
Было холодно, очень холодно. Зубы Веги отбивали дробь, а пальцы стучали по металлическому столу.
«Изделие… Клон, – пронеслось в голове у девушки. – Не человек».
– Холодно, – сказала она, но никто из медперсонала и не подумал накрыть ее.
Клонирование человека не было запрещено, однако создание модифицированных клонов, таких как Вега, считалось незаконным. Этот запрет протолкнул в законодательство не кто иной, как победитель Кубка 2195 года Тигариан Финн – отец всемирно известного Арктура Финна.
Его политика унижала клонов, смешивала их с грязью, обезличивала. Сам политик неоднократно говорил в своих выступлениях, что у клонов нет души, а модифицированные клоны представляют такую же опасность, как мутировавший штамм вирусов.
«Они не люди в привычном понимании этого слова. Мы не знаем, чего от них ожидать», – так говорил он в своем выступлении в парламенте.
Манипуляции над Вегой продолжались около часа. За это время она почти перестала чувствовать холод. Глаза болели от света лампы, хотелось снова свернуться калачиком, как в рециклере, и уснуть.
Неожиданно свет погас. Врачи один за одним ушли, милосердно накрыв ее одеялом. Вега решила, что может наконец поспать, но в этот момент к столу подошла госпожа Ло.
– Я не стану включать свет. Знаю, как это ужасно: твои глаза еще не привыкли к ярким краскам этого мира. – Голос женщины был тихим и приятным.
– Вы… клон? – произнесла Вега.
Собственный голос показался ей странным, хриплым.
Не стоило спрашивать об этом в лоб, но Корделия ничуть не обиделась.
– Да, Вега. Я клон и совсем скоро буду праздновать первую сотню лет, – ответила госпожа Ло. – Меня рециклировали пять раз, и я прекрасно знаю, как ты себя чувствуешь.
Сто лет, надо же. Значит, она была одним из самых первых клонов, видела восстание и череду законов о принятии клонов как полноценных людей.
Кажется, Корделия прочла мысли Веги.
– Назревает новый бунт. – Госпожа Ло тряхнула кудрями. – Сообщество клонов протестует против закона, выдвинутого Тигарианом Финном. И ты здесь для того, чтобы все изменить.
Вега сфокусировалась на лице Ло, но по-прежнему не могла его разглядеть.
– Разве я здесь не потому, что меня заказали родители Веги? – слово «заказали» вырвалось само, но оно было как нельзя кстати.
– Верно. Ты обладаешь воспоминаниями Веги Леви-Хоук, ее навыками, полученными в пилотной школе. Ты любишь то, что любила она, и боишься того, чего боялась она, – произнесла Корделия. – Но вспомни, разве ты умела читать по губам, Вега?
Девушка нахмурилась: нет, этого прежняя Вега делать не умела.
Медленно-медленно к ней приходило понимание.
– Как много во мне изменили? – тихо спросила она, словно мало секретов было в этой преступной лаборатории.
– Многое, – неопределенно сказала Корделия. – Если сказать проще: тебя создали заново с одной целью – победить в Кубке Планет, который пройдет в следующем году. Попутно устранив главного претендента на победу – Арктура Финна.
В эту секунду Веге как никогда захотелось снова вернуться в рециклер, но пути назад не было. Жизнь была дарована ей, но не с нуля. Имелись некая отправная точка и вектор, по которому она должна была двигаться. Иначе…
– Что будет, если она проснется? – спросила Вега, глядя, как по потолку бегут огни ночного трафика.
Корделия насмешливо фыркнула.
– Она не проснется. Она почти что овощ. – Госпожа Ло подошла к окну. – Еще пять месяцев, и родители сами попросят отключить ее от аппаратов.
– А что будет, если я откажусь? – Вега закрыла глаза.
Она догадывалась, каким будет ответ.
Корделия пообещала себе, что будет терпеливой. Новая Вега была словно гитара, струны которой необходимо было осторожно настроить.
– У нас есть слепок твоего сознания. Это все, что нужно для повторного рециклирования, – сказала госпожа Ло.
Они будут возвращать ее тело к жизни, даже если клон откажется сотрудничать. Если ад и существовал, то Вега попала туда после той аварии.
– Не думай об этом как о проклятье, – сказала Корделия, уже стоя в дверях. – Мы даровали тебе жизнь и способности не для того, чтобы мучить. Мы сделали это, чтобы ты изменила мир.
«Мир» в понимании Корделии был расстановкой сил в правительстве. Усиление влияния либералов, во главе которых она стояла, и упразднение закона о запрете модифицированных клонов. Не будь этого закона, Вегу не вернули бы к жизни в качестве оружия, инструмента по достижению «мира», политической марионетки.
Этот закон выдвинул Тигариан Финн, чей сын будет участвовать в Кубке в следующем году. Судя по анализу личности Арктура Финна, он вполне мог пойти по стопам своего отца и стать еще более жестким правителем, нежели он.
Постепенно в голове Веги вырисовалась идея, которую Корделия так старательно стремилась внедрить. Она засыпала, глядя на свет проносящихся мимо аэрокаров, и понимала, что совсем не против сделать то, чего от нее хотят: устранить преемника Тигариана Финна.