— Эвери?
Ответил голос не Эвери и не Малькольма.
— Прошу прощения, с кем я говорю?
Голос был мужской, мне не знакомый.
— Я не буду отвечать на ваши вопросы. Ответьте вы на мои.
— Вы из полиции? — спросил он.
— Да. — И это была правда.
— Мы не нарушаем никаких ваших законов.
— Вы пытаетесь здесь, в моем городе, захватить Церковь Вечной Жизни. Это против закона.
— Мы ни на кого не поднимаем руку, не применяем ни к кому оружия. Это будет состязание воль и магических сил. В вашей стране использование вампирской силы против другого вампира не противозаконно. Ваш закон даже можно интерпретировать так, что любые граждане сверхъестественной природы исключены из защиты от вампирских манипуляций.
— По букве закона ликантропы тоже люди.
— Хорошо, раз вы так говорите.
— Говорю. Назовите мне ваше имя.
— Я известен как Джованни. И был бы рад узнать, с кем я говорю.
Вообще-то я не знала, воспримет он меня как копа или как слугу-человека Жан-Клода. Я не знала и того, какая роль была бы выгоднее.
— Я федеральный маршал Анита Блейк.
— А, человек-слуга мастера города.
— И это тоже.
— Мы — моя госпожа и я — ничего не сделали такого, чтобы вызвать ваш гнев в любой из этих ролей.
Это было тревожно близко к правде, к тому, что я подумала сама. Он читает мои мысли, а я этого не знаю? Черт, нехорошо.
— Если твоя госпожа — Коломбина, то она меня вывела из себя.
— Мы читали ваши законы, маршал. Коломбина воспользовалась своими силами против вас лично, вашего мастера и его волка. На людей она своей силой не действовала.
— Она и ее подруга Нивия подставили двух законопослушных вампиров под казнь за убийство. При этом погибли два человека.
— Нивия сделала это на свой страх и риск. Моя госпожа была крайне огорчена этими ее ужасными поступками.
Он даже не пытался скрыть фальшивость голоса. Знал, что я не смогу предъявить ничего, кроме собственных сомнений, что это была только Нивия — а та мертва, что удобно. На Питера — человека — напала тигрица Нивии. Тоже, кстати, мертвая.
— Сукин ты сын.
— Прошу прощения, маршал?
— У меня есть ордер на ликвидацию, и он отлично подойдет для тебя и твоей госпожи.
— Но если вы им воспользуетесь, зная, что мы этих страшных вещей не делали, то будете убийцей. Пусть вас никогда не будут за это судить, но вы будете знать, что злоупотребили властью и совершили убийство — как хороший слуга, защищающий мастера, но не как хороший федеральный маршал.
— Ты хорошо выучил урок, Джованни.
Мика оказался рядом со мной — я подняла руку, чтобы он не стал со мной заговаривать. Оглянулась — Натэниел говорил с Зебровски, полностью отвлекая на себя его внимание. Уж не знаю о чем.
— Мы знаем, что честь есть у вас и есть у вашего мастера. Мы не причиним вреда Малькольму или его народу: мы всего лишь вызовем его на бой за обладание паствой, и бой будет вестись только законными средствами.
— Эвери Сибрук уже связан клятвой крови с Жан-Клодом. О нем речь не идет.
— Хорошо, но все прочие — ничье стадо.
— Малькольм отдал их Жан-Клоду. Мы еще не связали их клятвой крови, но они наши.
— Ложь не к лицу вам, маршал Блейк.
— Ты способен услышать ложь в моем голосе?
— Да, у меня есть эта способность.
— Хорошо, Джованни, тогда слушай внимательно. Малькольм всю свою конгрегацию отдал Жан-Клоду и мне. Все его прихожане ныне принадлежат мастеру города Сент-Луиса. Можете побеждать Малькольма своей вампирской силой, но ни хрена вам это не даст. По вампирскому закону вы должны победить владеющего ими мастера, и лишь тогда они могут дать клятву крови вам.
Он на секунду затих, слышалось только его дыхание — не по-вампирски это. Но он и не был вампиром, он человек, слуга-человек. Сил у него побольше, чем у других слуг бывает, но и у меня тоже.
— Я слышу правду ваших слов. Но я слышал правду и в речах Малькольма к моей госпоже несколько минут назад. Она заставила его честно сознаться, имеет ли Жан-Клод власть над его конгрегацией. Он сказал, что нет.
— Вы недооценили силы Малькольма, Джованни. Он сумел обратиться к нам, и сейчас перед вами полная церковь американских граждан, имеющих свои права. Кроме того, у вас полная церковь вампиров, принадлежащих мастеру города Сент-Луиса, и у них есть свои права по закону вампиров. Нарушьте любой из этих законов — я вам устрою такое, что мало не покажется.
— Но законы, ограничивающие нас, ограничивают и вас, Анита Блейк.
— Да-да, Джованни. Не пугай ежа голым задом.
— Простите, я не понял, о каком еже идет речь.
— Не важно, идиома такая. В данном случае означает, что я поняла все твои слова, и впечатления они на меня не произвели.
— Малькольм каким-то образом передал вам сообщение через вашего юного вампира?
— Информацию я тебе давать не обязана ни по какому кодексу законов.
— Верно, — ответил он, — но если моя госпожа привяжет клятвой достаточное количество этих вампиров, у нее хватит силы разгромить Жан-Клода.
— Вы же из Арлекина? Вы никого не имеете права убивать, не послав сперва черную маску.
— А мы действуем не как вампиры из Арлекина. Моей госпоже наскучило быть орудием совета. Она хочет в этой вашей новой стране иметь собственную землю. Уничтожить Жан-Клода силой вампира оказалось сложнее, чем она думала.
— Перед битвой за власть вы должны послать формальный вызов.
— И Жан-Клод послал формальный вызов Николаос, прежнему мастеру города, перед тем, как ты убила ее для него?
Я сделала глубокий вдох, потом попыталась… ничего не попыталась сказать. Честно говоря, я тогда не сообразила, что после убийства Николаос он станет мастером. Я только пыталась сама остаться в живых и не дать ей убивать других. Но при этом Жан-Клоду открылась дорога к власти над городом. Сказать, что это вышло случайно — значило представить нас слабыми, так что я закрыла рот и попыталась подумать.
Мика говорил по сотовому, и я услышала, как он обращается к Жан-Клоду по имени. Он достаточно услышал, чтобы сказать Жан-Клоду то, что тому надо знать?
— Насколько я понимаю, ответ отрицательный, — сказал Джованни.
— Я думала, Арлекин не может иметь собственной территории. Все его вампиры должны быть нейтральны.
— Нам наскучила бродячая жизнь. Хотим иметь свой дом.
— Могли подать Жан-Клоду прошение о вступлении в его поцелуй.
— Моя госпожа желает править, а не служить.
Я направилась к выходу. Что бы мы ни стали делать, но сейчас нужно быть в этой церкви. Помешать тому, что там они планируют. Почему-то мне не казалось, что они сняли свою претензию на власть в Сент-Луисе.
— Совет запретил войны между мастерами вампиров в Америке.
— Только если войну не удается скрыть. Моя госпожа уверена, что у нас все будет кончено сегодня, и тихо.
— Самоуспокоенность ведет к гибели, Джованни.
Натэниел стоял в конце коридора один. Не знаю, куда побежал Зебровски, но хорошо, что его не было. Как выглядит мое лицо, я не видела, но понятно было, что не лучшим образом. Врать ему мне не хотелось, а пока что вечеринка намечалась для монстров, не для копов.
— Мы испытаем наши силы против каждого из этих вампиров по очереди. Кто не выстоит, даст Коломбине клятву крови.
— Брать клятву с вампиров, принадлежащих другому мастеру — это против правил.
— Считайте это началом дуэли между твоим мастером и моим.
Телефон отключился.
— Черт! — сказала я с чувством.
Мика подал мне свой телефон:
— Это Жан-Клод. Я ему сказал про Арлекина и про церковь.
Я взяла телефон и стала рассказывать. Жан-Клод слушал, время от времени задавая вопросы. Может быть, он по телефону услышал мое напряжение. А может, слишком долгие века провел он, разгребая именно такое дерьмо.
— Полицию людей будешь привлекать?
— Я возьму с собой Олафа и Эдуарда, про остальных не знаю. Не могу доказать, что арлекины нарушили какие-либо людские законы.
— Вопрос о том, будет ли здесь полезна ложь, я оставлю на твое усмотрение.
— Ты имеешь в виду — применить ордер, хоть я и не уверена, она ли виновна в том убийстве?
— На карту поставлена твоя честь, а не моя. Я позову оборотней и своих вампиров. Береги себя, ma petite.
— И ты тоже.
Он повесил трубку.
Я вдруг остановилась на ходу, сердце забилось в горле, мозг пронзила игла панического страха. Без сомнения, совершенно твердо я знала, что погублю всех. Если я возьму с собой копов, они погибнут. Если не возьму, погибнут другие мои друзья. Не могу я этого сделать. Я обернулась к Мике:
— Это же будет как при захвате заложников, а я этому не обучена. Там сотни человек народу, что если из-за меня они все погибнут? Если я приму неправильное решение?
Мика всмотрелся мне в лицо:
— Во-первых, закройся щитами получше. Такая паника и сомнения в себе не в твоем стиле. Во-вторых, они ей нужны живыми. Она их хочет привязать клятвой крови, а тогда ей нужно, чтобы они были в добром здравии.
— Ты прав, ты прав, — кивнула я.
Но дрожь паники в кишках не проходила. Ох, как он был прав. По-всякому мне разные вампиры когда-то компостировали мозги, но так воздействовать, как Мерсия, не умел никто. Она усиливала твои же собственные эмоции до такого предела, когда ты их уже выдержать не можешь. Я бы, наверное, предпочла добрую старомодную попытку подчинения разума этому изнасилованию эмоциями.
— А почему на тебя не действует? — спросила я.
— Наверное, она за меня еще не бралась.
— Она взялась за Грэхема. Откуда она знала, что за него надо браться?
— Может, Соледад для нее шпионила.
— Да, верно, — кивнула я.
Натэниел подошел к нам — один.
— Куда Зебровски девался? — спросила я.
— Я его втравил в разговор о вечеринке, которую он дома устраивает. Спросил, что хочет его жена, чтобы мы с собой принесли. Кажется, его больше волнует наш приход втроем, чем он готов признать, потому что он отвлекся от твоего сверхсекретного разговора. Так что там на самом-то деле?