Когда мы наконец добрались до конца коридора, отец набрал еще один код, чтобы открыть круглый люк в потолке. Поднявшись по короткой металлической лестнице, мы попали в большую круглую комнату с прозрачным куполообразным потолком. За ним открывался потрясающий вид на бронированную сферу лунной базы, которая лежала справа, высоко над нами в кратере, словно в кубке, рядом с похожим на чашу кратером Дедал, в котором мы сейчас находились.
– Добро пожаловать в обсерваторию «Дедал», – сказал отец. – Извини за пыль и грязь – роботы-уборщики сюда, разумеется, не заходят. Начальство закрыло обсерваторию более двадцати лет назад, и доступ в нее запрещен.
Я посмотрел на голую лунную поверхность, протянувшуюся от одного черного горизонта до другого во всех направлениях, и внезапно ощутил, как здесь одиноко. Неудивительно, что отец и его друзья вели себя странно. Несколько лет, проведенные в такой невероятной изоляции, могут свести с ума кого угодно.
– Ты сказал «запрещен»?
– Да. Но я выяснил, как подать сюда ток и включить системы жизнеобеспечения, не привлекая внимания Земли. А все скрытые микрофоны и камеры я вырубил, так что это одно из немногих мест на базе, где ОАЗ не может следить за мной.
Отец наклонился к небольшому микрофону на панели управления системой безопасности и громко сказал:
– Открой двери отсека, ХЭЛ. – Он ухмыльнулся. – Видишь? Уединение – это прекрасно.
– Точно. Мы же не хотим, чтобы нас подслушал Человек с сигаретой, – буркнул я.
– Вот. – Он потянулся к выключателям, и комнату залил свет люминесцентных ламп. – Вот что я хотел тебе показать.
В противоположном конце комнаты царил полный хаос. Записки, графики, рисунки, распечатки были расклеены повсюду и сложены на всех доступных поверхностях. Это было похоже на «логово» следователя из какого-нибудь сериала – следователя, потратившего несколько десятков лет на поиски серийного убийцы, в существование которого никто не верит.
Я стал изучать записи и распечатки.
– Я знаю, как все это выглядит, – сказал отец, словно читая мои мысли. – Как гараж Рассела Кроу в «Играх разума», да?
– Лично мне это больше напоминает логово суперзлодея, – ответил я и начал наугад нажимать кнопки на панели. – Где тут кнопка самоуничтожения?
– Ты ее первую нажал, – сказал отец, указывая на красную кнопку без надписи.
На долю секунды я ему поверил, и этого хватило для того, чтобы мои глаза распахнулись от ужаса.
– Есть! – ухмыльнулся он. – Повелся, малыш.
– Ладно, я повелся. Ты сам все это сделал?
Он кивнул.
– Не говорил ни Сину, ни Грэму. Син не примет это всерьез, а Грэм… Грэм не склонен смотреть на вещи скептически, а мне хотелось подойти к делу с научной точки зрения. – Отец посмотрел мне в глаза. – Судя по твоим словам в столовой, ты это слушать не хочешь?
Я покачал головой.
– Я сам задавал себе те же вопросы, что и вы с Грэмом. Просто… просто я думал, что сейчас это уже не важно.
Он кивнул и сделал глубокий вдох.
– Ты знаешь, кто такой Финн Арбогаст.
Я кивнул.
– Он основал компанию «Кейос террейн», – ответил я, вспоминая о том, как встретился с ним в «Хрустальном дворце» – уже в другой жизни. – А что?
– Я был его главным военным консультантом, когда он и «Кейос террейн» работали над «Террой фирмой» и «Армадой», а также над первыми комплектами заданий. – Мне показалось, что в голосе отца зазвучала нотка гордости. – Я всегда мечтал зарабатывать на жизнь разработкой игр, так что ты понимаешь, что я чувствовал, когда у меня появился шанс поработать над играми, которые могут спасти нашу планету.
Мы с Арбогастом сотрудничали в течение нескольких месяцев – не лично, а в ходе видеоконференций, которые проходили несколько раз в неделю. Его задача состояла в том, чтобы создать симулятор, который научит людей сражаться с европами, и, следовательно, в его играх должны были быть точно отражены их корабли, оружие и тактика. Поэтому ОАЗ дал Арбогасту полный доступ к данным о европах – ко всему, что мы узнали о них после первого контакта.
Отец тяжело вздохнул.
– И часть засекреченных данных мне удалось увидеть.
– Как? – спросил я. – Ты же сидел здесь, а он был на Земле?
– Он связал свою компьютерную сеть с нашей, чтобы делиться новыми версиями «Терры фирмы» и «Армады», как только они были готовы к тестированию. Это позволило мне получить доступ к файлам с данными о европах. В этих файлах было много секретной информации о наших контактах с ними… И все, что я узнал, подтверждало теорию, над которой я работал почти десять лет.
Я кивнул, пытаясь скрыть страх, который вызывали во мне его слова.
– Выкладывай.
– Ну ладно. – Отец вздохнул. – После первого контакта инопланетяне стали перехватывать наши трансляции фильмов и телепередач. Они смонтировали из них короткий ролик и раз в год, перед противостоянием Юпитера, присылали нам. Эти ролики видела лишь горстка людей. – Он указал на экран. – А теперь я хочу показать их тебе.
На экране стали появляться ролики, созданные инопланетянами, – и каждый из них был посвящен какому-нибудь конфликту между людьми. Я увидел много хроники времен Второй мировой, перемежающейся с фотографиями и видео десятков крупных вооруженных конфликтов, которые произошли уже после ее окончания. Среди всего этого попадались и сцены из старых фильмов и телесериалов о войне, словно европы не могли отличить правду от вымысла. Или же смешивали их намеренно, с определенной целью.
Еще более странным было другое. Я заметил короткие куски из десятков научно-фантастических фильмов – и в каждом из них фигурировали враждебные захватчики-инопланетяне. Всего за несколько секунд я увидел кадры из «Звездного пути» и «Звездных войн», «Войны миров», «Дня, когда Земля остановилась», V и даже – боже милосердный – «Поля битвы: Земля». Никаких фильмов с дружелюбными пришельцами, ни одного кадра из «Инопланетянина», «Человека со звезды» и «Альфа».
– Сынок, посмотри на эти изображения и на то, как они подобраны, – сказал отец, пока на экране мелькал уродливый зверинец, собранный за всю историю научно-фантастических фильмов, – чужие, хищники, триффиды, трансформеры, да кто угодно. – По-моему, это такое послание, намеренно зашифрованное. Как будто они поставили перед нами зеркало, чтобы мы увидели себя со стороны.
Стремительный монтаж изображений внезапно сменился двух-трехсекундными роликами из таких блокбастеров, как «День независимости», «Армагеддон» и «Столкновение с бездной» – в основном сценами, в которых человечество объединяется для того, чтобы защититься от смертоносной кометы, астероида или от захватчиков-инопланетян.
– Похоже, европы изучали нас и нашу популярную культуру еще до того, как мы установили с ними контакт, – сказал отец, приглаживая волосы. – Думаю, они посмотрели все научно-фантастические фильмы и телепередачи и поняли, что вторжение на нашу планету – один из самых страшных наших кошмаров. Поэтому они решили его реализовать. Они подготовили вторжение инопланетян, которое мы постоянно изображали в книгах и фильмах, – с огромными кораблями, дуэлями истребителей в космосе, роботами-убийцами и всем прочим!
Отец взглянул на меня, ожидая ответа, но я на мгновение потерял дар речи. Я мог только смотреть на экран, на котором появлялись все новые изображения. Я заметил кадры из римейков «Нечто», «Дня, когда Земля остановилась», «Войны миров», а затем клип из более старого фильма – «Земля против летающих тарелок».
– Каждый такой ролик заканчивается серией из пяти сигналов.
Это было начало «Диких сигналов» Джона Уильямса из саундтрека к «Близким контактам третьей степени». Пять нот, которые клавишник играет, когда правительственные агенты начинают легендарную игру с инопланетянами в конце фильма.
Ла-ла-ла-БАМ-БАМ!
Звуки словно издавал старый кнопочный телефон. Они воспроизводились быстро, снова и снова. Затем отец выключил звук и повернулся, чтобы оценить мою реакцию. «Близкие контакты» мне никогда не нравились – вероятно, потому, что (внимание, спойлер!) в конце фильма главный герой, Рой Нири, так легко бросает семью. Для меня это было слишком личное.
Я смотрел на изображения. Я слушал звуки. Я ждал.
– Ладно, – сказал отец, подавшись вперед. – Во-первых, подумай о хронологии событий. О том, как прошел первый контакт. Европы срежиссировали весь этот конфликт – они заманили нас, манипулировали нами, чтобы развязать его. – Он прищурился. – Зачем еще им рисовать огромную свастику на поверхности Европы? Это была ловушка, и мы угодили в нее – совсем как адмирал Акбар!
В других обстоятельствах я бы, возможно, рассмеялся.
– Итак, – продолжал отец, – человечество обнаруживает угрожающее сообщение, оставленное негуманоидной разумной расой. Сообщение оставили там, где люди точно должны были его заметить, когда обрели возможность отправлять космические зонды к границе Солнечной системы. Это словно монолит, который закопали на Луне в «2001».
Я кивнул – не потому что был согласен, а просто демонстрируя, что понимаю, о чем идет речь. При этом я думал о том, проявляется ли у моего отца предвзятость подтверждения, предвзятость наблюдения или одна из других предвзятостей, которые я проходил по психологии в школе. Возможно, он видел причинно-следственные связи, которые на самом деле не существовали.
А может, и нет.
– Наверное, европы знали, что мы непременно отправим зонд, чтобы изучить эту свастику, – и как только мы это сделали, они объявили нам войну и сообщили, что намерены истребить нас как вид. По официальной версии, инопланетяне не дали нам объяснить наши действия или вступить в переговоры. Однако они не уничтожили нас немедленно, хотя, очевидно, были в состоянии это сделать. Вместо того чтобы напасть, они втянули нас в какую-то странную гонку вооружений и позволили нам постепенно сократить разрыв в уровне развития технологий. А в этом году они наконец решили начать вторжение. Почему? Их поведение имеет смысл только в том случае, если они нас испытывают.