Добравшись до «Скалы воронов», отец закружил высоко в небе над базой, выжидая, когда враг включит «Разрушитель». Он понял, когда именно это произошло, потому что истребители и другие беспилотники ОАЗ, защищавшие базу, мгновенно деактивировались.
Я также потерял аудио– и видеопоток из его кабины, но после того, как Лекс немного поколдовала над компьютером, на экране появилось изображение отцовского корабля. Кажется, картинку передавала одна из внешних камер системы безопасности базы.
Защита базы временно вышла из строя, и тогда отец повернул свой перехватчик к Земле. Сейчас он, словно камикадзе, пикировал на бронированные двери базы, которые по-прежнему были очень даже закрыты.
Я понял, что он целится в один из тоннелей для запуска беспилотников – так же как и я, когда мощно облажался в «Хрустальном дворце». Здесь они были замаскированы не под зернохранилища, а под огромные камни на склоне горы.
Как только его корабль оказался в ангаре беспилотников, отец включил автопилот и лазером прорезал большое отверстие в потолке. Он провел сквозь него свой перехватчик, открыл фонарь кабины и выпрыгнул. Затем достал пистолет и побежал в глубь базы.
Я думал, что ее коридоры будут пусты – или, напротив, забиты беспилотниками. Однако даже после активации «Разрушителя» часть подключенных к кабелям турелей и БТГПБ продолжали действовать – операторы управляли ими по проводному интранету ОАЗ. Они уже окружали отца – им было приказано остановить его любой ценой.
Если бы не Лекс и Рэй, у него не было бы шансов. К счастью, Лекс проникла за брандмауэр ОАЗ и получила доступ к системе безопасности базы, поэтому помогала отцу обходить БТГПБ. Одновременно она взрывала двери на его пути, чтобы задержать защитников базы. А Рэй тем временем перехватил управление над лазерными турелями и уничтожал из них беспилотников, которые атаковали отца спереди.
Но когда я уже решил, что его никто не остановит, его остановили. Удача отвернулась от отца, и на него набросилась стая БТГПБ. Ему удалось вывести их из строя, однако шальной заряд плазмы ударил его в грудь. Отец упал.
Я беспомощно наблюдал за тем, как он пытается встать на ноги. Встать не удалось, и он пополз по коридору.
Он добрался до зарядной станции, где хранились четыре БТГПБ, открыл пять панелей и набрал пять длинных кодов, и затем четыре робота включились. Отец отсоединил от каждого контроллеры и с их помощью заставил БТГПБ поднять себя. Затем они сплели вокруг него руки и ноги, образовав что-то вроде ходячего танка-«паука». Эта машина понесла отца вперед, а он тем временем стрелял из четырех комплектов вооружения БТГПБ.
Через внешние динамики роботов заиграла песня, которую я сразу же узнал, – «Run’s House» группы «Run D.M.C».
– Арчи ненавидит хип-хоп, – сказал отец.
Я видел, что его губы шевелятся, проговаривая текст песни. Он прокладывал себе путь к Вэнсу, словно терминатор, который не остановится, пока не выполнит задание.
Отец провел свой самодельный танк по очередному – последнему – коридору и наконец прибыл к месту назначения – бронированным дверям с надписью «Командный центр «Скалы воронов».
Затем, к своему ужасу, я увидел, как он включил у четырех БТГПБ программу перегрузки аккумуляторов. Запаниковав, я попросил Лекс вывести меня на связь с ним.
– Я уже, – сказала она. – Он слышит тебя.
– Папа, что ты делаешь? – завопил я.
Риторический вопрос. Я прекрасно знал, что он делает.
Он взглянул на установленные рядом камеры – те самые, которые передавали картинку нам, – и улыбнулся, но не ответил, а просто развернул свой «танк» и пробился на нем сквозь бронированную дверь в командный центр. Несколько операторов уже выбрались из капсул и теперь поджидали его в центре комнаты.
Среди них был и адмирал Вэнс.
Адмирал приказал своим людям открыть огонь, но лишь часть из них выполнила приказ. Большинство даже не подняло оружие, не в силах заставить себя стрелять в генерала Ксавье Лайтмана.
Тогда Вэнс открыл огонь из своей «беретты». Сначала он расстрелял динамики на каждом из беспилотников отца, заставив музыку умолкнуть.
– Идиот, – сказал он и выстрелил в отца. Некоторые из его людей тоже открыли огонь. Большую часть выстрелов отразил «щит» из БТГПБ – однако не все. Одна пуля оцарапала его левую ногу.
Но отец не останавливался.
Он продолжал двигаться вперед на своем «танке», под лучами лазеров и пулями, пока не рухнул в нескольких метрах от адмирала Вэнса, погребенный под обломками четырех беспилотников. Тогда Вэнс наконец заметил, что реакторы каждого отсчитывают время до перегрузки. До нее оставалось примерно десять секунд.
– Уходите, парни, – сказал отец.
Люди бросились к выходу, и только Вэнс не двинулся с места.
– Ты тоже, Арчи, – сказал отец. – Шесть секунд. Пять…
– Идиот, – ответил Вэнс. – Ты ведь знаешь, что это не помешает нам активировать «Ледокол».
Он повернулся и побежал, и двери командного центра закрылись за ним.
– Знаю, – буркнул отец. – Я просто пытался тебя задержать. – Он рассмеялся. – Тебя остановит мой сын.
Затем четыре самодельные бомбы взорвались одновременно, и картинка пропала.
Я кричал. Сколько – не знаю.
Когда наконец мне удалось взять себя в руки, я взглянул на картинки с трех моих беспилотников на орбите Европы. Эскадрилья перехватчиков, сопровождавших «Ледокол», сломала строй: теперь они дрейфовали вокруг «Ледокола», который продолжал спускаться к Луне.
Я понял, что адмирал Вэнс и другие пилоты эскорта покидают базу «Скала воронов». Но я знал и то, что всего через несколько секунд они доберутся до другой защищенной точки и восстановят контроль над беспилотниками и «Ледоколом». Скорее всего, в моем распоряжении меньше минуты.
Я оставил два перехватчика вдали на орбите, взял на себя управление третьим и атаковал беззащитные беспилотники, беспомощно передо мной дрейфовавшие.
Я уничтожил половину эскорта «Ледокола», прежде чем пришел в себя и перевел огонь всех орудий на «Ледокол». Но мне так и не удалось выбить его щиты до того, как Вэнс и его люди восстановили контроль над своими кораблями – возможно, с помощью кванткомов.
Внезапно оказалось, что я веду бой с противником, превосходящим меня в численности и огневой мощи, – один против шести перехватчиков. Когда я стал сближаться с ними, заиграла песня «One Vision» группы «Queen» из отцовского сборника. Она помогла мне наконец найти свой ритм.
Я прикончил четыре оставшихся корабля за такое же количество секунд, и остались только два – которыми управляли Ростам и «Вайпер» Вэнс.
Сначала я занялся Ростамом – беспечно пошел на таран. От удара его беспилотник полетел прямо под огонь автоматических пушек «Ледокола» и превратился в пламенный шар.
Теперь на поле боя остался только я и адмирал Вэнс.
Мы сошлись в ожесточенном поединке рядом с «Ледоколом», который навис над Европой. Сквозь наушники я слышал приглушенные звуки боя, который шел поблизости. «Звездную базу» окружили «пауки»; Крус, Дил и мама пытались их остановить. К магазину также спешил «василиск».
Вдруг в последнюю минуту с неба камнем упала Ворди на своем перехватчике. Когда включился «Разрушитель», она села в пилотируемый перехватчик и рванула к нам на помощь из Нового Орлеана. При первом же заходе она вывела «василиск» из строя выстрелом между глаз, а затем развернулась и спикировала на «пауков». Это позволило мне снова сосредоточиться на дуэли с адмиралом Вэнсом в другой части Солнечной системы.
Я знал, что Вэнс летал в звене моего отца на лунной базе, однако я даже не предполагал, насколько он хороший пилот. Не успел я понять, что происходит, как он сел на хвост моему перехватчику и разнес его в клочья.
Затем Вэнс развернулся и полетел вместе с «Ледоколом» по направлению к цели. Он и не догадывался, что неподалеку у меня в резерве два последних перехватчика.
Я взял на себя управление еще одним кораблем и бросился в погоню. Мне удалось обстрелять Вэнса зарядами плазмы, но его щиты устояли, и корабль остался неповрежденным.
Он снова уничтожил меня. Он очень талантливый пилот. Почти такой же талантливый, как и мой отец, – и все же не совсем.
Я взял свой последний корабль и снова догнал Вэнса и «Ледокол» – когда они уже были недалеко от поверхности Европы. Настал критический момент.
Я заставил себя забыть о горе и парализующей меня ярости и сосредоточился на том, чего мне сейчас хотелось больше всего на свете, – сделать так, чтобы отец мною гордился, сделать так, чтобы его жертва не оказалась напрасной.
Я сдвинул на максимум ручку акселератора и вступил в бой с беспилотником Вэнса. Его энергия уже была на исходе, а у меня был полный заряд.
На хитроумные маневры времени не оставалось. Я спикировал прямо на него, ведя огонь из всех стволов. Он действовал так же.
За долю секунды до столкновения его щиты отказали – а мои выдержали. Это позволило мне уничтожить корабль Вэнса точным выстрелом из плазменной пушки и пролететь сквозь клубок огня, в который тот превратился.
Ликовать было некогда. Я атаковал «Ледокол» – за несколько секунд до того, как он сбросил ядерные бомбы на Европу.
– Не надо, малыш! – закричал Вэнс в канале связи. Теперь он никак не мог мне помешать. – Если ты это сделаешь, ты будешь лично виновен в уничтожении всего человечества.
Его слова меня не остановили.
Когда я дал последнюю очередь из солнечных пушек, «Ледокол» беззвучно превратился в яркую вспышку света.
26
И на этом все закончилось.
По каналам связи ОАЗ стали поступать удивительные сводки: вражеские беспилотники во всем мире внезапно деактивировались.
Я сидел и слушал новости об окончании войны. Затем, как только я собрался выйти из перехватчика и снять шлем, поверхность Европы вдруг треснула, словно яичная скорлупа, и из невидимого океана поднялась огромная хромированная сфера, которая пробила отверстие во льду, вышла на орбиту и зависла в космосе перед моим кораблем. Внимательно осмотрев ее, я заметил, что этот объект на самом деле икосаэдр – «двадцатисторонник», как, наверное, назвал бы его Син.