– Я не согласен, чтоб меня подвергали допросу, сэр. Я знаю, что сказать мистеру Армадэлю, и не знаю ничего больше.
Слова и голос, которым они были сказаны, не походили на обычный разговор Бэшуда. На его лице было выражение угрюмого уныния, а в глазах ненависть и отвращение, когда он смотрел на Мидуинтера, и это Мидуинтер сам приметил теперь. Прежде чем он успел отреагировать на обычную вспышку управителя, вмешался Аллан.
– Не считайте меня нетерпеливым, – произнес он. – Но уже поздно, а до Гэмпстида далеко. Я боюсь, что лечебница будет заперта.
Мидуинтер вздрогнул.
– Неужели вы поедете в лечебницу сегодня? – воскликнул он.
Аллан взял руку своего друга и крепко ее пожал.
– Если бы вы любили ее так, как я, – шепнул он, – вы не захотели бы ожидать, вы не смогли бы заснуть, пока не увиделись бы с доктором и не выслушали все хорошее или плохое, что он мог бы вам сказать. Бедняжечка! Кто знает, если бы она только могла увидеть меня живым и здоровым…
Слезы выступили на его глазах, и он молча отвернулся. Мидуинтер посмотрел на управителя.
– Отойдите, – сказал он. – Мне нужно поговорить с мистером Армадэлем.
В его глазах было что-то такое, с чем опасно было шутить. Бэшуд отошел так, что ему нельзя было слышать, но видеть происходящее он мог. Мидуинтер с любовью положил руку на плечо друга.
– Аллан, – сказал он, – я имею причины…
Он остановился. Мог ли он назвать эти причины, прежде чем понял их сам, да еще в такое время и при таких обстоятельствах? Невозможно!
– Я имею причины, – продолжал он, – советовать вам не слишком верить тому, что мистер Бэшуд вам говорит. Не передавайте ему этого, но послушайтесь моего предостережения.
Аллан с удивлением посмотрел на своего друга.
– Но вы всегда любили мистера Бэшуда! – воскликнул он. – Это вы доверились ему, когда он в первый раз пришел в большой дом!
– Может быть, я ошибался, Аллан, а вы были правы. Хотите подождать, пока мы телеграфируем майору Мильрою и получим его ответ? Хотите переждать эту ночь?
– Я сойду с ума, если буду ждать ночь, – сказал Аллан. – Вы еще более растревожили меня. Если я не должен говорить об этом с мистером Бэшудом, я должен и хочу поехать в лечебницу и узнать, там она или нет, от самого доктора.
– Позволите мне ехать с вами? – спросил Мидуинтер. Лицо Аллана в первый раз просияло.
– Добрый, милый друг! – воскликнул он. – Я именно об этом хотел вас просить.
Мидуинтер сделал знак управителю.
– Мистер Армадэль едет в лечебницу, – сказал он, – а я хочу проводить его. Найдите извозчика и поезжайте с нами.
Он ждал, желая проверить, будет ли повиноваться мистер Бэшуд. Бэшуду строго было приказано, когда Аллан приедет, не терять его из виду, но так как неожиданное появление Мидуинтера могло служить объяснением его поступка, то ему ничего более не оставалось, как повиноваться. С угрюмой покорностью исполнил он данное ему приказание. Ключи от багажа Аллана были отданы слуге-иностранцу, которого он привез с собой. Слуге велено было ждать приказаний господина в гостинице. Через несколько минут кэб выехал со станции, Мидуинтер и Аллан сидели внутри, а Бэшуд с кучером на козлах.
В двенадцатом часу в эту ночь мисс Гуилт, стоя одна у окна, освещавшего коридор лечебницы на втором этаже, услышала приближавшийся стук колес. Этот звук, быстро усиливавшийся в тиши уединенной местности, замолк у железной калитки. Через минуту она увидела, как кэб подъехал к двери дома.
Ночь была туманная, но теперь небо прояснилось и сияла луна. Она отворила окно, чтобы посмотреть и послушать. При свете луны она увидела Аллана, вышедшего из кэба и обернувшегося что-то сказать человеку, сидящему внутри. Голос, ответивший ему, прежде чем человек вылез из кэба в свою очередь, сказал мисс Гуилт, что спутник Аллана был ее муж. То же самое окаменение, которое произошло с нею при свидании с ним накануне, овладело ею теперь. Она стояла у окна бледная и неподвижная, расстроенная, постаревшая, стояла, как тогда, когда в первый раз встретила его во вдовьем трауре. Бэшуд, прокравшийся один на второй этаж сделать донесение, понял, как только на нее взглянул, что это донесение было излишнее.
– Это не моя вина, – вот все, что он сказал, когда она медленно повернула голову и посмотрела на него. – Они встретились, и их нельзя было разлучить.
Она глубоко вздохнула и сделала Бэшуду знак, чтобы он молчал.
– Подождите немного, – сказала она. – Я знаю все.
Отвернувшись от него при этих словах, мисс Гуилт медленно прошла по коридору до самого дальнего конца, повернулась и возвратилась к Бэшуду с нахмуренным лбом и опущенной головой – вся ее грация и красота исчезли, остались только врожденные грация и красота в движениях ее стана, рук и ног.
– Вы хотите говорить со мною? – спросила она, между тем как мысли ее были далеко от него, а глаза рассеянно смотрели на Бэшуда, когда она задавала этот вопрос.
Тот собрался с мужеством, как никогда еще не собирался в ее присутствии.
– Не доводите меня до отчаяния! – закричал он резко. – Не смотрите на меня таким образом теперь, когда я узнал…
– Что вы узнали? – спросила она с минутным удивлением на лице, удивлением, исчезнувшим прежде, чем Бэшуд собрался с духом, чтобы продолжать.
– Не мистер Армадэль отнял вас у меня, – отвечал Бэшуд, – а мистер Мидуинтер. Я вчера узнал это по вашему лицу. Зачем вы подписали ваше имя «Армадэль», когда писали ко мне? Зачем вы и теперь еще называетесь миссис Армадэль?
Он произнес эти смелые слова с большими интервалами, с усилием сопротивляясь ее влиянию над ним, усилием, которое было и жалко и страшно видеть. Она в первый раз посмотрела на него с состраданием.
– Я печалюсь, что не пожалела вас, когда мы встретились в первый раз, – сказала она кротко, – так как жалею вас теперь.
Она взяла Бэшуда за руку и заговорила с ним с заметным терпением, но без малейшего признака волнения.
– Вы уже ждали по моей просьбе, – сказала она, – подождите до завтра, и вы узнаете все. Если вы не верите ничему другому, что я вам говорила, вы можете поверить тому, что я говорю вам теперь: это кончится сегодня.
Когда она произнесла эти слова, шаги доктора послышались на улице. Бэшуд отошел от нее, и сердце его забилось невыразимой надеждой.
«Это кончится сегодня!» – повторил он про себя, едва переводя дух и отходя в дальний конец коридора.
– Пожалуйста, не беспокойтесь, – весело сказал доктор, когда они встретились. – Мне нечего говорить такого, миссис Армадэль, что вы или все другие не могли бы слышать.
Бэшуд продолжал идти в дальний конец коридора, все повторяя:
– Это кончится сегодня!
Доктор прошел мимо него и подошел к мисс Гуилт.
– Вы, без сомнения, слышали, – начал он самым спокойным тоном, – что мистер Армадэль приехал. Позвольте мне прибавить, милостивая государыня, что нет ни малейшей причины для особого волнения с вашей стороны. Ему не противоречили ни в чем, и он так спокоен и сговорчив, как только могут пожелать его лучшие друзья. Я сообщил ему, что сегодня невозможно иметь свидание с молодой девицей, но что он сможет увидать ее (с надлежащими предосторожностями) очень рано утром, как только она проснется завтра. Так как поблизости нет гостиницы, я должен был при сложившихся обстоятельствах предложить ему остановиться на ночь в лечебнице. Он принял предложение с величайшей признательностью и поблагодарил самым сердечным и трогательным образом за мои старания успокоить его. Все идет вполне удовлетворительно до сих пор! Но случилось было маленькое препятствие – теперь счастливо побежденное, – о котором я считаю нужным упомянуть вам, прежде чем мы разойдемся на ночлег.
Подготовив себе почву этими словами (так что Бэшуд мог его слышать) для показания, которое он прежде изъявил намерение сделать в случае, если Аллан умрет в лечебнице, доктор хотел продолжать, но его внимание было привлечено звуком, донесшимся снизу, как будто скрипнула дверь, которую старались отворить.
Он немедленно сошел вниз и отпер дверь, соединяющую первый и второй этажи, которую он запер за собой, когда шел наверх. Но человек, старавшийся отпереть дверь (если только действительно кто-нибудь старался) был проворнее его. Доктор посмотрел вдоль коридора и через лестницу в переднюю и, не заприметив ничего, вернулся к мисс Гуилт, снова заперев дверь.
– Извините меня, – продолжал он, – мне послышалось что-то внизу. Касательно маленького препятствия, о котором я сейчас говорил, позвольте мне сообщить вам, что мистер Армадэль привез с собой друга, носящего странное имя Мидуинтера. Вы знаете этого господина? – спросил доктор, с подозрением глядя на нее, странно не вязавшимся с равнодушием в его голосе.
– Я знаю, что он старый друг мистера Армадэля, – сказала она. – И он…
Голос изменил ей, и она опустила глаза под твердым проницательным взглядом доктора. Она преодолела минутную слабость и в свою очередь спросила:
– И он также остается здесь ночевать?
– Мистер Мидуинтер очень груб в обращении и имеет подозрительный характер, – ответил доктор, пристально наблюдая за нею. – Он принудил меня оставить его ночевать здесь, как только мистер Армадэль принял мое приглашение.
Он остановился, чтоб заметить действие этих слов на мисс Гуилт. Так как она оставила его в совершенном неведении предосторожностью, с какою она избегала упоминать об имени, принятом ее мужем, с их первого свидания, подозрения доктора, конечно, были весьма неопределенны. Он услышал, что голос подвел ее, увидел, как изменилось ее лицо. Он подозревал только, что она что-то скрывает о Мидуинтере, и больше ничего.
– Вы позволили ему остаться? – спросила она. – На вашем месте я выгнала бы его.
Непроницаемое спокойствие ее тона показало доктору, что ее самообладание не будет поколеблено в этот вечер. Он опять вступил в роль врача, с которым миссис Армадэль советовалась об умственном расстройстве Армадэля.
– Если бы я должен был советоваться только с моими чувствами, – сказал он, – я не скрываю от вас, что я выгнал бы мистера Мидуинтера. Но я видел, что мистер Армадэль не желает расставаться со своим другом. При подобных обстоятельствах оставалось только одно – опять исполнить его прихоть. Об опасности раздражать его – не говоря уже ничего, – прибавил доктор, на минуту обращаясь к истине: – о моем естественном опасении с таким характером, как у вашего друга, огласки и расстройства в доме – нечего было думать ни минуты. Мистер Мидуинтер остается здесь ночевать и занял (мне следовало бы сказать, что он настоял на том) комнату возле мистера Армадэля. Посоветуйте мне, милостивая государыня, в этом непредвиденном обстоятельстве, – заключил доктор, произнося эти слова громким голосом, – в какие комнаты поместить их в первом этаже?