– Поместите мистера Армадэля в комнате под номером четвертым.
– А его друга возле него в комнате под номером третьим? – сказал доктор. – Хорошо! Хорошо! Хорошо! Может быть, это самые удобные комнаты. Я сейчас отдам распоряжения. Не торопитесь уходить, мистер Бэшуд, – весело закричал он, дойдя до верхних ступснек лестницы. – Я оставил ключ моего помощника вон на том подоконнике, и миссис Армадэль может выпустить вас из дверей у лестницы, когда вам угодно. Не засиживайтесь слишком поздно, миссис Армадэль! Ваша нервная система требует продолжительного сна. Нежный восстановитель нервных натур – успокоительный сон. Бог да благословит вас!
Бэшуд вернулся с дальнего конца коридора, все обдумывая в нетерпеливом ожидании того, что должно было случиться в эту ночь.
– Уйти мне? – спросил он.
– Нет, вы должны остаться. Я сказала, что вы узнаете все, если подождете до утра. Ждите здесь.
Он колебался и осматривался вокруг.
– Доктор… – пролепетал он, – мне послышалось, что доктор сказал…
– Доктор не станет мешать мне ни в чем, что я сделаю в этом доме сегодня. Я говорю вам, чтобы вы остались. На верхнем этаже есть пустые комнаты, займите одну из них.
Бэшуд почувствовал, что его опять охватила дрожь, когда он посмотрел на нее.
– Могу я спросить… – начал он.
– Не спрашивайте ни о чем. Вы мне нужны.
– Пожалуйста, скажите мне…
– Я не скажу вам ничего, пока не пройдет ночь и не настанет утро.
Его любопытство победило его боязнь. Он настаивал.
– Это что-нибудь страшное? – прошептал он. – Слишком страшное для того, чтобы сказать это мне?
Она топнула ногой во внезапной вспышке нетерпения.
– Слушайте! – сказала она, схватив ключ от двери с подоконника. – Вы совершенно правы, что не доверяете мне, вы совершенно правы, что не следуете за мною далее во мраке. Ступайте, прежде чем дом будет заперт. Я могу обойтись без вас.
Она пошла к лестнице с ключом в одной руке и со свечой в другой.
Бэшуд молча шел за нею. Никто, знавший то, что он знал о ее прежней жизни, не мог бы заметить, что эта женщина была доведена до последней крайности и сознательно стояла на краю пропасти. Сделав также ужасное открытие, он освободился от влияния, которое она имела над ним – он думал и действовал как человек, снова имеющий свою собственную волю.
Мисс Гуилт вложила ключ в замочную скважину и обернулась к нему, прежде чем отперла ее, свет от свечи падал на лицо ее.
– Забудьте меня и простите мне, – сказала она. – Мы более не встретимся.
Она отперла дверь и, когда Бэшуд прошел мимо нее, подала ему руку. Он устоял против ее взгляда, он устоял против ее слов, но магнетическое действие ее прикосновения победило его в последнюю минуту.
– Я не могу вас оставить, – сказал он, уцепившись за руку, которую она подала ему. – Что должен я делать?
– Пойдемте и увидите, – отвечала она, не давая ему ни минуты на размышление.
– Приметьте эту комнату, – шепнула она.
Взглянув на лестницу, чтоб убедиться, одни ли они, она вернулась с ним в противоположный конец коридора. Там, против окна, освещавшего коридор на другом конце, была небольшая комната с узкой решеткой наверху двери, эта комната была спальней помощника доктора. Из этой комнаты через решетку видны были спальни с каждой стороны коридора, так что помощник мог видеть все действия больных, находившихся под его надзором, а они не могли догадаться, что он наблюдает за ними… Мисс Гуилт отворила дверь, и они вошли в пустую комнату.
– Ждите здесь, – сказала она, – пока я схожу наверх, и запритесь, если хотите. Вы будете в темноте, но газовая лампа зажжется в коридоре. Останьтесь у решетки и смотрите, чтобы мистер Армадэль вошел в ту комнату, которую я указала вам, и чтобы он не вышел из нее потом. Если вы хоть на минуту спустите глаз с этой комнаты, прежде чем я вернусь, вы будете раскаиваться в этом до конца своей жизни. Если вы сделаете так, как я говорю, вы увидите меня завтра и можете требовать награды. Поскорее отвечайте: да или нет?
Он не смог ответить словами, он поднес ее руку к своим губам и с восторгом поцеловал ее. Мисс Гуилт оставила его в комнате. Бэшуд видел в решетку, как она проскользнула по коридору к двери на лестнице; она вышла в нее и заперла; затем наступила тишина.
Вскоре Бэшуд услышал голос доктора. Он появился в конце коридора и показал Аллану и Мидуинтеру их комнаты. Все они вошли в комнату под номером четвертые. Через некоторое время доктор вышел первым. Он подождал, пока вышел Мидуинтер и с церемонным поклоном указал ему на дверь под номером третьим. Мидуинтер вошел в комнату, не говоря ни слова, и заперся там. Доктор, оставшись один, отошел к двери у лестницы и отпер ее, потом постоял в коридоре, тихо посвистывая, потом подошел к двери под номером четвертым и отпер ящик с аппаратом, прикрепленный в углу стены. Приподняв крышку и заглянув туда, он перестал свистеть, вынул длинный пурпуровый флакон, рассмотрел его при свете газовой лампы, поставил назад и запер ящик. Сделав это, он подошел на цыпочках к открытой двери у лестницы и запер её с внутренней стороны, по обыкновению.
Бэшуд видел, как он подходил к аппарату, Бэшуд приметил, каким образом он отошел к двери у лестницы. Опять чувство нетерпеливого ожидания заставило забиться его сердце. Ужас медленно, холодной волной, подобрался к его рукам и направил их в темноте к ключу, оставленному для него с внутренней стороны двери. Он повернул его, испытывая ужас перед тем, что может вскоре случиться, и затаившись ждал. Минуты тянулись медленно, и пока не случилось ничего. Тишина стояла ужасная; пустой коридор был наполнен колеблющимися тенями. Бэшуд начал считать, чтобы занять свои мысли, отогнать от себя растущий страх. Числа, которые он нашептывал, медленно перевалили за сотню, а все еще ничего не случилось. Он начал вторую сотню, дошел до двадцати, когда Мидуинтер вдруг появился в коридоре, хотя ни малейшим звуком не обнаружил свои шаги по комнате.
Мидуинтер постоял минуту и прислушался, подошел к лестнице и заглянул вниз, в переднюю. Потом во второй раз в этот вечер попробовал отпереть дверь у лестницы и во второй раз нашел ее запертой. После минутного размышления он попробовал отпереть дверь спален по правую сторону, заглянул в каждую и увидел, что они пусты; потом он подошел к двери той комнаты, где прятался управитель, но туда не пустил его замок. Он прислушался и взглянул на решетку – не слышно было ни звука, не видно было света внутри.
– Не сломать ли мне замок и удостовериться? – спросил сам себя Мидуинтер. – Нет, это даст повод доктору выгнать меня из дома.
Он отошел и заглянул в две пустые комнаты в том ряду, где находились комнаты, занимаемые Алланом и им, потом отошел к окну у лестницы в коридоре. Там ящик с аппаратом привлек его внимание. Когда он безуспешно попытался открыть его, подозрения его усилились. Он прошел вдоль коридора и заметил, что ни у одной комнаты не было ничего подобного. Опять Мидуинтер подошел к окну, опять посмотрел на аппарат и отвернулся от него, сделав движение, ясно показавшее, что как он ни старался, но не мог угадать, что это могло быть.
Потерпев везде неудачу, Мидуинтер не подавал, однако, вида, что хочет вернуться в свою спальню. Он стоял у окна, устремив глаза на дверь комнаты Аллана, и думал. Если бы Бэшуд, украдкой наблюдавший за ним через решетку, мог разгадать, что задумывает Мидуинтер в эту минуту, сердце его, может быть, забилось бы еще сильнее в ожидании следующего события.
Чем были заняты его мысли, когда он стоял один ночью в этом незнакомом доме? Мысли его были заняты сведением отрывочных впечатлений мало-помалу к одному мнению. Он почувствовал с самого начала, что какая-то скрытная опасность угрожала Аллану в лечебнице, и его все усиливавшееся недоверие к этому месту, к своей жене (он был твердо убежден, что она находится под одной крышей с ним), к доктору, который, по-видимому, пользовался ее доверием так же, как и Бэшуд, теперь упорно сосредоточилось на комнате Аллана. Он отказался от всяких дальнейших усилий соединить свое подозрение о заговоре против его друга с оскорблением, нанесенным ему самому накануне, усилий, которые привели бы его, если бы он мог поддерживать их, к раскрытию обмана, замышляемого его женой, и его мысли, неясные и сбитые с толку тревожными событиями, бессознательно складывались под влиянием отрывочных фактов, как они появлялись с тех пор, как он вошел в этот дом. Все, что он заметил внизу, привело к мысли, что если Аллан ночует в лечебнице, то благодаря этому будет достигнута какая-то тайная цель. Все, что он заметил наверху, давало ему повод думать, что вся опасность заключалась в комнате Аллана. Прийти к этому заключению и решить расстроить заговор, каков бы он ни был, заняв место Аллана, было для Мидуинтера минутным делом. Когда он столкнулся лицом к лицу с действительной опасностью, то сильный характер этого человека бессознательно освободился от слабостей, стеснявших его в более счастливые и спокойные времена. Ни тени прежнего суеверия не оставалось в душе его теперь, никакое прежнее недоверие к себе не расстроило его твердой решимости. Одно только последнее сомнение, которое волновало его, когда он стоял у окна и думал, заключалось в том, может ли он убедить Аллана перемениться с ним комнатами, не вступая в объяснение, могущее побудить Аллана начать подозревать истину…
В ту минуту, которая пролетела, пока он ждал, не спуская глаз с комнаты, сомнение его разрешилось – он нашел тривиальный, но убедительный предлог для того, что он задумал. Бэшуд видел, как он подошел к двери, Бэшуд слышал, как он тихо постучался и прошептал:
– Аллан, – вы в постели?
– Нет, – ответил голос изнутри. – Войдите.
Он, по-видимому, хотел войти в комнату, но вдруг остановился, как будто вспомнил что-то.
– Подождите минуту, – сказал он через дверь и, повернувшись, прямо пошел к крайней комнате.
– Если кто-нибудь наблюдает за нами оттуда, – сказал он вслух, – пусть себе наблюдает сквозь это!