– Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, – произнес Мидуинтер несколько принужденно, я желаю со своей стороны спросить вас кое о чем, Аллан. Неужели правда, что вы стали причиной того, что мисс Гуилт оставила дом майора Мильроя?
Снова наступило молчание. Расстройство, которое испытывал Аллан, заметно усилилось.
– Это довольно длинная история, – начал он. – Я был обманут, Мидуинтер. Меня обманула особа, которая – я не могу удержаться, чтобы этого не сказать, – которая заставила меня обещать то, чего я не должен был обещать, и сделать то, чего лучше мне не делать бы. Я не нарушаю моего обещания, рассказывая вам. На вашу скромность я положиться могу, не так ли? Вы никогда не скажете ни слова, не правда ли?
– Постойте! – возразил Мидуинтер. – Не доверяйте мне секретов, не принадлежащих вам. Если вы дали обещание, не играйте им, даже говоря с таким близким другом, как я. – Он ласково положил свою руку на плечо Аллана. – Я не могу не видеть, что немного растревожил вас, – продолжал он. – Не могу не видеть, что на мой вопрос не так легко ответить, как я надеялся и предполагал. Не подождать ли нам немножко с разговором? Не пойти ли прежде наверх и позавтракать?
Аллан страстно желал представить всю эту историю своему другу в подлинном виде, чтобы принять предложение Мидуинтера. Он, не отходя от окна, тотчас же снова заговорил с жаром.
– Любезный друг, на этот вопрос довольно легко отвечать, только… – Он колебался. – Только это требует того, на что я не мастер. Это требует объяснения.
– Вы хотите сказать, – спросил Мидуинтер серьезнее, но так же ласково, как и прежде, – что вы должны вначале оправдаться, а потом отвечать на мой вопрос?
– Вот именно! – сказал Аллан с облегчением. – Вы попали метко по обыкновению.
Лицо Мидуинтера в первый раз омрачилось.
– С сожалением слышу это, – сказал он.
Слова эти прозвучали глухо, произнес он их, глядя в землю. Тем временем дождь усилился и крупные капли застучали в закрытые окна.
– Вы сожалеете! – повторил Аллан. – Любезный друг, вы еще не слышали подробностей; подождите, пока я объяснюсь.
– Вы не мастер на объяснения, – сказал Мидуинтер, повторяя собственные слова Аллана. Не ставьте самого себя в невыгодное положение, не объясняйте.
Аллан посмотрел на него с безмолвным недоумением и удивлением.
– Вы мой друг, мой самый лучший и самый дорогой друг, – продолжал Мидуинтер. – Я не могу позволить вам оправдываться передо мною, будто я ваш судья или будто я сомневаюсь в вас. – Он опять ласково посмотрел на Аллана. – Притом, – продолжал Мидуинтер, – думаю, что если получше пороюсь в моих воспоминаниях, то смогу упредить ваше объяснение. Мы вели разговор перед моим уходом о весьма щекотливых вопросах, которые вы намеревались задать майору Мильрою. Я помню, что предостерегал вас, помню, что имел дурные предчувствия на этот счет. Верно ли угадаю я, если скажу, что эти вопросы некоторым образом помогли поставить вас в трудное положение? Если правда, что вы были причиной того, что мисс Гуилт оставила свое место, то также правда, что вред, причиненный вами, был нанесен невольно.
– Да, – ответил Аллан, произнося это в первый раз несколько принужденно. Сказать так, значит, быть ко мне справедливым.
Он замолчал и начал рассеянно чертить пальцем линии на тусклой поверхности стекла.
– Вы не похожи на других людей, Мидуинтер, – вдруг заговорил он с усилием, – но я все-таки желал бы, чтобы вы выслушали подробности.
– Я выслушаю, если желаете, – отвечал Мидуинтер, – но я уверен, что вы не хотели стать виновником того, что заставило мисс Гуилт оставить свое место. Если это решено между вами и мною, я думаю, что нам не нужно больше говорить. Кроме того, я должен задать другой вопрос, гораздо важнее, вопрос, который я вынужден задать после того, что я увидел собственными глазами и услышал собственными ушами вчера.
Мидуинтер остановился, явно не желая продолжать.
– Не пойти ли нам наверх? – вдруг спросил он и, стараясь выиграть время, направился к двери.
Но все было бесполезно. Опять комната, которую они оба могли свободно оставить, комната, которую один из них два раза уже пытался оставить, держала их как бы в плену. Ничего не отвечая, даже, по-видимому, не слыша предложения Мидуинтера идти наверх, Аллан машинально пошел за ним в противоположную от окна сторону. Там он остановился.
– Мидуинтер! – вдруг вскликнул он с удивлением и испугом. – Между нами происходит что-то странное; вы не похожи на себя. Что же это такое?
Взявшийся уже за ручку двери, Мидуинтер обернулся и посмотрел на Аллана. Роковая минута настала. Его опасения поступить по отношению к другу несправедливо проявлялись в неестественности речи, взглядов и поступков до того явно, что даже Аллан это заметил. Теперь оставалось только одно: ради интересов дружбы, соединявшей их, поговорить тотчас, и поговорить решительно.
– Между нами происходит что-то странное, – повторил Аллан. – Ради бога, что это такое?
Мидуинтер снял свою руку с ручки двери и снова вернулся к окну; он встал невольно на то место, которое только что оставил Аллан. Это было у той створки окна, где стояла статуэтка. Это маленькая фигурка, установленная на пьедестале, осталась как раз позади Мидуинтера по его правую руку. Никаких признаков перемены погоды к лучшему не заметно было на буром небе. Дождь все еще хлестал прямо в стекла.
– Дайте мне вашу руку, Аллан.
Аллан подал руку, и Мидуинтер крепко держал ее, пока говорил.
– Между нами происходит что-то странное, – начал он. – Надо исправить то, что близко касается вас и что еще не было исправлено. Вы спрашивали меня, где я встретился с мисс Гуилт. Я встретился с нею, возвращаясь сюда, на большой дороге, на противоположной окраине города. Она умоляла меня защитить ее от человека, который преследовал ее и пугал. Я собственными глазами видел этого негодяя и схватил бы его, если бы меня не остановила мисс Гуилт. Она остановила меня по весьма странной причине. Мисс Гуилт сказала, что знает, кто нанял шпиона подсматривать за ней.
Щеки Аллана покрылись румянцем; он отвернулся и посмотрел в окно на проливной дождь. В ту же минуту Мидуинтер выпустил его руку, и наступило молчание. Мидуинтер опять заговорил:
– Позднее, вечером мисс Гуилт объяснилась. Она сказала мне, что человек, который преследовал ее, был наемный шпион. Я удивился, но не мог этого оспаривать. Потом она сказала мне, Аллан, – а я чувствую всем сердцем и всей душою, что это ложь, которую кто-то выдал за правду, – она сказала мне, что этот шпион нанят вами.
Аллан тотчас отвернулся от окна и прямо посмотрел Мидуинтеру в лицо.
– Я должен объясниться на этот раз, – сказал он решительно.
Сильная бледность, свойственная ему в минуты сильного волнения, покрыла щеки Мидуинтера.
– Еще объяснение? – спросил он и отступил на шаг, с внезапным страхом глядя на лицо Аллана.
– Вы не знаете, что знаю я, Мидуинтер. Вы не знаете, что я сделал все по очень серьезной причине; мало того, я не положился только на себя, я последовал еще доброму совету.
– Вы слышали, что я сейчас сказал? – недоверчиво спросил Мидуинтер. – Вы, наверно, не слушали меня.
– Я не пропустил ни слова, – возразил Аллан. – Говорю вам опять: вы не знаете того, что я знаю о мисс Гуилт. Она угрожала мисс Мильрой. Мисс Мильрой в опасности, пока ее гувернантка остается в здешних местах.
– Я ничего не хочу слышать о мисс Мильрой! – сказал он. – Не вмешивайте мисс Мильрой… Великий боже! Аллан, неужели я должен понять, что шпион, подсматривавший за мисс Гуилт, исполняет свое скверное ремесло с вашего одобрения?
– Раз и навсегда, любезный друг, хотите вы или нет дать мне объясниться?
– Объясниться! – вскричал Мидуинтер, и глаза его загорелись, а горячая креольская кровь бросилась в лицо. – Объяснить наем шпиона? Как! Выгнать мисс Гуилт из дома майора, вмешавшись в ее семейные дела! Затем использовать самое гнусное из всех средств – наемного шпиона! Вы заставляете подсматривать за женщиной, которую, сами же вы говорили мне, любили только две недели тому назад, женщину, которую вы думали сделать вашей женой! Я не верю этому, я не верю этому. Или разум изменяет мне? С Алланом ли Армадэлем говорю я? Аллан ли Армадэль смотрит на меня?.. Постойте! Вы действуете по какой-то ошибочной информации. Какой-то низкий человек вошел к вам в доверие и сделал это от вашего имени, не сказав вам об этом с самого начала.
Аллан держался с удивительной выдержкой и терпением, зная характер своего друга.
– Если вы упорно отказываетесь выслушать меня, я должен подождать, пока придет моя очередь.
– Скажите мне, что вы не наняли этого человека, и я охотно выслушаю вас.
– Предположите, что могла быть необходимость, о которой вы ничего не знаете, нанять его.
– Я не признаю никакой необходимости для преследований беззащитной женщины.
Минутная краска раздражения – минутная, не более – покрыла лицо Аллана.
– Вы, может быть, не считали бы ее такой беззащитной, – сказал он, – если бы вы знали правду.
– И вы скажете мне правду? – спросил Мидуинтер. – Когда вы отказались выслушать ее оправдание! Вы, заперевший дверь вашего дома перед нею!
Аллан все еще сдерживался, но терпению его приходил конец, это было очевидно.
– Я знаю, что у вас горячий характер, – сказал он, – но, несмотря на это, ваша запальчивость крайне удивляет меня. Я не могу объяснить ее, разве только… – Он колебался с минуту, а потом закончил фразу со своей обычной откровенностью: – Разве только вы сами влюблены в мисс Гуилт.
Последние слова подлили масла в огонь; они открыли правду, Аллан угадал, главная причина участия Мидуинтера к мисс Гуилт стала ясна.
– Какое право вы имеете говорить это? – спросил Мидуинтер, повысив голос и угрожающе глядя на друга.
– Я сказал вам, – просто ответил Аллан, – потому что недавно думал, что сам в нее влюблен… Полно, полно! Мне кажется, немножко жестоко, даже если вы влюблены в нее, верить всему, что она говорит вам, и не позволять мне сказать ни слова. Таким-то образом вы решаете отношения между нами?