Одолев половину склона, мы увидели еще одного прыгуна в зеленом камуфляже, который по верхушкам деревьев приближался к нам. Мы втроем устроились на выступе скалы, откуда открывался вид на много миль вокруг. Вильма торопливо объяснила своему товарищу по патрулю, что с ней произошло и откуда я появился. Звали ее товарища Алана. Позднее я узнал, что это современная переделка имени Хелен.
– Значит, тебе надо сообщить обо всем по ультрафону, верно
Алана достала из подвешенного к поясу чехла небольшой прямоугольный предмет и передала его Вильме.
Насколько я понял, там не было специального телефона для уха. Вильма просто открыла крышку, как обложку у книги, и начала говорить. Ответный голос, исходивший из прибора, был слышен так же отчетливо, как и ее собственный.
Вильма получила приказ немедленно доставить меня в поселок, а ее место по ту сторону горы должна была занять другая патрульная. На удивление легко мы оставили позади миль десять, когда Вильма сказала, что дальше придется идти пешком. До лагеря было уже рукой подать, пояснила она, а всегда есть риск, что где-то на большой высоте висит невидимый снизу разведывательный корабль ханьцев, который с помощью проектоскопа может засечь нас и определить приблизительное место расположения нашего поселения.
Вильма отвела меня в разведывательный офис, который размещался в маленьком домике неправильной формы, имитирующем скопление деревьев и сооруженном в основном из какого-то зеленого листового материала.
Встретивший меня помощник Босса разведки тут же доложил о моем прибытии в офис истории, и через пару минут в домик прибыли Босс истории и Босс психологии. Все трое были вежливы, но отнеслись ко мне с недоверием, и горячее заступничество Вильмы только забавляло их.
В течение следующих двух часов я рассказывал, объяснял и отвечал на вопросы. Мне пришлось подробно растолковывать, как жили в XX веке, доказывая, что мне во всех деталях известны порядки, обычаи, деловые отношения, наука и история того периода и предшествующих столетий.
К концу допроса на лицах моих инквизиторов появилось выражение доверия, смешанного с изумлением, и оба босса, исторический и психологический, единодушно согласились, что не нашли в моих пояснениях и реакциях никаких прорех, так что мой рассказ придется признать правдивым.
Сразу же после этого меня отвели к Большому Боссу Чиарди. Это был дородный мужчина с невозмутимым выражением лица игрока в покер. Наверно, в XX веке он был бы преуспевающим политиком.
Оба младших босса коротко изложили ему мой рассказ и доложили о своем заключении. Он ничего не сказал и только кивнул в знак того, что принимает их вывод. Потом он обратился ко мне.
– Как вам у нас тут – спросил он. – Наверно, мы кажемся вам смешными
– Немного странными, – признался я. – Но потихоньку начинаю привыкать. Правда, вижу, что мне надо чертовски многому научиться.
– Возможно, мы тоже узнаем от вас что-то новенькое, – сказал он. – Значит, вы воевали на Первой мировой войне. Так вот, у нас очень мало осталось конкретных сведений о ней. Я имею в виду условия, в которых приходилось сражаться, а также особенности тогдашней тактики. За годы ханьской тирании мы многое забыли, и, на мой взгляд, вы сумеете подсказать немало интересных идей для обдумывания нашим военным специалистам. Кстати, раз уж вы здесь и не можете вернуться обратно в свой, так сказать, век, то что вы собираетесь делать Мы будем рады видеть вас в наших рядах. Вот, скажем, можете поработать с Дейвом Бергом. Он, если не командует рейдом или патрулем, то выполняет обязанности Босса Кемпа-34. У него там есть вакантное место. Поживите там и обдумайте все не торопясь. Как только примете какое-то решение, сообщите мне.
Мы все пожали друг другу руки (этот обычай сохранился даже через пятьсот лет), и я отправился в путь вместе с Бергом.
Дейв, как и все остальные, носил все зеленое. Это был крупный мужчина примерно моего роста – пять футов одиннадцать дюймов. В теперешние времена такой рост считался выше среднего, похоже, из-за многочисленных передряг прошедших пяти столетий народ заметно измельчал. Большинство женщин были ниже пяти футов, а мужчины лишь немного выше.
На ближайшие две недели Дейв должен был вернуться к исполнению обязанностей Кемп-Босса, так что я получал хорошую возможность познакомиться со здешней будничной жизнью.
Люди здесь жили по-деревенски просто, отдельными семьями или группами в лесной глуши на расстоянии в четверть мили или даже больше друг от друга. Никаких толп, никакого транспорта, кроме поясов-прыгунков, которые все носили, почти не снимая, да немногих ракетных кораблей, которые использовались для дальних путешествий. Подземные заводы и фабрики находились на большой глубине и походили на хорошо оборудованные, ярко освещенные и снабженные всеми удобствами лаборатории. Здешний народ привык маскироваться от воздушного наблюдения. Их деятельность не мог обнаружить не только воздушный корабль, пролетающий над поселением, но даже вражеский разведчик, случайно спустившийся с кроны дерева на лесную почву. Лагеря, то есть жилые поселки, не имели строгих очертаний, а их окраска не отличалась от цвета крупных деревьев, среди которых они скрывались.
Все трудоспособные мужчины и женщины, за исключением тех, кому поручалось ведение домашнего хозяйства, поочередно отдавали по две недели военной службе и работе на предприятиях. Производственные условия и на заводах, и в офисах были идеальные, а кроме того, все много времени проводили на свежем воздухе, так что народ здесь был крепкий и деятельный. Лень считалась едва ли не самым страшным пороком. Напряженный труд и заслуги перед обществом вознаграждались различными привилегиями, продвижением по службе и самыми разными предметами уюта и роскоши.
Дейв Берг предложил мне в течение нескольких дней посетить различные предприятия, понаблюдать за их работой и пополнить свой запас знаний. Вся община была оповещена о моем прибытии с помощью ультронной связи. Повсюду меня встречали доброжелательно, с интересом и готовностью помочь.
Я побывал на заводах, где производились два основных синтетических элемента – ультрон и инертрон. В общих чертах познакомился с химическими и механическими процессами, которые использовались при производстве различных видов синтетических материалов. Понаблюдал за изготовлением механизмов, которые позволяли при возведении каких-либо сооружений создавать разнообразные строительные материалы прямо на месте. Но особенно меня заинтересовали военные заводы и цеха по строительству ракетных кораблей.
Ультрон – это вещество огромной молекулярной плотности и умеренной упругости, которое обладает стопроцентной проводимостью таких колебаний, как свет, электричество и тепло. Он не отражает световых лучей, а полная светопроницаемость делает его совершенно невидимым. В нормальных условиях он тяжел, но очень чувствителен к антигравитационным лучам, которые используются ханьцами в качество «опор» для воздушных кораблей.
Инертрон – еще одно величайшее достижение американских исследователей и экспериментаторов. Он был получен всего за несколько лет до моего пробуждения. Этот синтетический элемент полностью инертен по отношению к электрическим и магнитным силам. У него есть и другие удивительные и ценные особенности. В частности, он совершенно не имеет веса. В то же время это вещество обладает большой молекулярной плотностью, огромной прочностью и значительной упругостью. Оно незаменимо в качестве защиты от лучей дезинтегратора.
Реактивные ружья и орудия сами по себе очень просты по устройству. Легкая труба, закрытая сзади пусковым механизмом с бойком, который прокалывает тонкую оболочку заряда. При прокалывании запускаются химическая и ядерная реакции. Заряд покидает трубу самостоятельно с очень маленькой начальной скоростью, которой достаточно для точной наводки на цель.
С Дейвом мы говорили в основном об оружии, военной тактике и стратегии. Как ни странно, он понятия не имел об огневом налете, тогда как для меня было очевидно, что «огневой вал» с применением современного реактивного оружия может дать сокрушительный эффект.
– А вот интересно, – сказал однажды Дейв, – можно ли использовать огневой налет для нанесения удара по «Кровным врагам». Большой Босс сказал мне сегодня, что связывался с другими бандами, и все согласились, что «Кровных врагов» надо бы смести с лица земли. Покушение на жизнь Вильмы Диринг и явное желание перессорить другие банды возмутили все общины к востоку от Аллегани.
Я подробно рассказал, что и как надо делать, и мы с ним разработали свой усовершенствованный план, учитывая более мощное оружие и использование прыгунков.
– Все это легко выполнить, – обрадовался Дейв. – Завтра же встречусь с Боссом и все ему растолкую.
За те первые две недели, что я провел в банде «Вайоминг», мы с Вильмой Диринг хорошо узнали друг друга. Понятно, что она была мне ближе всех других, хотя бы потому, что стала первым человеческим существом, которое я увидел после своего долгого сна.
Естественно, она тоже испытывала ко мне повышенный интерес. Все-таки именно она меня обнаружила, да и я спас ей жизнь. И потом, ее отличали любознательность и тяга к знаниям. Ей никогда не надоедали мои рассказы о жизни в XX столетии.
Однако других членов общины, похоже, немного удивляли наши дружеские отношения. Как я понял, у Вильмы была репутация девушки, равнодушной к противоположному полу. Но мы с Вильмой не обращали на это внимания.
В лагере Вильмы жила девушка по имени Герди Манн, которую страстно любил Дейв Берг, так что мы вчетвером проводили много времени вместе. Герди выделялась своей броской внешностью. Если у Вильмы, как почти у всех членов общины были темно-каштановые волосы и карие глаза, то у Герди волосы были рыжие, глаза голубые, а кожа очень светлая.
Однажды мы сидели высоко на склоне холма и смотрели на долину, где кипела бурная деятельность людей, невидимая под покровом листвы. Трое моих приятелей с интересом слушали, как я развивал теорию о том, что дальние предки Герди, скорее всего, были ирландцами.