торый не боялся мести Леса и бросил ему дерзкий вызов. Любимец богов и сокрушающий меч провидения, как шептали ему друиды. Он находился под покровительством Высоких. Говорили, что он друг Свидетелей Худжгарха… Если поставить в центр событий этого нехейца, все становилось на свои места. Он сумел пленить один из корпусов Леса, разоружил их, но отпустил, лишь арестовав командующего. Кому из ныне живущих было под силу такое? Пожаловаться на него Меехиру? Герцог ответит, что он лорд Высокого Хребта и имеет право защищать свою страну, тем более что Вангор был в союзе со Снежным княжеством. Он оставил в живых лесных эльфаров, ведь он был подданным Вангора, а Вангор – союзником Леса. Придраться было невозможно. Он имел трех невест: орчанку, одну из жриц с западного полушария, где правила богиня Беота, а теперь взял в жены лесную эльфарку, требуя согласия на брак. Казалось, боги его баловали. С таким опасно портить отношения, но и оставить его дерзость без наказания было нельзя. Это сочли бы за слабость и свергли бы с престола. Такое уже бывало. Нужно было что-то решать с ним, но сейчас важнее было защитить западные границы Леса.
Великий князь со вздохом оторвался от созерцания пейзажа за окном, подошел к столу и позвонил в серебряный колокольчик.
В зал неслышно проскользнул сухощавый секретарь. Склонив голову в почтительном поклоне, он замер, ожидая дальнейших указаний.
– Где сейчас заместитель командующего Западного корпуса, который вернулся из плена с эльфами? – Голос князя прозвучал твердо и властно.
Секретарь осторожно открыл кожаную папку, пробежал взглядом по строкам и, закрыв ее, произнес:
– В темнице Тайной стражи, великий.
Князь на мгновение застыл, обдумывая услышанное. Затем, резко поднявшись, он произнес:
– Освободить! Немедленно!
Секретарь вздрогнул, но не осмелился возразить.
– Подлечить и привести ко мне. С него и его офицеров снять все обвинения. Освободить всех и вернуть в корпус. Открыть арсеналы и вооружить корпус по новой. Отправить для охраны западных границ. Подготовить приказ о назначении арестованного заместителем командующего корпуса и наградить его золотом. Отозвать Кирсана из армии вторжения в Снежное княжество и назначить командующим корпусом на западе. Все, иди… Нет, постой, – остановил секретаря князь, – пусть Кирсан заберет с собой всех своих агентов.
Секретарь снова поклонился и, словно тень, исчез за дверью. В зале повисла тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом дождя по окнам кабинета…
Юго-восточная окраина Вечного леса. Ничейная территория
Между южными отрогами Старых гор и южной оконечностью Большого хребта Снежных гор простиралась ничейная земля, где когда-то кипела жизнь орков. Этот участок степи был благодатным оазисом, прикрытым от ветров, с теплым климатом, реками, полными рыбы, множеством диких животных и обильными сочными травами. Но пограничные отряды снежных эльфаров и лесные рейдеры выбили кочевников с этих богатых пастбищами и реками угодий. С запада нападали снежные эльфары, а с востока через Проклятый лес пробирались рейдеры. Орки вынуждены были уйти на юг. Пустующие земли заселили одичавшие лорхи, их тысячные стада бродили по междугорью. Львы, волки и гиены жирели на обильных трапезах, грифы и шакалы-шарныги обжирались падалью. Сотни лет после ухода орков здесь протекала своя неспешная дикая жизнь.
Теперь здесь стояли две орды молодых орков. Южная орда под предводительством старого Шырбрума и северная под командованием Быр Карама.
Два седых воина с потертыми клыками, что говорило об их мудрости, сидели в походном шатре, потягивая вино из изысканных серебряных трофейных кубков. Шырбрум, прищурившись, произнес:
– Мое вино лучше твоего, Быр Карам.
– С чего это? – недовольно буркнул тот.
– Оно с южных виноградников, – с усмешкой ответил Шырбрум. – А твое кислит…
Быр Карам вспыхнул:
– Ты сам кислый, как… как невыделанная кожа, старый лис. И удачи у тебя не больше, чем у хромого зайца.
Шырбрум оскалился:
– Может, я и кислый, но зато захватил целый город. А сколько бочек вина ты вывез?
Быр Карам скривился и бросил косой взгляд на старика:
– Пятьдесят. А что?
– А я больше сотни, – с гордостью ответил Шырбрум. – И еще сами эльфары предоставили мне большой обоз.
Быр фыркнул, но промолчал. Затем отпил вина и вытер губы рукавом.
– Много хвалишься, старый пень. Тебе кто-то помог? Сам бы ты сейчас дикими свиньями был сожран.
– Мне помог Отец, – выпрямился Шырбрум и устремил гордый взгляд поблекших от возраста глаз на товарища.
– Это мне сказали! – презрительно фыркнул Быр. – Поклонник столбов, что на юге. Отец и близко не подошел бы к еретикам.
– А я не подходил к столбам, – невозмутимо ответил Шырбрум. – Баловство это. Скоро пройдет. И ты прав, Отец ко мне не приходил, я сам к нему пришел.
– Как это? – удивился Быр Карам.
– А так: я встретил вашего хумана, и он сообщил мне волю Сына. Я послушал его – и вот моя добыча больше. Ты, я знаю, недолюбливаешь хумана. А зря. У тебя, Быр, мозги превратились в кость, и ты не можешь соображать. Как тебя хан терпит?
– Как надо, так и терпит. И ничего не превратились в кость мои мозги, они нормальные.
– Ха, нормальные. Хан тайно ведет сношения с последователями Сына и тебя сослал сюда, чтобы ты ему не мешал. Ты забыл, что тот, кто принимает хумана, который есть голос Сына, тот принимает Сына и Отца? А ты на него вечно злословишь…
Быр Карам в изумлении открыл рот и с недоверием уставился на старого орка.
– Ты что, стал поклонником Худжгарха? – спросил он.
– Я видел Сына, – кратко ответил Шырбрум.
– Когда? – не поверил Быр.
– А тогда, когда сражался с теми, кто напал на ставку. Мой отряд находился в городе, и я увидел битву, поспешил на помощь и увидел его. Высокий, с тремя головами и руками, он вселял ужас в сердца мятежников. А старики говорили, что придет мститель с несколькими головами и руками. Он отделит истинных детей своих от предавших завет Отца. Погибель будет неверным, и придет искушение на род первородных, и кто не поддастся искушению, тот будет иметь награду, а предавшие Отца будут гнить в земле. Все сходится, Быр, только ты не замечаешь этих знамений.
– Хм, – откашлялся Быр, постепенно приходя в себя от услышанной новости. – Каких знамений?
– Столбы – это искушение для всех. Так Сын отделяет праведников от грешников. Слабые духом поверили лжебогу, я же нет.
– Если ты видел Худжгарха, то почему не стал его Свидетелем? – спросил Быр.
– Я чту Сына, через него чту Отца. Против Свидетелей не выступаю и слушаю Голос Сына, а Сын говорит так, как велит Отец.
– Что-то я тебя не пойму, старый проказник. Что значит «чту Сына» и «слушаю Голос», но «Свидетелем не буду».
– Не буду, Быр. Стар я, и не мне учить других верить в Отца, это дело лично каждого. Я Голосу Сына подарил лесную дриаду, уверен, она станет его женой.
– Ты что сделал? – Теперь удивление Быра не знало границ. – Подарил хуману лесную эльфарку? А зачем?
– Что зачем? – переспросил Шырбрум.
– Подарил бабу ему зачем?
– Отблагодарил за помощь. Он открыл ворота в город, и мы его взяли практически без потерь.
Быр надолго замолчал, и когда Шырбрум выпил две чаши вина, произнес:
– Не понимаю я, как он везде успевает, он же только может разрушать. Хитрый, пронырливый и скользкий. Никогда не поймешь, что у него на уме…
– Ты недальновиден, Быр. Не надо вникать в мысли Голоса. Он лишь голос. Настоящая мудрость у Отца. И его планы выполняет Сын, у Сына есть замысел, – спокойно произнес Шырбрум. – Вот почему мы не ушли по кочевьям, а сидим тут?
– Потому что этот шарныга… прости, – поправился Быр, – Голос Сына приказал сидеть и ждать, вот мы и сидим.
– Все верно, – кивнул Шырбрум, – а почему мы тут сидим?
Быр пожал плечами и налил себе вина.
– Не знаешь, Быр, а говоришь, что твои мозги свежи, как в юности. Хотя ты и в юности не отличался сообразительностью.
– Я силен и свеж, как в юности…
– Ну да, я же забыл, что ты в молодости был дурак, а как состарился, то стал как молодой.
Быр Карам задумался, желая постичь сказанное стариком. И не зная, что сказать, решил промолчать и выпил полный кубок вина. Все знали, что язык у Шырбрума что бритва. С таким спорить – себя выставить дурнем.
– Вот послушай, – начал Шырбрум, и в его прищуренных глазах затаилась усмешка. – Взгляни на ситуацию сверху. Мы находимся у восточных границ Леса, а на севере армия Леса терпит поражение в горах снежков…
– Так уж и терпит? – недоверчиво прервал его Быр.
– Да, иначе и быть не может, – уверенно кивнул старик. – С северо-запада по империи гуляют орды орков, угрожая Лесу с севера. А с юга к его границам стекаются племена кочевников, которых теснят поклонники столбов. Лес окружен со всех сторон, и у него нет сил остановить вторжение. Его армии сражаются в Снежных горах, а в само́м Лесу действует лишь ополчение. Если бы Сын захотел, мы бы взяли столицу, а ты – весь север Леса с городами и базами снабжения. Но мы сидим здесь, понимаешь?
– Нет, – покачал головой подвыпивший Быр Карам.
– Сын не желает гибели первородных, он смирит гордость ушастых и сломит их ослиное упорство. Ушастые давно уклонились от поклонения Отцу… Пришло время вернуть древние верования. А голос Сына получит надел и в Лесу. Вот увидишь, это исполнится.
– И когда это произойдет? – спросил Быр, хмель с которого слетел, как цвет вишни от ветра.
– Когда снежки разгромят армию вторжения и вторгнутся в пределы Леса, тогда лесным первородным явится Голос Сына и объявит им условия мира.
– Ну ты и сказал, – рассмеялся Быр, – чтобы хуман диктовал свою волю Лесу…
– Не свою, Быр, чем ты слушаешь? Волю Сына, а значит, и Отца.
Быр Карам замолчал на полуслове и уставился на старого походного вождя.
– Ты это серьезно? – спросил он.