Ардо вей некоторое время с удивлением наблюдал за этим, но когда увидел, как бесславно гибнет цвет его армии, он приказал трубить отход.
С горечью и ненавистью в сердце он смотрел на то, как убегали и гибли его пехотинцы. Из тех, кто вышел на бой, вернулись едва ли пять или шесть десятков. Три сотни лучших бойцов погибли, не нанеся врагу никакого урона.
Честь и самолюбие Ардо вея были уязвлены, он не понимал, что делать дальше. Какие еще заготовки есть у ополчения снежков. Его авторитет был подорван, и спасением стала тьма сумерек. Ардо вей скрепя сердце приказал отвести свои войска назад к перекрестку и стал думать, как быть.
Лер Транк вон, командир конных рейнджеров западного корпуса, вел свои отряды стремительно и решительно. Впереди двигались легковооруженные конные лучники, их задача была предупредить о возможных отрядах снежных эльфаров. Последними шли пехотинцы Братства. Но, к удивлению лера, дорога оказалась пустынной: поселки в долине были покинуты, остались лишь пустые дома да загоны для скота за каменными заборами. Население укрылось в высоких горах, забрав припасы и скот. Это радовало Транк вона: ни задержек, ни шпионов не предвиделось.
Авангард из двух сотен всадников на ящерах уверенно двигался впереди, готовый к прямому бою. Без промедлений они достигли дороги, ведущей к городу дворфов. Командир выслал звезду рейдеров, чтобы уничтожить сторожевые посты и обеспечить свободный проход для основных сил.
Наверху, за кострами, грелись стражники-дворфы. Звезда рейдеров, невидимая в ночной тьме, бесшумно подобралась к первому посту. Четверо дворфов дремали, один стоял и широко зевал, почесываясь.
Мата, богиня дворфов, наблюдала за происходящим, скучая в одиночестве в храме города. Кавалеры оставили бывшую служанку и переключились на живых гресс. Она не ревновала. Такое чувство живых людей ей уже не было подвластно. Мата сосредоточилась на помощи папе Бурвидусу в его служении. Благодать, идущая от дворфов, позволяла ей существовать, не уходя за грань, и она ощущала себя нужной этому маленькому крикливому дворфу. Он горел верой и заражал ей остальных.
Она увидела, как враги проникли на пост и убили всех часовых. На дороге появились всадники. Мата встревожилась и поспешила в покои, где святой папа Бурвидус разгонял демонов ночи своим храпом. Она разбудила его, и он, приученный слышать голос богини, мгновенно проснулся и воскликнул:
– Тревога! Враги! – Папа Бурвидус схватил свою кривую палку, украшенную цветами и листьями вечно цветущей вишни, и как был в одних подштанниках выбежал из покоев в храме, посвященном Мате.
Он выскочил из храма как молния и бросился по коридору, его сердце колотилось, а в руках сверкала палка. Пронзительный крик эхом разнесся по коридорам:
– Враг у ворот! Часовые убиты!
Быстро возникшая толпа горожан с факелами словно безмолвные тени устремилась за ним, их лица были искажены тревогой и страхом. Папа Бурвидус, в нательном белоснежном одеянии и босиком, мчался по улицам города, его голос, усиленный магией Маты, звучал как набат, разрывающий ночную тишину.
– На город напали! Враги у ворот! – кричал он, и его голос эхом разносился по узким улочкам.
Внезапно воздух наполнился тревожным звоном колокола. Папа Бурвидус достиг ворот города, его глаза сверкали решимостью, а посох в руках светился, как пылающий факел.
– Открывай ворота! – закричал он, его голос был подобен грому.
– Но как, там враги? – Старший смены застыл в изумлении.
– Враги там, трусы здесь! Открывай, или из твоей задницы вырастет вишня! – Угроза, произнесенная с яростью и силой, подействовала как удар молнии. Стражники, охваченные страхом, без колебаний распахнули калитку. Папа Бурвидус бросился в темноту, его шаги были решительными, а посох светился, как путеводная звезда.
– Чего встали? Вперед за папой! – закричал старший смены. Стражники, охваченные паникой, бросились следом. – Сгною в нарядах, если кто окажется позади меня, – с угрозой добавил старший смены и подхлестнул бегущих дворфов.
В темноте ночи посох Бурвидуса внезапно вспыхнул ослепительным светом. Стражники замедлились, их сердца бились как барабаны и стали наполняться ужасом. Они увидели всадников на ящерах, их было много, и они мчались прямо на них.
Площадь перед воротами города превратилась в бушующее море хаоса. Всадники, словно демоны, с яростью издавали боевые кличи, их голоса сливались с ревом ящеров, но папа Бурвидус, подобно древнему герою, бросился навстречу врагу, не ведая страха. Он бежал, и его посох, словно оживший огонь, метался среди врагов. Трое всадников, оказавшихся на пути, вспыхнули ярким пламенем, их ящеры заревели и попытались вырваться из рук своих хозяев. Они отшатнулись от пожирающего огня, охватившего их товарищей.
Папа Бурвидус, не обращая внимания на опасность, рвался вперед. Его посох, пылающий, как звезда, рассекал воздух, и вокруг него вспыхивали всадники. Он бежал по телам, по огненной просеке, которую сам проложил. Его ноги по колено были обагрены кровью, но он не останавливался. Его пылающий посох освещал поле боя, и никто не мог приблизиться к нему.
Всадники, ошеломленные и напуганные, начали обтекать папу с двух сторон. Они искали спасения от пожирающего огня, но перед ними уже встали первые защитники города – дворфы. Их руки сжимали тяжелые ручные баллисты и длинные пики, упиравшиеся в землю. Ящеры, не желая напороться на смертоносные острия, замедлили бег, но дворфы все прибывали и прибывали.
– Вперед, дети гор! – внезапно раздался голос генерала. – Покажем лесным уродам, как сражаются настоящие дворфы! За папу! За Мату! За нашу честь!
Он выскочил вперед с огромной секирой и одним мощным ударом срубил всадника вместе с его ящером. Ящер, подмяв под себя генерала, попытался утащить его в свои смертоносные объятия, но секира, сверкающая в свете огня, распорола ему брюхо. Генерал, весь в крови и внутренностях ящера, поднялся на ноги. Его лицо исказила гримаса ярости, а глаза горели огнем решимости.
– Вперед, дети камней и шлюх! – завопил он, вскинув секиру. Его голос, полный гнева и решимости, оглушил всех вокруг. – Убью любого, кто струсит!
И, не оглядываясь, он бросился вслед за папой. Вся масса дворфов, словно единый организм, тронулась с места и устремилась за ним. Битва превратилась в хаос. Дворфы, юркие и бесстрашные, наседали на ящеров со всех сторон. Их топоры, ножи и секиры рубили всадников и ящеров. Они гибли, но на их место вставали новые защитники. Это была жестокая сеча, где не было места жалости и милосердию.
Папа Бурвидус, свернув в сторону, атаковал всадников с тыла. Его пылающий посох разбрасывал искры, освещая поле боя. От его света стало светло как днем. Всадники оказались прижатыми к стенам города и отчаянно сражались, не желая сдаваться. Но их сопротивление было тщетным. Они погибали один за другим, унося с собой дворфов.
На подмогу всадникам поспешили рейнджеры. Их стрелы, словно смертоносные молнии, пронзали воздух. Битва разгоралась с новой силой, и поле боя было усеяно телами павших. Но дух защитников города не был сломлен. Они сражались с яростью и отвагой, не зная страха и не ведая пощады.
Лер Транк вон, командир рейдеров, был охвачен гневом. Его тщательно продуманный план, казавшийся безупречным, рушился на глазах, словно карточный домик под порывом ветра. Внезапно среди ящеров появился странный человек, похожий на карлика, но его движения были стремительны и смертоносны. Он уничтожал врагов огненными вспышками, словно сам огонь был его верным союзником.
– Убейте этого безумца! – прорычал лер Транк вон, его голос дрожал от ярости. – Даже если это будет стоить вам жизни, уничтожьте его!
Две звезды рейдеров устремились к городу, но их путь преградила тяжелая конница снежных эльфаров. Земля сотрясалась от мощного топота их коней, и, подобно лавине, они обрушились на опешивших рейдеров. Закованные в броню всадники сметали все на своем пути, их копья и мечи сверкали в свете посоха Бурвидуса.
Затем пришла очередь конных рейнджеров столкнуться с закованной в броню конницей снежных эльфаров. Рейнджеры, известные своей ловкостью и меткостью, оказались бессильны перед их натиском. Их тела вместе с прекрасными лошадьми лежали на земле, словно колосья, скошенные безжалостным серпом. Всадники снежных эльфаров промчались по ним, их кони топтали поверженных врагов, оставляя за собой кровавый след.
Лер Приста-ил, командир конницы, заметил главного лесного эльфара. Он поднял свою латную перчатку, и его удар был подобен удару молнии. Эльфар рухнул на землю, его длинные волосы разметались, словно знамя поражения. Лер Приста-ил наклонился, схватил его за волосы и потащил по дороге, оставляя за собой след из крови и ненависти.
Бой был окончен. Конница снежных эльфаров одержала победу. Но перед ними встала новая преграда – стена пехоты, состоявшая из воинов-предателей из Братства. Их глаза горели ненавистью, а лица были искажены злобой. Они не щадили своих сограждан, словно хотели смыть с себя позор предательства. Всадники увязли в построении пехоты, и их ударный порыв иссяк. Схватка стала идти на равных. Всадники рубили пехотинцев, а те набрасывались как волки на всадников и рубили ноги лошадям, насаживали дружинников на копья.
Неожиданно над рядами всадников зазвучала песня. Песня героев, полная мужества и решимости. Она была подобна ветру, который поднимает паруса и ведет корабль к победе.
«Пусть Светило светит всем, ласкает наши горы.
Врагу и тропку не дадим захватить напором…» – затянул крепкий сильный молодой голос.
Остальные подхватили торжественно звучащий мотив:
«Наши горы, наша жизнь, за нее мы грудью встанем.
И на смертный бой пойдем. Как один поляжем.
Как один мы встанем в ряд, как деды сражались.
Чтоб от злых лесных врагов кости лишь остались…»
Воины-предатели замерли, их сердца дрогнули. Но было уже поздно. Конница снежных эльфаров, ведомая яростью и жаждой мести, окрыленная песней, бросилась в новый бой. И тогда предатели стали бросать оружие и становиться на колени, избиение стало прекращаться. Часть всадников продолжила преследовать отступающего врага. Остальные окружили пленных. К ним подъехал лер Приста-ил и кинул орущего от боли командира лесных эльфаров…