В современном мире на экономические циклы смотрят примерно так же, как древние египтяне – на разливы Нила. Это явление повторяется через некоторые промежутки времени, имеет важнейшее значение для всех, а его действительные причины скрыты от взгляда.
Три вида кризисов
Экономика – очень сложная наука. В ней, как и во всякой другой науке, в каждый исторический период господствуют определённые, свойственные именно этому периоду положения и идеи. И большинство экономистов, подстраиваясь под эти идеи, преподносят свои измышления в качестве окончательной истины. Весьма немногие специалисты стараются разобраться в экономике, и очень малое число даже тех, кто на деле занимается исследованием изменяющейся реальности, способны делать верные выводы.
Кто-то, прочитав предыдущий абзац, сделает вывод, что мы, авторы этой книги, прямо сейчас выпалим очередную экономическую истину и попытаемся выдать себя за самых великих экономистов. Ничего подобного. Мы занимаемся не экономикой, а изучением эволюции общественных систем, в том числе науки экономики.
Бросим благожелательный взгляд на нашу отечественную историю. Наши экономисты совсем недавно получали деньги, блага и звания за восхваление социализма, и были ревностными марксистами. Потом власть сменилась, и они стали такими же ревностными монетаристами и либералами. Правда, российские либералы оказались весьма непохожи на всех прочих либералов, сторонников свободы личности от насильственных внешних воздействий: наши стоят за свободу исключительно от российского государства, но, скажем, не от МВФ или международных финансовых авантюристов. Без всяких сомнений, если власть пожелает, они из либералов перекинутся вдруг в сторонников жёсткого государственного регулирования экономики.
Но будь они либералами или государственниками, в любом случае борьба с прежними научными идеями ведётся не методами научной критики, а выдумыванием глупостей и страшилок, которые приписываются конкурентам. Используются негативно окрашенные эмоциональные эпитеты («экономика ГУЛАГа», «уравниловка», «экономика поддержки быдла и уничтожения талантливых и активных», «отобрать и поделить» и т. д.). Это нужны им, чтобы обозначить свои симпатии и антипатии, создать эмоциональный фон, затрудняющий критический анализ их собственных теорий.
С осени 2008 года главная тема обсуждений – мировой кризис. Все СМИ, начиная от деловых изданий и до жёлтой прессы, смакуют отдельные симптомы или действия тех или иных правительственных или экономических институтов – биржи, банка, ипотеки, кредита и т. д. Однако, это не первый кризис в истории! Так почему же, несмотря на все реформы институтов, на все «перемены к лучшему», кризисы всё же повторяются? Может быть, причина периодических крахов лежит в основе самой экономической системы?
Кстати вспомним, что в результате кризисов отнюдь не все «игроки» оказываются в проигрыше. Происходят политические изменения в мире и внутри стран, идёт передел собственности – в этой игре выигрывает тот, в чью пользу эти изменения и этот передел.
Итак: кризис! Это слово по-гречески означаетповоротный пункт, а в экономике им называют нарушение равновесия между спросом и предложением на товары и услуги, в результате чего возникают депрессивные процессы в экономической конъюнктуре.
Марксизм рассматривает экономические кризисы, как форму разрешения противоречий, накопившихся в предшествующий период экономического цикла. Кризисы неизбежны из-за присущего капитализму противоречия между тенденцией безграничного расширения производства и ограниченностью платёжеспособного спроса – а они, в свою очередь, порождаются особыми свойствами кредитных денег. Впрочем, кризисы бывали и в докапиталистическую эпоху; они возникали от неурожаев, падежей скота и т. д.
До XX века кризисы охватывали одну, две или три страны, но с расширением международных контактов они приобрели международный характер. Теперь проблемы в одной стране приводят к резкому перелому конъюнктуры на мировом уровне, повсеместному спаду производства, росту безработицы, увеличению количества банкротств, при тенденции к углублению кризиса в каждой стране.
В середине ХХ века учёные экономисты высказали мнение, что можно создать механизмы по предотвращению мировых кризисов. Для этого надо укрепить государственное регулирование хозяйственных процессов, создать международные финансовые организации, вести мониторинг, и т. д. Эта идея возобладала в науке и практике, и вот, сегодняшний кризис показал, что все эти представления ложны. Противоречия капитализма никуда не делись! Просто с середины ХХ века более сильные страны смогли через мировую торговлю скидывать свои неприятности на менее сильные страны. Также и развал СССР и стран народной демократии сыграли роль резервуары, куда был сброшен беспорядок, накопившийся в ведущих капиталистических странах в ходе капиталистического развития их экономик.
Теперь «вдруг» оказалось, что механизмы предотвращения кризисов не действуют. Чтобы скрыть свой провал, экономисты-конъюнктурщики начали убеждать публику в том, что идёт не кризис, а рецессия (от латинского recessus – отступление) – спад производства или замедление темпов его роста. Если попытаться разобраться, что такое рецессия, вам объяснят, что это такое развитие экономики, при котором допускается спад роста ВВП, массивное падение индексов на бирже, рост безработицы и даже крах на мировых биржах. На наш взгляд, это и есть кризис. Нет, – говорят премудрые пескари, – это не кризис, а относительно умеренный, некритический спад производства. А на деле сам термин введён в лексику экономистов, чтобы показать: другие точки зрения не верны, а они «руководят процессом». Дескать, нет больше кризисов у капитализма.
Иногда рецессию трактуют, как фазу экономического спада, находящуюся между самой высокой и самой низкой точками цикла. Если спад чрезвычайно глубок, как в период с 1929 по 1933 год, эта фаза называется депрессией. Появился и ещё один термин – стагнация, от латинского stagno – делаю неподвижным. Им обозначают депрессию в экономике, застой в производстве, торговле и т. д. Выражается в нулевых или незначительных темпах роста, неизменной структуре экономики, её невосприимчивости к нововведениям, научно-техническому прогрессу.
Всё это – кризис в чистом виде. Игрой с терминами экономисты – сторонники капиталистических схем и моделей, пытаются скрыть несостоятельность своих теорий.
Существуют три вида кризисов.
Первый, самый лёгкий – финансовый. Он наличествует всегда, поскольку финансы оторваны от реального производства. Есть разные типы финансовых мультипликаторов, позволяющих раздувать финансовые пузыри. Хотя прорыв «пузырей» ударяет и по реальному производству, вызывает безработицу, всё же он достаточно быстро преодолеваются, так как производство и потребность в его продуктах остаются.
Мало кто знает, что деньги, которые лежат в банке на счетах, это всего лишь квази-деньги, своего рода денежные деривативы. В американский банк принесли 100 долларов – банк открывает депозит и, в соответствии с требованием ФРС о 10 %-ной норме резервирования, выделяет 10 долларов как резерв под этот депозит. Остальными 90 долларами он волен распоряжаться как угодно – дать кредит, положить на депозит в другой банк или купить облигации. Кредитополучатель потратит деньги, например, на приобретение оборудования, так что эти 90 долларов в конце концов получит продавец оборудования, который разместит их на своём счету в банке. Продавец облигации сделает то же самое – и, таким образом, в любом из трёх вышеперечисленных случаев эти 90 долларов снова будут размещены разными людьми, которым они достались, на банковских депозитах. Банки снова выделят в качестве резервов под них 10 %, а остальное опять пустят в работу. И т. д. – легко видеть, что, изначально имея в распоряжении реальных денег («наличных») всего 100 долларов, банковская система устроила с их помощью «депозитных денег» на сумму 1000 долларов (так называемый «денежный агрегат М3» или «широкая денежная масса»): такой механизм называется денежным мультипликатором.
Каждый владелец депозита уверен, что у него на счету лежат именно деньги, а не какой-то суррогат, а в реальности это просто банковские обязательства выплатить клиенту определённое количество наличных денег в заранее оговорённый срок. Но ведь это определение и фьючерса (если обязательство безусловное, то есть депозит безоговорочно закрывается при истечении его срока), и опциона (если обязательство вступает в силу лишь при желании клиента, а иначе продлевается), т. е. производного финансового инструмента или «дериватива».
Теперь, если кто-то придёт в банк и закроет свой депозит, унеся из него 100 долларов наличными, то вступит в силу «обратный денежный мультипликатор»: банк, чтобы дать эти денег, продаст свои облигации. Их покупатель вынужден тоже что-то продать, дабы найти денег на покупку и т. д. – в итоге изъятие человеком 100 долларов наличных денег из банковского оборота повлечёт за собой снижение «депозитной денежной массы» на 1000 долларов. Когда таких людей становится много («паника вкладчиков»), широкая денежная масса резко валится, порождая банковский кризис ликвидности, крах рынков разных активов, а в худшем случае ещё и дефляционный коллапс экономики в целом.
Второй, более болезненный вид – кризис перепроизводства. Ради сохранения высоких цен капиталисты уничтожают избыточный продукт, хотя в нём есть нужда в обществе. Причём, чтобы удержать цены на уровне, который устроил бы капиталиста, зачастую уничтожают с избытком. Здесь надо помнить, что для капиталиста не существуют нужды общества, если за их удовлетворение общество не может заплатить! Таким образом, этот вид кризиса – самый затратный, так как приводит к уничтожению материальных ресурсов и затраченного человеческого труда.
Для таких кризисов характерны перегрев экономики и перепроизводство. Рассмотрим эти категории подробнее.
Перегрев экономики – это ситуация, при которой темпы экономического роста приобретают взрывной неподконтрольный характер, в результате чего производство, поглотив все ресурсы частного и государственного сектора, близко подходит к черте, за которой дальнейший рост невозможен, и начинается резкий спад.
Перегрев обычен для стран с неустойчивой экономикой, а также стран, имеющих узкую специализацию, особенно в случаях, когда рост ВВП составляет 8-12 % ежегодно на протяжении двух-трёх лет подряд (как Китай, Индия, Бразилия). Перегреву предшествуют чрезмерное финансирование экономического роста, перекредитование, избыточное вложение государственных средств в экономику. Как правило, угрожающие размеры принимают дефицит госбюджета и инфляция, внешнеторговый баланс всё больше уходит в минус или резко сокращается. Чем ближе спад, тем более предпочтительными становятся вклады в реальный сектор экономики – например, в недвижимость, а не в финансовые инструменты (облигации, акции и т. д.). Но избежать спада не удаётся, потому что большинство промышленных предприятий к этому времени почти полностью исчерпывают свои ресурсы, и людские, и материальные, и научно-исследовательские. Они и так работают на пределе своих возможностей.
Государство в условиях свободного рынка, проводя свою денежную политику, не может исходить из реальных потребностей экономики и общества. Это приводит к переинвестированию капитала предпринимателями, ориентирующимися на банковскую процентную ставку, и перепотреблению частными лицами, также ориентирующимися на ставки по кредитам. Не случайно среди симптомов кризиса – переинвестирование в экономические фонды (товары и оборудование, услуги, капитал), вызванное низкой ценой заёмных денег (процентные ставки ЦБ), либо высоким потребительским спросом, либо международной рыночной конъюнктурой (состоянием цен), либо спекулятивным бумом. Этот последний обычно вызывается новыми инвестиционными возможностями в отдельных отраслях (например, бум «доткомов» – см. Примечание).
Примечание
«Дотком». Ставшее нарицательным название компании, чья бизнес-модель целиком основывается на работе в рамках сети Интернет. Наибольшее распространение получили в конце 1990-х годов. Название произошло от английского dot-com («точка-com») – домена верхнего уровня. com, в котором зарегистрированы преимущественно коммерческие организации.
Создатель пакетной технологии компьютерных сетей Ethernet Роберт Меткалф однажды вывел формулу, согласно которой полезность любой сети прямо пропорциональна квадрату численности её пользователей. Сейчас это утверждение считается чуть ли не главной причиной возникновения в конце XX века пузыря новой интернет-экономики. Предприниматели и инвесторы, поверив в универсальность этой формулы, бросились инвестировать в сомнительные интернет-проекты.
Бурное развитие «доткомов» было связано с повышенным вниманием общества к новым возможностям, предоставляемым всемирной сетью. Возникновение огромного количества фирм, которые, используя слово «Интернет» в качестве магического заклинания, легко получали значительные инвестиции не только от венчурных фондов, но и от более традиционных финансовых институтов.
Большинство бизнес-моделей компаний «новой волны» были неэффективны, а средства расходовались в основном на маркетинговые кампании и рекламу в прессе и на телевидении. Пузырь доткомов лопнул 10 марта 2000 года, когда произошло обвальное падение индекса высокотехнологичных компаний NASDAQ. Перед этим индекс NASDAQ достиг своего максимума в 5048,62 (с дневным пиком в 5132,52), тем самым удвоив показатели годичной давности. Большинство компаний dot com лопнули вместе с американской биржей акций. В результате этих событий сотни Интернет-компаний обанкротились, были ликвидированы или проданы. Несколько руководителей компаний были осуждены за мошенничество и растрату денег акционеров.
Потребовалось три года для того, чтобы интернет-экономика вернула доверие инвесторов. После этих событий слово «дотком» стали употреблять в пренебрежительном смысле, как обозначение какой-либо незрелой, непродуманной, либо неэффективной концепции бизнеса.
Перегрев может сопровождаться как инфляцией, так и дефляцией (падением цен) в зависимости от денежной политики Центрального банка, ведущего эмиссию. Как правило, наблюдаются высокие, значительно выше средних, темпы роста экономики; растут товарные и фондовые рынки.
Теперь про перепроизводство. Это – производство какого-нибудь товара в слишком большом количестве. В абсолютном смысле оно имеет место очень редко, ибо почти нет такого предмета, потребление которого не могло бы быть расширено. К таким случаям можно отнести, например, большой урожай фруктов, большой улов рыбы при отсутствии сбыта и т. п. То есть в большинстве кризисных случаев перепроизводство есть производство товара в таком количестве, которое превышает спрос лиц, обладающих покупательными средствами, но не спрос вообще.
Обычно каждый производитель рассчитывает размеры своего производства наугад, предположительно, и никогда не может точно выяснить величину будущего спроса. К тому же нередко он расширяет производство в надежде уменьшить издержки, чтобы понизить цену товара и одержать верх над конкурентами. Иногда перепроизводство и сопровождающее его падение цен приводят к промышленному кризису; это бывает в тех случаях, когда перепроизводство выражается в резкой форме и когда ему предшествует спекуляция с чрезмерным повышением цен на товары.
И, наконец, третий вид кризиса – сырьевой, или ресурсный. Он самый плохой, так как нехватка какого-либо ресурса требует существенного уменьшения его потребления при производстве, или перехода на другой ресурс – а это не всегда возможно. Самые ужасные последствия может иметь для всего человечества нехватка таких ресурсов, как чистая вода, чистый воздух, здоровая пища.
Циклы и причины кризисов
В 1845 году бельгийский математик П.Ф. Ферхюльст, анализируя уравнение Мальтуса для народонаселения, видоизменил его, приблизив к реальной ситуации, существующей в природе. Он учёл уменьшение численности видов животных за счёт ограниченности ареала их обитания или же количества ресурсов. В дальнейшем это уравнение получило название логистического. Оно показывает, что скорость роста популяции определяется свойствами организмов, ограничена плотностью популяции (предельной нагрузкой на среду), и со временем замедляется, достигая некоторого предельного значения. Уравнение Ферхюльста лежит ныне в основе всех математических моделей, описывающих поведение сложных динамических систем в условиях ограниченных ресурсов.
Экономика тоже относится к таким системам.
В ХХ веке независимо друг от друга американский физикохимик А.Дж. Лотка (в 1925 году) и итальянский математик и физик В. Вольтера (в 1926-м) предложили математические модели для расчёта результатов конкурентных взаимоотношений между двумя видами типа: хищник – жертва; паразит – хозяин; потребитель – корм, и т. п. За основу они брали систему логистических уравнений.
Модели Лотки – Вольтеры очень хороши для описания взаимодействий потребителя и производителя в экономике. Что интересно – они показывают стационарную точку равновесия и, казалось бы, тем самым подтверждают верность представления о «невидимой руке рынка», позволяющей достигать равновесия в экономике. Но вот на что надо непременно обратить внимание: эта точка неустойчива. Любые флуктуации системы, возникшие из-за внешних или внутренних причин, выводит систему из равновесия, и она приобретает колебательный характер во времени, переходя к циклическому поведению!
Примеры флуктуационного воздействия: технологические сдвиги, климатические изменения, открытие новых источников сырья, колебания мировых цен на сырьё и колебания обменного курса, ставки ссудного процента, спрос частного сектора и т. д. Решения государственных органов власти на макроуровне могут воздействовать на спрос.
Всё это вызывает цикличность развития.
От времён Мальтуса и до нашего времен обнаружено почти полторы тысячи различных типов экономических циклов. Их можно разделить на четыре основные категории: короткие, средние, длинные и сверхдлинные (циклы Кондратьева).
Короткие циклы – от одного до четырёх-пяти лет, так называемые циклы запасов. Их наличие объясняют тем, что запасы и финансы время от времени заканчиваются. Обычный финансовый год – своеобразный искусственный аналог подобного цикла: закупка товара (подъём запасов, минимум финансов), его продажа (минимум запасов, максимум финансовых средств) и т. д. То есть смену периодов процветания и депрессии вызывает изменение состояния денежного потока.
Циклы средней продолжительности длятся пять-десять лет. Считается, что их порождает «человеческий фактор», а также они связаны с особенностями производства. В зависимости от причин выделяют (по имени описавших их исследователей) циклы Кузнеца, циклы Друкера и т. д.
Длинные циклы в десять – двадцать пять лет связаны со строительством и перепроизводством, они вызываются обновлением зданий, дорог, крупных сложных производств (конвейерных линий, крупного оборудования), капитальным ремонтом производственных фондов и пр., то есть их причина лежит в смене инфраструктуры. Скажем, если сеть трубопроводов – одна из главных опор экономики, то понятно, что её обновление вызовет некоторые колебания последней.
В начале ХХ века австрийский экономист Й. Шумпетер объяснял экономические колебания в долгосрочном периоде, помимо смены инфраструктуры, также вовлечением в эксплуатацию новых ресурсов и освоением новых территорий. Свои взгляды он изложил в книге «Теория экономического развития», вышедшей в 1913 году.
Согласно Шумпетеру, эпохи повышенной экономической активности представляют собой периоды, на протяжении которых развитие техники и открытие новых ресурсов создают благоприятную основу для роста, и в первую очередь – для роста инвестиций. В длительные периоды экспансии вводится в действие новая, революционная техника, которая глубоко меняет характер всей экономики. Эта техника создаёт основу для увеличения массы капитальных благ и роста инвестиций, что влечёт за собой создание новых предприятий и нового оборудования. Но процветание не возникает всего лишь как результат изобретений или открытий. Оно становится результатом практического внедрения нововведений, которые становятся движущей силой периода процветания.
Мощнейший экономический рост США в конце 1980-х – начале 1990-х годов, кстати, был целиком замешан на хайтеке, сыгравшем роль своеобразного мотора экономики. Правда, всё это закончилось довольно плачевно в начале XXI века. Ведь в таком случае спад представляет собой реакцию экономической системы на бум, или приспособление экономической системы к тому состоянию, к которому её привёл бум. Иначе говоря, экономическая система переходит к новому состоянию равновесия, следующему за нарушениями, вызванными бумом. Этот процесс и воплощает в себе сущность кризиса (депрессии): он связан с потерями, сопротивлением, крушением надежд.
Множество нововведений, появившихся в период процветания, становятся тем самым фактором, который нарушает равновесие и настолько изменяет условия промышленной жизни, что период перестройки цен, стоимостей и производства становится неизбежным.
Сверхдлинные циклы – это иное название циклов Кондратьева, объяснённых его Теорией длинных волн конъюнктуры. Своё открытие в середине 1920-х годов русский экономист Н.Д. Кондратьев[38] сделал на основе статистического анализа долгосрочной динамики основных параметров экономической конъюнктуры: среднего уровня товарных цен; процента на капитал; заработной платы; оборота внешней торговли; добычи и потребления угля; производства чугуна и свинца. Он проанализировал эти данные для стран Западной Европы и США с 1790 по 1920 годы (более полной статистики на тот момент не было), обнаружил в этом периоде три цикла и предсказал четвёртый и пятый.
I цикл: с 1779 до 1841—1843 годов (фаза роста до 1814-го; снижение с 1814 до 1841—1843 годов).
II цикл: с 1844—1851 до 1890—1896 годов (фаза роста до 1870—1875; снижение с 1870—1875 до 1891—1896 годов).
III цикл: с 1891—1896 до 1929—1933 (фаза роста до 1914 года, снижение до 1929 года).
IV цикл: с 1929—1933 годов (возможно, до конца 1930-х) до 1973—1975 (возможно, до 1981); высшая поворотная точка приходится на начало 1950-х годов.
V цикл: с 1973—1975 до (прогноз) 2010—2015 годов; высшая поворотная точка приходится на середину 1990-х.
Начнём с первой фазы цикла – роста. Он часто начинается с войны или чего-то другого, резкого увеличивающего правительственные расходы. Это период наибольшего количества социальных потрясений (войн и революций). Война заканчивается появлением чётко выраженных стран-победителей, в которых происходит рост спроса и производства, расширяется кредит. Одновременно растут темпы инфляции и номинальные процентные ставки, массово внедряются изобретения, сделанные в фазе падения и депрессии, активно развиваются молодые отрасли. Но принципиально новых изобретений мало, а производства развиваются экстенсивно, за счёт новых рынков. Поощряется конкуренция, растёт международная торговля. Кредиты ликвидны, предложение кредита превышает спрос, реальные процентные ставки отрицательны, так как инфляция больше номинальных ставок. Финансовая ситуация стабильна.
Периоды этой «повышательной» волны сопровождаются длительной и особенно резко выявленной депрессией сельского хозяйства.
Фаза вторая – вершина роста. Почти всегда происходит всплеск военной активности, но ведение войн затруднено из-за недостатка ресурсов. Характерно резкое повышение процентных ставок и цен, особенно на энергоносители. Идёт смена правительственной политики – с поддержки спроса на стабилизацию финансов. Высока патентная активность, но изобретения сводятся к мелким усовершенствованиям – технических прорывов практически нет. Комплекс наиболее быстро растущих отраслей достигает максимального проникновения в экономику, в этих отраслях начинается монополизация. Разгорается либерализм и пацифизм. Сильная инфляция приводит к застою экономики, однако безработица не слишком велика. Экономическое процветание достигает максимума, но уже в это время или в течение первой половины фазы спада усиливается тенденция к колебанию валют друг относительно друга (из-за разницы в инфляции в разных странах), выход разных стран из режима фиксированных курсов. Перепроизводство средств производства. В центре внимания общественности – международные вопросы.
Фаза третья – снижение. В начале этой фазы происходит новый подъём, вызванный тем, что инфляция и номинальные ставки снижаются; реальные ставки высокие, но тоже снижаются. Рост экономики интенсивный, за счёт снижения издержек. Происходит дальнейшее снижение регулирования финансовых рынков. Растёт движение спекулятивного капитала, когда инвестиции в реальное производство меньше портфельных. В центре внимания общественности – вопросы налоговой политики. Усиливается консерватизм. Продолжается монополизация.
Во второй части фазы снижения лопаются спекулятивные пузыри, значительная часть кредитов переходит в категорию безнадёжного долга, снижение спроса грозит депрессией. Происходит поляризация общества. Усиливается протекционизм и национализм, возводятся таможенные барьеры (не обязательно в форме заградительных пошлин, а в форме, например, ограничений на качество ввозимой продукции). Происходит усиление регулирования финансовых рынков, падение цен (там, где высокая конкуренция) и производства (там, где отрасль монополизирована), и дальнейшее снижение номинальных процентных ставок. Общество теряет интерес к политике в пользу экономики.
Согласно теории Кондратьева, сегодня (начало 2009 года) мы прошли вторую фазу снижения и вошли в депрессию.
Депрессия – это четвёртая фаза сверхдлинного цикла. Для неё характерна низкая инфляция, почти нулевые процентные ставки, но никто не хочет ни давать, ни брать кредиты. Очень низкий спрос на всё. Идёт постепенное уменьшение и нивелирование массы безнадёжного долга, происходят банкротства отживших своё секторов экономики, высвобождаются ресурсы, наличествуют перепроизводство в устаревших отраслях экономики и высокая безработица. Преимущество имеют небольшие компании, способные быстро перестраиваться под действием конъюнктуры рынка.
В фазе снижения кондратьевской волны и на дне фазы депрессии обычно появляются важные изобретения (не только технические, но и организационные), которые будут внедряться в начале фазы роста, первой фазы следующего цикла, и дадут начало новым отраслям, новому технологическому укладу. Новый уклад, кроме изменений в промышленности, обычно предполагает новую парадигму в образовании, новый вид энергоносителя, транспорта, появление новых способов связи.
Цикличность «экономической моды»
Столь же цикличны – как и подъёмы-спады в экономике – экономические пристрастия людей. Длинный цикл вмешательства государства в экономику, ради её регулирования для достижения полной занятости и умеренных колебаний бизнес-активности, продолжался на Западе с 1930-х по 1970-е годы (он ассоциируется с именами президента США Франклина Рузвельта и экономиста Джона Мейнарда Кейнса). Затем он сменился либеральным циклом экономического дерегулирования.
Этот либеральный цикл начался с инфляции 1970-х годов, которая выглядела, как результат кейнсианской политики. Экономический гуру той эпохи Мильтон Фридман утверждал, что намеренное стремление к полной занятости обусловило рост инфляции, и что правительства должны сконцентрироваться на сохранении «здоровых» денег, позволив экономике самой заботиться о себе. Его последователи утверждали, что без явных правительственных интервенций сами экономики – естественным путём – будут приводить к полной занятости, увеличению инноваций и более высоким уровням роста.
Сегодня этот цикл, по всей видимости, закончился. Явно и повсюду идёт переход от либерализма к усилению государственного управления. Вновь государства желают рефинансировать банковскую систему, ради оживления ипотечных рынков и предотвращения экономического спада. Можно предположить, что раз уж правительства начали вмешиваться столь масштабно, то эта политика надолго станет постоянной.
Многих такая цикличность «экономической моды» ставит в тупик. Кое-кто даже склоняется к тому, чтобы усомниться: является ли экономика наукой? Ведь трудно представить естественную науку, в которой ортодоксальность колеблется между двумя полюсами. А на деле, просто для разных задач используются разные подходы. Например, наличие квантовой механики не делает ненужной классическую физику! Есть задачи, которые эффективно решаются классической теорией, а есть задачи, успешно решаемые квантовой. Главное, не следует возводить в абсолют то или иное мнение.
Некоторые специалисты считают: научные сбои происходят из-за того, что экономические теории, увлекаясь математическими моделями, абстрагируются от многих решающих особенностей реального мира. В самом деле: классическая экономика 1920-х годов абстрагировалась от проблемы безработицы, предположив, что её не существует; кейнсианская экономика 1930-х абстрагировалась от проблемы некомпетентности чиновников и коррупции, предположив, что правительства управляются всеведущими, великодушными экспертами; либеральная экономика последних десятилетий абстрагировалась от проблемы неуверенности, предположив, что её можно уменьшить до измеримого (страхуемого) риска.
Историк Артур Шлезингер отмечал, что циклы государственного регулирования подвержены коррупции власти, либеральные циклы – коррупции денег. Если попросту, у обоих циклов есть свои характерные выгоды и затраты. Но увидеть это можно, только встав «над» циклами. Иначе экономисты теряют ориентир: какими уравнениями следует пользоваться в тех или иных ситуациях? В итоге, уцепившись за одну из «модных» теорий, они, получив успех на локальном временном участке, возводят свой подход в абсолют, с тем, чтобы годы спустя хвататься за другие теории.
А ведь существует ещё подход Маркса, который объяснял цикличность тенденцией нормы прибыли к понижению!
В нааше время марксизм не в чести. Подвергается высмеиванию не только собственно теория Маркса, но и он сам как личность. Как более значимых экономистов называют других: например, Дж. Кейнса, И. Шумпетера, Дж. Гэлбрейта. А мы напомним, что как раз эти деятели весьма иысоко оценивали историческое значение Маркса и его учение. Гэлбрейт в 1977 году писал: «Если мы согласимся, что Библия является творчеством коллектива авторов, то только Мухаммед может соперничать с Марксом по числу приверженцев и почитателей, рекрутируемых одним автором… Сейчас же количество последователей Маркса далеко превосходит количество сыновей Пророка». Даже после развала СССР интерес к марксизму на Западе не только не угас, а ещё более усилился. Также и знаменитый австрийский экономист и социолог И. Шумпетер рассматривал Маркса как гения, пророка. Гэлбрейт оценивал Маркса как «одного из самых эрудированных политических философов своего времени».[39]
По Марксу, конкуренция заставляет капиталистов увеличивать производительность труда на своих предприятиях, чтобы прежнее количество работников за прежнее время могло произвести больше товаров. Из-за этого капиталисты должны вкладывать относительно большую часть капитала в средства производства и относительно меньшую – в наём работников. А когда норма прибыли падает, возросший капитал производит такую же или даже меньшую прибавочную стоимость. Появляющийся добавочный капитал становится трудно вложить прибыльно: дальнейшее инвестирование хоть в средства производства, хоть в труд не ведёт к росту прибылей, поэтому капитал перестаёт идти в данное производство и ищет новую область приложения. Избыточный капитал в некоторой пропорции распределён между капиталистами, уже присутствующими на рынке, и теми, кто пытается на этот рынок войти. Первые избегают инвестировать свой добавочный капитал, опасаясь дальнейшего падения прибыли и соответствующего обесценения своего капитала. Вторые, пытающиеся войти на рынок, могли бы в этой ситуации потеснить тех, кто уже присутствует, но это ведёт к дальнейшему падению прибыли. Как бы то ни было, определённая часть капитала остаётся без движения, а весь капитал обесценивается.
Так происходит обострение конкуренции, но не в распределении прибылей, а в разделе убытков – весь класс капиталистов несёт убытки, но это не означает, что их понесёт каждый отдельный капиталист и что убытки распределятся равномерно. Хитрость и мошенничество приобретают в этой ситуации особенное значение.
Первой страдает та часть капитала, которая находится в акциях и прочих бумагах, отражающих стоимость той части производственного капитала, которая сама обесценивается: лопаются «мыльные пузыри» на бирже, обваливаются индексы и т. д.
Значительная часть товаров всё ещё продаётся, – но по сниженным ценам, что также приводит к обесцениванию капитала, который эти товары представляет. Сейчас мы это видим на примере обвалов рынка недвижимости и падения цен на нефть. А падение цен приводит к приостановлению процесса воспроизводства, а это, в свою очередь, тянет за собой массовые увольнения наёмных работников, и снижение зарплат тех, кто не был уволен. В силу этих мер сокращается рынок сбыта товаров, что углубляет кризис.
Таким образом, через тенденцию падения нормы прибыли можно объяснить капиталистический цикл в целом, а также обосновать закономерность периодических кризисов. Эта теория показывает, каким образом кризис начинается как раз после того периода, когда зарплаты наёмных работников наиболее высоки, и каким образом возможен кризис даже при свободном перетекании капитала между отраслями и отсутствии фатального дисбаланса между ними.
Все три феномена капиталистической экономики, связанные с кризисом (противоречие производства и потребления, анархия производства и дисбаланс между отраслями и подразделениями общественного производства, тенденция нормы прибыли к падению) есть проявление более общего закона: противоречия между общественным характером производства и частным присвоением.
Глобализация дала капитализму возможность выхода за национальные границы, что на какое-то время позволило притормозить тенденцию нормы прибыли к сокращению. Например, после кризиса 1973—1975 годов капитал устремился в страны с низким уровнем заработных плат – в Индию, Корею, Тайланд и т. п. Перемещение промышленного производства в зону «Третьего мира» позволило поднять прибыльность и придать системе новую динамику. Затем для капиталов оказались раскрыты страны бывшего социалистического блока. Но как мы сегодня видим, и этот резерв не безграничен!
Происходящая на этом фоне «перелицовка» правящих классов из неолибералов в кейнсианцев мало чему поможет. Преодоление кризиса и новое возрастание нормы прибыли невозможно через простое введение государственного регулирования экономики и переход к протекционизму. Необходимо усиление капиталистической эксплуатации и переход капитала в зоны, где рабочая сила ещё дешевле (таких осталось немного – Африка, сельские районы Индии и т. п.). В итоге, как всегда, будут искать выход в подогреве экономики при помощи военных заказов и развязывании локальных войн. Напомним, что в 1998-м на первые кризисные явления США ответили военной кампанией в Югославии, в 2001-м это был Афганистан и Ирак.
Рынок и план
Теоретики понимают, что цикличность в развитии рыночной экономики обусловлена действием внутренних факторов, присущих самой системе. Их объяснения просты. Рынок на основе экономических законов (законов спроса и предложения, конкуренции, капиталистического накопления) стихийно устанавливает макроэкономическое равновесие. Стремление экономических агентов к максимизации прибыли приводит к тому, что совокупное предложение выходит за пределы рыночного спроса. Возникают большие дисбалансы и перерасходы ресурсов и человеческого труда. Но зато (!) через экономический кризис и меры, применяемые по выходу из него, равновесие между совокупным спросом и совокупным предложением восстанавливается, а в придачу происходит массовое обновление основного капитала, совершенствуется отраслевая структура экономической системы и т. д.
Но если рынок так хорош, то почему для своего совершенствования капиталистическая система периодически обращается к кризисному самоедству?..
До Маркса суть кризисов оставалась загадкой. Экономисты отказывались видеть в товарном обращении противоречия. Считалось, что каждый продавец приводит с собой на рынок своего покупателя, и каждая продажа одновременно порождает покупку, так как невозможно продать без того, чтобы кто-то купил. Однако если производитель продал свой товар, это вовсе не означает, что товар нашёл конечного потребителя. Он может спокойно пылиться на складах оптовика или лежать на полке магазина, в то время как производитель, продав товар, производит новый, считая, что рынок сбыта ему обеспечен.
Для примера, квартира или дом, проданные по ипотеке, для строительной компании уже проданы, – и компания запускает новый цикл производства. На деле же квартира остаётся неоплаченной конечным потребителем, и если его доходы вдруг окажутся слишком низкими, чтобы оплатить кредит и проценты, то квартира перейдёт к банку. Но банку квартира как квартира не нужна, ему нужны деньги – и он снова выбросит её на рынок. И одновременно на тот же рынок снова выйдет строительная компания с предложением новой квартиры, и рынок окажется переполненным.
Так что даже самое простое товарно-денежное отношение уже содержит в себе возможность развития до такого противоречия, которое приведёт к кризису[40]. В итоге человечество страдает не от нехватки продуктов, а от их переизбытка!
Ситуация, когда один страдает оттого, что не может свой товар продать, а другой – оттого, что не имеет средств купить, выглядит безумной. На фоне остановившихся в результате кризиса строек, и даже при наличии вполне готовых, годных для заселения домов, тысячи людей ютятся по съёмным квартирам, семьи живут в общежитиях и коммуналках, не говоря уже о бездомных. Продажи автомобилей падают не потому, что все «на колёсах», наоборот, многие вынуждены отказываться от поездок из-за дороговизны бензина, у других средств для покупки машины нет, и не будет. Везде – кризис от изобилия, нужда от избытка, недопотребление от перепроизводства.
И вот самое главное. Нуждающиеся, но не имеющие денег люди не существуют для рынка, их нужды не являются «спросом» с точки зрения капиталистической экономики.
Власти, желая выглядеть «социально озабоченными», в ряде случаев назначают бедным пособия. Но что при этом происходит? Посмотрим на ситуацию с нашими пенсионерами. Правительство повышает им пенсии. А если посмотреть шире, оказывается, всякий раз синхронно с повышением пенсий повышаются цены на лекарства и другие товары, важные для стариков. Причём первый раз – когда о повышении пенсий ещё только объявляют! Люди не получили прибавки, это произойдёт лишь через полгода, – а цены уже повысились. Когда прибавку начинают выплачивать, цены повышаются вторично, хотя спрос не менялся ни в первый, ни во второй раз. Таким образом, правители поддерживают за счёт этих выплат близких им капиталистов.
Стоимость такого товара, как рабочая сила, определяется – как и для всякого другого товара – общественно-необходимым трудом по её воспроизводству. Этот труд – жизнь самого наёмного работника. Именно поэтому зарплата (цена рабочей силы) обычно близка к тому минимуму, которого хватило бы на поддержание жизни работника и его детей (то есть на производство новых работников). Так сам человек с рождения становится товаром.
К этому можно добавить, что не менее удивительна ситуация с банковским кризисом. Правительства принимают решения, что частным банкам нужно помочь, и вливают в банковскую систему дополнительные миллиарды рублей, долларов и так далее. Но ведь в наше время никто не держит свои деньги под подушкой! Они ВСЕ и так в банках. Но банки могут лопнуть – у них кризис от переизбытка. И их поддерживают, увеличивая переизбыток.
Есть и ещё один важный аспект. Согласно новой версии доклада Всемирного фонда дикой природы (WWF) «Живая Планета-2008», стремительно приближается истощение природных ресурсов Земли, а потребности человечества в них уже сейчас на 30 % превышают возможности нашей планеты. Так что, пока весь мир борется с последствиями финансового кризиса, возникшего из-за переоценки финансовых ресурсов, впереди нас всех ждёт куда как более серьёзный и фундаментальный обвал: кризис экологической задолженности человека перед природой, возникшей из-за недооценки важности природных ресурсов. А ведь они – основа нашей жизни, нашего благополучия!
Жители развитых стран ради поддержания достигнутого ими высокого уровня жизни стремятся к экономическому росту, постоянно увеличивая изъятие «экологического капитала», разрушая природу своих и других стран. Если их запросы будут продолжать свой рост с той же скоростью, как это было в последние десятилетия, то к 2030 году для поддержания привычного образа жизни понадобится уже две планеты. А если скорость потребления увеличится, то и три. Как ответит на эти проблемы рынок? Без сомнений, привычным способом: хищничеством. Будут вырубать под посевы всё больше лесов, а в ответ увеличатся площади пустынь. Будут изымать ресурсы океанов, а в ответ нарушится экология водных экосистем, уменьшится выработка кислорода…
Рынок не способен решать эти проблемы.
Огромное количество экспертов, которые реально не несут никакой ответственности, прогнозируют, что через полгода-год кризис кончится. А надо понимать, что завершится он окончательным крахом, что мир, в котором они живут, исчезнет!
Два слова о благосостоянии. Его для стран в целом оценивают по величине ВВП. Однако ВВП не учитывает изменения в благосостоянии, не позволяет сравнить уровень благосостояния разных стран. Не учитывается уровень ущерба, наносимого окружающей среде, и степень исчерпанности природных ресурсов. Рост ВВП может скрывать падение индивидуального качества жизни. Так, в США ВВП растёт, но фактически большинство людей живут не лучше, чем прежде; более того, уровень их доходов падает – мы писали об этом в предыдущих частях книги.
На деле качество жизни определяется доступностью: жилья, продовольствия, транспорта, связи, медицины, образования, средств производства для труда, и даже возможности приложения своего труда. Последнее очень важно. Например, в Европе много чего есть, а возможности трудиться, для подавляющего большинства, нет. Капиталисту выгоднее уничтожить рабочие места в Европе и вывезти промышленный капитал в Азию. А в Китае люди вкалывают, но от них отчуждается продукт труда. Его вывозят, а китайцам остаются только загрязнения. Так действует рынок.
Объективно США в два раза устойчивей к кризису и потрясениям, чем Европа. У них земли на душу населения в пять раз больше, чем в Европе, жилья и продовольствия – вдвое, и сильно развита инфраструктура. Что до России, то её по всем этим показателям немного превосходит Беларусь. И кстати, та же Беларусь по этим показателям вдвое превосходит Украину. Но в полтора раза уступает Европе.
Итак, рынок – это плохо. Но не лучше и план. Экономика – сложная динамическая система, и попытка учесть при управлении ею все факторы – просто утопия. Впрочем, здесь важны не методы управления производством, а цели, в которых это управление осуществляется. Важно гармоничное развитие общества и личности, вопреки целям банальной наживы и узаконенного грабежа ближних. И если цели определены, то управление будет подобрано. Возможно сочетание плановости и элементов самоорганизации, создание таких внешних условий, при которых развитие пойдёт по нужному руслу.
Кризисы: от теории к практике
Итак, одна из причин кризисов в том, что эффективность капитала падает в силу неминуемого отставания роста спроса от роста капитала. Равновесие между ними восстанавливается уничтожением избыточного капитала через кризис перепроизводства. Эти кризисы сопровождаются финансовыми крахами. Например, на Нью-Йоркской фондовой бирже (New York Stock Exchange, основана в 1792 году, с 1918 года – крупнейшая в мире финансовая площадка) биржевые крахи происходят с завидной регулярностью. Изживание кризисов происходило за счёт вывоза капитала на новые рынки, а это становилось возможным в ряде случаев только в результате войн: борьбой за рынки были Первая, и Вторая мировые войны.
Приведём краткий перечень биржевых крахов, которые затронули не только экономику США, но и мира, либо носили прецедентный характер.
1869 год. Героями финансовой паники стали легенды «золотой эпохи» американского бизнеса – финансисты и биржевые спекулянты Джей Гулд и Джеймс Фист. Оба имели весьма неоднозначную репутацию. Однако Фист ныне считается одним из основателей Бродвея, а Гулд некогда владел поныне существующей компанией Western Union. Причины паники были следующими: президент США Улисс Грант проводил активную денежную политику, смысл которой состоял в уменьшении количества наличных денег в экономике: государство стремилось скупать доллары в обмен на золото (это было вызвано тем, что во время Гражданской войны 1861—1863 годов было выпущено большое количество необеспеченных долларов). Гулд и Фист планировали скупить как можно больше золота и, дождавшись серьёзного подъема цен, продать его. Чтобы узнать, когда президент Грант примет решение о масштабных закупках золота, Гулд и Фист наняли финансиста Абеля Корбина, который приходился зятем президенту.
Согласно одной из гипотез, Грант заподозрил неладное (якобы ему попалось на глаза откровенное письмо Корбина) и решил наказать спекулянтов. Он дождался момента, когда Гулд и Фист начали играть на повышение (для этого Фист распустил соответствующие слухи). В момент, когда цена золота достигла рекордного максимума, Грант отдал приказ выставить на продажу часть государственного золотого запаса – естественно, цена на золото резко упала. Многие финансисты, в том числе и Фист с Корбиным, разорились. Этот день вошёл в историю Уолл-Стрита как «чёрная пятница» (впоследствии все подобные дни получали название «чёрных»). Официальное расследование по этому делу не дало никаких результатов.
1907 год. В 1906 году биржевой индекс Dow Jones впервые в истории превысил уровень 100 пунктов. Полгода спустя на бирже началась паника, а в экономике США – долговременная рецессия. Кризис начался в результате краха одного из крупнейших банков страны – Knickerbocker Trust. Он потерпел крушение после проведения ряда рискованных спекуляций на рынке сырья.
Более масштабный кризис удалось смягчить вливанием в финансовую систему страны большого количества наличности. Фактическим спасителем Уолл-Стрита стал известный финансист Джон Морган. Он воспрепятствовал закрытию торгов на бирже, за 15 минут собрал 25 млн. долларов (большей частью это были его личные капиталы), выбросил их на финансовый рынок для поднятия ликвидности, договорился с ведущими банкирами о совместных действиях в условиях дефицита наличных, и даже организовал массовое богослужение, в котором приняли участие брокеры Уолл-Стрита. Тем не менее, с января 1907 по ноябрь 1908 года акции, входившие в индекс Dow Jones, потеряли 48 % стоимости.
После этого скандала, в 1913 году в США был создан центральный банк – Федеральная Резервная Система. В том же году экономист Уэсли Митчелл впервые обнародовал теорию деловых циклов.
1914 год. Начало Первой мировой войны привело к приостановке работы Нью-Йоркской биржи. Причиной был тотальный хаос, воцарившийся на финансовых рынках мира. По естественной причине более всего пострадали финансовые инструменты, эмитированные государствами, принявшими участие в войне. К 1918-му – году окончания войны, Нью-Йорк стал финансовой столицей мира, отбив этот титул у Лондона. До начала этого вооруженного конфликта США чаще выступали в роли заемщика, чем кредитора, но к 1918-му американские финансисты стали главными кредиторами Европы.
1929—1954 годы. В 1929-м начался крупнейший в истории США экономический кризис, который продлился до 1938-го и стал известен под названием «Великая Депрессия». Причина его – в перепроизводстве, в раздувании биржевого пузыря, в излишне крупном инвестировании в производство.
Как обычно, крах начался после периода бурного подъёма. Если в 1923 году фондовый индекс Dow Jones находился на уровне 99, то 3 сентября 1929 года он достиг рекорда – 381,17 пункта, причём одной из причин такого роста была активность биржевых спекулянтов. В «чёрный вторник» 24 октября 1929 года фондовый рынок рухнул. К 13 ноября акции упали до исторического минимума. Убытки составили примерно 30 млрд. долларов – столько же, сколько США потратили на Первую мировую войну. В 1932 году индекс Dow Jones опустился до 41.
В ходе развития кризиса промышленное производство скатилось к уровню начала XX века; в ряде стран практически прекратилось строительство; из-за падения платёжеспособного спроса цены на сельскохозяйственную продукцию снизились на 40—60 %, и разорились фермеры. В странах Запада насчитывалось около 30 млн. безработных; многие оказались за чертой бедности. В США во времена великой депрессии, в начале тридцатых годов, умерло от голода 1,5-2 миллиона человек.
Выросло количество сторонников как левоэкстремистских (коммунистических), так и правоэкстремистских (фашистских) партий; в Германии пришла к власти Национал-социалистская немецкая рабочая партия Гитлера.
Основным методом борьбы с кризисом стало государственное вмешательство во все сферы общественно-экономической жизни ради регулирования экономических отношений между предпринимателями и восстановления покупательной способности рядовых американцев. Начала работать социальная защита, контроль за производством и сбытом продукции и т. д. В начале марта 1933 года президент объявил чрезвычайное положение и начал сокращать количество банков. С 1933 по 1939 год их стало меньше на 15 %, а объём их активов возрос на 37 %. Также Рузвельт издал закон, согласно которому было снижено золотое содержание доллара, то есть доллар был девальвирован.
В Англии кризис начался в 1930 году. Правительство взяло крупный внешний заём, с целью восстановления платёжного баланса. Важным мероприятием стала отмена в сентябре 1931 года золотого паритета национальной валюты, в результате чего произошла девальвация фунта стерлингов. За Великобританией последовали страны, входившие в так называемый стерлинговый блок (Скандинавия, Голландия, Португалия, Аргентина, Бразилия и др., включая британские колонии и доминионы, всего 25 стран), которые устанавливали курс своих валют на основании английского фунта. В отношениях со странами – конкурентами, сохранявшими некоторое время золотой паритет национальных валют (США, Германия, Франция, Италия и др.), Англия получила преимущество за счёт повышения ценовой конкурентоспособности своих товаров, что способствовало усилению политики протекционизма в этих странах. Из-за этого и Великобритания отказалась от принципа фритредерства, перейдя к политике жёсткого протекционизма.
Начавшийся в 1934 году подъём подкрепился существенными государственными ассигнованиями на развитие отраслей, связанных с вооружением. Наряду с этим меры правительства по оздоровлению финансовой системы, жёсткая политика протекционизма способствовали притоку инвестиций в ряд старых отраслей экономики, что, впрочем, существенно не изменило имевшиеся внутрихозяйственные диспропорции, а угольная и текстильная промышленность продолжали стагнировать.
Считается, что экономика начала оправляться ещё до начала Второй мировой войны, а сама война привела к окончанию Великой депрессии, поскольку вызвала массовые закупки государствами вооружений. Но рынок восстановился до докризисных значений ещё позже – лишь в 1954 году индекс Dow Jones превысил уровень 3 сентября 1929 года.
К 1944 году, когда были заключены Бреттон-Вудские соглашения, привязавшие все капиталистические валюты к доллару, а его, в свою очередь, к золоту, экономика США составляла более 50 % от мировой. Эти соглашения создали основу для вывоза капитала, для чего были учреждены такие институты-регуляторы, как ГАТТ (ныне ВТО), МВФ, Мировой банк. Затем был осуществлён план Маршалла по стабилизации социально-политической ситуации в Западной Европе. На деле Америка вывезла в другие страны мира свои доллары, а вместе с ними – неизбежную послевоенную инфляцию.
В конечном итоге США ещё больше увеличили рынок сбыта и получили политическое влияние на Европу.
Но противоречия капитализма никуда не делись; цикл развития продолжался, дело шло к очередному кризису, а существование СССР и мировой системы социализма сокращало возможности экспансии капитала. Были предприняты определённые политические действия, и за счёт перехода многонаселённых территорий СССР и стран Восточной Европы к рыночной экономике надвигавшийся в конце 1980-х кризис был сглажен. Единственным гегемоном в мире стали США, и они же оказались основой системы контроля и управления мировыми рынками.
Но уже вскоре опять выявился определённый дисбаланс развития.
Америка развивалась вполне динамично и сбалансировано до 1960-х годов. Но американские власти чрезмерно увлеклись стимулированием спроса, и в результате ко второй половине 1960-х уровень загрузки производственных мощностей уверенно держался выше 90 %, безработица была ниже 4 % – но первый же скачок спроса, возникший из-за начавшейся вьетнамской войны, породил мощную инфляционную волну. На Западе начался кризис, связанный с раздуванием финансовых пузырей и невозможностью разместить избыток капитала. Одновременно развивался нефтяной кризис, поскольку страны ближнего Востока решили перераспределить этот избыток капитала в свою пользу, и подняли цены на нефть.
В 1971 году произошёл дефолт, и США отказались от золотого стандарта по доллару. Вслед за этим доллары стали печатать в неограниченных количествах, при том, что они теперь не были обеспечены ничем. На это пошли, поскольку тогдашний председатель ФРС США Пол Волкер и администрация президента Картера желали стимулировать потребительский спрос за счёт эмиссии, но впервые в истории капитализма они стали своими деньгами стимулировать не свой рынок, а совокупный мировой спрос. Побочным следствием эмиссионного надувания спроса стало появление колоссальной пирамиды долгов как на уровне домохозяйств, так и на уровне корпораций.
В результате все 1970-е и начало 1980-х прошли под знаком стагфляции (высокой инфляции и стагнации в экономике) и беспорядочных метаний администрации США. Одновременно начался застой в СССР.
В это время получили расцвет хедж-фонды (инвестиционные компании, скупающие и продающие ценные бумаги конкретных фирм и выпусков). Пока рынок шёл вверх, менеджеры фондов больше опирались на леверидж, торговлю «с кредитным плечом», что лишь раздувало финансовые пузыри. В реальности за их товаром был один лишь воздух. После ощутимого падения фондового рынка в конце 1968 года начался обвал – по некоторым данным, стоимость активов, находившихся под управлением 28 крупнейших хедж-фондов, к концу 1970 года уменьшилась на 70 %.[41]
На этой волне власть в экономике стали захватывать неолибералы, до поры сидевшие тихо из-за того, что политика их идейных предков породила Великую депрессию. Теперь, когда кризис был порождён действиями их противников, они воспряли духом и принялись объяснять обществу, что во всём виновато неэффективное государство: мол, устраните бюрократов и освободите деловую инициативу людей – и вы станете свидетелями невиданного процветания; в общем, примерно то же самое, что они говорили в 1920-е годы. Американцы были измучены 15-ю годами инфляции, а неолибералы (поклоняясь своему фетишу – «невидимой руке рынка») протолкнули то, что получило название рейганомика, т. е. либерализацию и дерегулирование всего и вся.
8 января 1976 года на так называемой Ямайской конференции приняли новое соглашение об устройстве международной валютной системы, как поправки к уставу МВФ. Была сформирована модель свободных взаимных конвертаций с колебанием обменных курсов; эта Ямайская валютная система действует в мире и по настоящее время.
В этот период капитал уже вывезли, куда только было можно (Китай и Индия как рынки ещё не существовали, а соцсистема была замкнута), перед мировой системой капитализма вновь стала проблема избыточного капитала, и кризис вошёл в острую фазу.
В США действовал (и поныне действует) частный эмиссионный центр, ФРС. И до начала 1980-х годов вся прибыль от эмиссии шла в карман определённых банков Уолл-стрита. Идея заключалась в том, чтобы часть этой эмиссии направить на ещё большее увеличение спроса во всём мире, и таким образом вызвать рост экономики. Вдобавок было предложено запустить новую технологическую войну, гонку информационных технологий, за счёт массы этих денег. Предполагалось, что США выиграют технологическую гонку, и вообще выиграют в противостоянии с СССР, а потом как-то постепенно изымут из оборота излишнюю необеспеченную наличность.
В этом была суть рейганомики.
1987 год. 11 сентября 1986 года индекс Dow Jones продемонстрировал рекорд падения: он упал на 86,61 пункта. Однако 8 января 1987-го он побил собственный рекорд роста, впервые превысив отметку в 2000 пунктов. Ещё через 10 месяцев, 19 октября 1987 года (в «чёрный понедельник»), финансовый кризис накрыл весь мир: акции на мировых финансовых площадках обвалились в среднем на 22,6 %, совокупные потери превысили 500 млрд. долларов. Dow Jones потерял 508 пунктов, или 22,61 %. После этого краха Нью-Йоркская фондовая биржа заключила соглашение с чикагской биржей, согласно условиям которого торги следует остановлены в случае, если на обеих площадках индекс Dow Jones за час упадёт более чем на 250 пунктов или за два часа – более чем на 400 пунктов.
Сделать первый шаг – поднять эмиссию, увеличить масштаб кредитов, запустить новую технологическую войну (проект «Звёздные войны») – удалось. И даже второй шаг, победа над СССР, тоже был сделан: крах СССР и социалистической системы в Европе открыли новые рынки, и капитализм, по старой схеме вывоза капитала, пришёл на территорию бывшего соцлагеря. В США начался бум 1990-х годов.
Казалось бы, надо было на этом остановиться и привести в порядок финансы. Но взлёт продолжался – шиковали за счёт будущего. Страна проела свои ресурсы на два поколения вперёд. Это отчетливо видно, если сравнить рост долгов домохозяйств и всего совокупного долга США и американского ВВП. Экономика росла со скоростью 2-3, максимум 4 % в год. Порой опускалась в минус. Долги постоянно росли со скоростью 8-10 % в год. А третий шаг – утилизация излишней денежной массы – не был сделан.
В конце концов, инфляционные процессы вышли на поверхность и начался тот кризис, плоды которого мы пожинаем сейчас. Точка «невозврата» была пройдена при президенте Клинтоне, в середине 1990-х. Президент Буш-мл. из последних сил пытался удержать корабль американской экономики на плаву, однако, как показывает развитие событий, у него это так и не получилось.
1998 год. На биржи США повлияли экономические кризисы в Азии и России, а также политический фактор: успешные испытания северокорейской баллистической ракеты. В конце августа Dow Jones упал почти на 7 %. Однако уже 1 сентября он частично восстановился, в этот день был установлен новый рекорд Нью-Йоркской фондовой биржи, на ней было продано и куплено более 1,2 млрд. акций.
1999 год. В мае индекс Dow Jones впервые превысил уровень 11000 пунктов, а через десять месяцев произошёл крупнейший в истории биржи рост цен (на 499,19 пункта). Осенью 1999 года в США отменили закон, принятый ещё по итогам кризиса 1929 года, который запрещал совмещение любых двух из трёх видов деятельности: страховую, банковскую и фондовую. Закон в своё время принимали, чтобы защитить интересы рядовых вкладчиков и прекратить бесконтрольные спекуляции чужими деньгами. С его отменой владельцы и менеджеры финансовых институтов получили возможность сохранять личные капиталы после начала кризиса.
2000 год. В США началось обрушение «дот-комов», интернет-компаний, прибыльность которых оказалась намного ниже ожиданий инвесторов. Примерно 1,8 тысяч интернет-компаний сменили владельцев или обанкротились.
2001 год. Рухнули ещё около 1,7 тысяч интернет-компаний. Этот крах – точнее, серия крахов – завершил восьмилетний период бурного экономического роста.
Впрочем, уже в январе 2001 года был установлен новый биржевой рекорд: совокупная стоимость акций, сменивших владельцев за один день, впервые превысила 2 млрд. долларов. Однако радость оказалась недолгой: 11 сентября 2001 года произошли атаки террористов на Нью-Йорк и Вашингтон. После этого Нью-Йоркская фондовая биржа не работала четыре дня – самые длительные каникулы с 1933 года. А 17 сентября произошёл очередной крупнейший биржевой крах, курсы акций упали почти на 685 пунктов. Ситуацию на рынке усугубила череда громких банкротств крупных компаний.
Курсы акций вновь начали расти лишь в 2003 году. В 2006 году Dow Jones достиг нового рекордного уровня – 11000 пунктов, а в 2007-м году – 14000. Для справки: в пятницу, 21 ноября 2008 года, Dow Jones закрылся на уровне 8046,42 пункта[42]…
Экономическое развитие по природе своей циклично – подъём всегда сменяется спадом. Теоретически фаза спада американской экономики должна была начаться еще в 1950-е годы, но после того, как доллар стал мировой валютой, кризис удавалось оттянуть путём расширения долларовой зоны.
Крушение мировой социалистической системы и захват США и их союзниками тех рынков, которые раньше контролировал СССР, растянули фазу роста экономики США ещё на несколько лет. Однако и это время кончилось.