– Оставайся в шортах, они у тебя веселенькие, – предлагает Объект. – И цилиндр на голову нахлобучь.
Вадим послушно напяливает шляпу, и они с Объектом колдуют над моим лицом. Сначала тихо хихикают, а потом ржут в голос. В зеркало я не решаюсь посмотреться, лучше не знать, как меня разукрасили эти великие гримеры. Салатовая пачка балерины болтается на поясе. Разноцветные клоунские носы как финальный штрих. Заодно приукрашиваем Баффи, прицепляя ей на загривок розовый парик. Объект достает баян, играет он вполне сносно. Остается лишь надеяться, что детишек мы развеселим, а не напугаем.
Такой разноцветной толпой бежим к окнам детского отделения. Впереди, будто Карлсон, потерявший пропеллер, переваливается с ноги на ногу Объект. О баяне он совсем забыл или поленился тащить, поэтому его волочет Вадим. При беге инструмент издает душераздирающие звуки, сигнализирующие о нашем появлении.
Беременной Баффи очень идет розовый цвет. Меня срубает приступ смеха, и я отстаю. Задираю голову и вижу, что бег сумасшедших клоунов не остается незамеченным. Окна во многих палатах открыты. Первыми нас замечают две девушки-медсестры и мальчик, сидящий на подоконнике второго этажа.
Объект выбирает удобную площадку, просматриваемую из всех окон, и резко тормозит. Вадим врезается в него и падает в клумбу с петуниями. Гармошка верещит, я хохочу и теряю пачку. Мальчик на подоконнике привстает и неуверенно улыбается.
Не дожидаясь, пока я верну пачку на место, а Баффи достанет хозяина из клумбы, Объект хватает баян и начинает:
– Я Бананчик, клоун классный, а со мной мои друзья – клоун Клепа, клоун Вася и собака, не моя!
Мы с Вадимом переглядываемся. Бананчик? Я снова не могу сдержать смешок, а Вадим кланяется и вопит:
– Веселись, честной народ! Клоун Клепа к вам идет!
То есть я клоун Вася… Понятно.
– Наше представление способствует выздоровлению. Песню запевай!
Объект трясет плечами, как старая цыганка, и затягивает бодрую песню про ежика. Я не знаю слов, но пытаюсь угадать рифму.
Объект прыгает, переворачивается, топает, я повторяю движения за ним. Вадим жонглирует кроссовками.
Детей на окнах становится больше. Они оттаивают на глазах и улыбаются. Некоторые смотрят с недоверием, но не уходят.
Я отпускаю себя и погружаюсь в это безумие с головой. Периодически осознаю себя то танцующей канкан, то поющей песню, которая сама сочиняется, то разудало играющей на баяне. Хорошо, что нас в палаты не пускают, иначе мы бы все разнесли.
Вадим изображает птеродактиля, а Объект – тираннозавра. Я тоже начинаю чувствовать себя вымершим существом. Сердце выпрыгивает из груди, в боку колет, пот течет ручьями, но это сейчас совсем не важно. Детский смех подстегивает меня на очередные сумасшествия. Мы становимся дрессированными пуделями Вадима, танцевальным ансамблем «Оладушка» (это уже ноу-хау Объекта). Я так даже в детстве не играла.
Вдохновленный Объект совсем расходится и провозглашает:
– А теперь выступают артисты большого-пребольшого театра!
Хватает меня за талию и подкидывает. Наверное, в его мечтах я должна была грациозно лететь, совершая тройные тулупы, но я визжу, растопыриваю ноги и попадаю Объекту в челюсть.
Пока мы приходим в себя – Саша собирает зубы, а я поправляю пачку, – на арену выходит Вадим и выдает целый мастер-класс по брейк-дансу.
Мы хлопаем глазами, дети хлопают в ладоши, а Баффи подхватывает начинание хозяина. Встает на задние лапы и поет, потом кружится именно так, как ожидал от меня Объект.
Санька подыгрывает ей на баяне, мы с Вадимом танцуем танец маленьких лебедей на заднем плане. К лапам нашей оперной дивы летит недоеденное яблоко, и мы заканчиваем концерт. Под аплодисменты бежим к машине, Баффи несет в зубах трофейный фрукт. По взглядам Объекта понимаю, что он бы тоже не отказался от такого презента.
Избавляюсь от пачки и в изнеможении падаю на сиденье. Вадим садится рядом, я чувствую его плечо.
– Думаю, все прошло неплохо! – радуется Объект, заводя машину.
– Просто супер! Вы видели, как они улыбались?!
– Кажется, мы немного скрасили им день, – соглашаюсь я.
– Если потренируемся, можем с гастролями по всему городу разъезжать, – осеняет Объекта.
– Ага, а потом и по стране, – вторит Вадим.
– Предлагаю отметить фурор в кафе. Вот в этом, например. Я плачу.
Саша пристраивает машину на стоянке и открывает дверцы мне и Баффи.
Заходим в светлый зал и ловим заинтересованные взгляды посетителей. Вадим подмигивает нам и кричит:
– Цирковая собака, алле-гоп!
Баффи машет передними лапами и поет, дергая головой.
Все хлопают, а мы выбираем столик у большого окна. К Вадиму подходит мальчик и просит сфотографироваться с собачкой. В кадр влезаем мы все, и фотография получается яркая и веселая.
– Кажется, я нашел легкий способ заработать!
– Эх ты, коммерсант, – фыркаю я, не в силах оторвать взгляд от его каре-зеленых глаз. – На детях хочешь заработать!
Объект приносит поднос с горой хот-догов и пирожных. Любовно ставит его на стол и бежит за напитками. Нам совсем лень ему помогать. Мы набрасываемся на еду.
Фотосессия с Баффи набирает обороты, но уже без нашего участия. Сашка набивает рот хот-догами, Вадим добывает из теста исключительно сосиски, я наслаждаюсь молочным коктейлем.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Объект и с озабоченным видом прикладывает руку к моему лбу.
Пугаюсь, что сейчас начнет оттягивать язык, приподнимать веки и мерить температуру или извлечет из комбинезона фонендоскоп.
– Все хорошо, – шепчу кротко.
Вадим смотрит на нас с нескрываемым изумлением.
– А ты как себя чувствуешь, клоун Клепа? – выкручивается Объект, перегибается через стол и хлопает его по лбу.
– Ой-ой-ой, можно подумать! А сам-то, клоун Бананчик!
Мы хохочем на все кафе и чуть не падаем со стульев.
– Не Бананчик, а Воланчик вообще-то, – обижается Объект.
– Мне тоже показалось, что Бананчик! Думаю, Санька в своем стиле – называет себя едой.
– А твой, Вадим, нижний брейк – это вообще нечто. Лучший номер дня.
– Ага, прибеднялся, что в спортзал всего месяц ходил, а сам такое выдал!
– Клянусь, это был абсолютный экспромт, – машет руками Вадим. – Сам не пойму, как получилось! Какое-то вдохновение нашло. Махнул ногой – и понеслось…
– Надо было заснять наше выступление, запечатлеть для потомков. Или для компромата!
– Дети сейчас рождаются со встроенной функцией непрерывной съемки, – выдает Объект. – Так что через пару часов поймаем наше выступление на YouTube.
– Звездой YouTube я еще не просыпался, – радуется Вадим.
– И не проснешься вообще, если еще раз выковырнешь сосиску из моего хот-дога! Ковыряй сосиски из своих!
– То есть мы уже их поделили?!
– Да! Я себе вот эти положил, а ты их жрешь!
Не могу без смеха смотреть на эту клоунскую перепалку.
Объект хлопает Вадима по рукам и ныряет под стол, чтобы не получить в ответ.
– Мальчики! Ведите себя подобающе! – говорю учительским тоном.
Объект ударяется головой о столешницу, и стакан с моим коктейлем опрокидывается и выливается ему на макушку. Он трясет головой, словно собака, и брызги летят на меня.
– Мы и ведем себя, как подобает клоунам, – булькает от смеха Вадим. – Клоуну Бананчику просто надо меньше есть. Потому что выглядит он, как клоун Арбузик!
– Воланчик я! Во-лан-чик! – кипятится мокрый Объект.
– Молчи, мальчик! – делает высокомерную физиономию Вадим. – У тебя еще молоко на губах не обсохло. И на щеках, и даже на шее!
Я хохочу до икоты.
– Я сегодня столько калорий сжег, что мне можно и даже жизненно необходимо, – придумывает аргумент Сашка. И тоже начинает нервно смеяться.
– Ты чего?
– Помните, как мы лезгинку танцевали?
– Нет. – Я неподдельно удивляюсь. – Я вообще будто не я была.
– Пнула меня три раза, еще и в челюсть ногой заехала! А сейчас аффективную строит! – возмущается Объект, ища поддержку у Вадима.
– Про челюсть помню, прости. А про остальное – ничегошеньки.
– А как песню про гномов пела, помнишь?
– Что-то пела, но про гномов не знаю ни одной песни, вы меня сейчас обманываете! Спелись, клоуны!
Оба подскакивают и поют:
– Гном Бим, гном Бом, гном Бам, гном Бум!
– А дальше?
– Я не помню.
– Я тоже. Что-то про дом.
Не помню, чтоб пела такую песню. Точно, аффективная. Гном Бам! Это ж надо.
Съедаем тонну сладостей, кидаемся друг в друга пластиковыми трубочками. У Баффи нос и лоб перемазаны мороженым, – благодарные дети угощали. Объект еще не обсох от коктейля, и на улице на него сразу кидаются мухи.
В машине меня подташнивает от бензина и запаха молочного напитка.
– Довези до следующего поворота, – прошу Объекта.
– Давай лучше до дома.
– Нет, хочу немного пройтись.
Вадим и Баффи выходят вместе со мной. Бредем по тротуару, отгороженные от всего мира стеной деревьев. Два клоуна и собака. У Вадима вид одухотворенный, будто и не он выписывал фортеля у больницы. Даже размазанный грим его не портит.
Мне вдруг очень хочется поймать свое отражение в любой зеркальной поверхности. Странно, никогда не переживала за свой внешний вид. Просто волнуюсь, что они мне там нарисовали… Просто волнуюсь.
– Агат, это был потрясающий день. Я когда с тобой познакомился, совсем другой жизнью зажил.
– Да ладно тебе.
– Нет, правда. Я раньше совсем другим был. Не знал, что можно так жить. И необщительным был.
– Вот уж точно никогда не поверю.
– Серьезно! Рот лишний раз не открывал, свое мнение держал при себе. А встретил седьмого января этого года самую красивую в мире девушку и расцвел! И актерский дар открылся, и даже владение брейк-дансом из космоса пришло.
Баффи ворчит и чешет ухо. Даже собака не хочет слушать эту наглую ложь.
– Перестань, Вадим. Я понимаю, что постоянно привирать – это твой авторский стиль общения. Но откровенную ложь слышать не хочу. Лучше просто молчи.