– Вон туда. В глубине парка есть поваленное дерево.
– Очень романтично.
– Я нашел его с помощью компаса; думал, ты оценишь! Буду ждать тебя там, как только прогремит салют. И до самого утра. Готов узнать любую, даже самую ужасную правду.
– Я не приду.
– Я буду ждать.
Он уходит, и это лучшее, что он может сделать. Мне больше не хочется веселиться. Музыка кажется слишком громкой. И платье дурацкое, слишком вычурное. Не в моем стиле. Возомнила себя королевой красоты.
Я хочу туда, где чувствую себя, как рыба в воде. Туда, где мое море.
– Мне нужно побыть одной.
Объект смотрит непонимающе. Для него визит Вадима остался незамеченным.
– Пойду в «Армас», можно?
– Я провожу.
– Не надо. Вокруг много людей. И они дружелюбны. Я не пропаду.
– Как только захочешь домой…
– Позвоню. Сразу позвоню.
Телефон я не взяла, его просто некуда положить. Но он есть в «Армасе».
Бреду по улицам, погруженная в себя. Еще жарко, но чувствуется приближение вечера.
Интересно, он правда будет ждать?
Зачем ему эта встреча? Чтобы расставить все точки? Узнать правду и понять, что между нами пропасть…
Он совсем меня не знает. Встретил девочку, которая заинтриговала и пропала на полгода, увлекся.
Но я не совсем обычная, зачем ему эти проблемы в 16 лет. Моя жизнь – это узкий больничный коридор. Из палаты на обследования. Один звонок доктора Гриба – и я снова себе не принадлежу. Я пациент. Это мой главный социальный статус. Не будет же он три раза в неделю носить мне йогурты. Глупо.
Я не приду сегодня. Пусть сидит хоть сутки. Зато поймет, какая я равнодушная, необязательная особа.
Крыша моего «Армаса» мелькает в промежутке между домов.
Я жутко натерла ноги и ползу как древняя старушка.
– Девушка! Давайте знакомиться, – кричит подвыпивший парень с противоположной стороны улицы.
Ускоряю шаг.
– Ты похожа на Хайди Клум!
Хм, неплохо, хоть и неправда. Очень даже! Или это в том смысле, что ей уже лет сорок?
Мне вдруг становится весело. Ну не было у меня парня и не надо!
Перебегаю дорогу и снимаю туфли. Асфальт горячий, мелкие камешки впиваются в пятки. Зато крыльцо «Армаса» отрезвляюще ледяное. Ойкаю и забегаю внутрь.
Глаза привыкают к полумраку в помещении. Прорисовывается фигура Ольги в обрамлении компьютера и принтера. Она сидит, опустив голову, а плечи подозрительно вздрагивают.
Я обмираю от нехорошего предчувствия и несусь к ней. Что случилось? Почему она плачет?
– Оля? Оля! Что стряслось?
Она поднимает голову и виновато улыбается. На ресницах дрожат две слезинки.
– У моей дочки близнецы родились. Я теперь бабушка, Агата.
Я оседаю на стул рядом с ней и перевариваю информацию.
– Так это же… здорово! Круто!
– Это не передать, как круто. Беременность была тяжелая, и вот все позади. Будешь сок?
Плеснув в стакан оранжевую жидкость, она мечтательно смотрит на потолок.
– Эх, Агата! Я ведь ее два года не видела. Вот замуж она вышла, уехала в другой город, и все. У меня потеряшки, у нее семья. Близняшки! Это так здорово.
– Мальчишки?
– Да!
– Так езжайте к ним. Должны же малыши с бабушкой познакомиться. Мы тут и без вас справимся.
– …
– Не сомневайтесь!
– Уверена?
– Безусловно. Ольга, мы добровольцы. И сейчас вы нужны в другом месте.
Думает пару секунд и развивает бурную деятельность. Звонит Суворову и сменщице, которая обещает прибыть через пару часов. Заказывает билет на вокзале.
– Представляешь, как удачно, на ночной поезд последний билет остался!
– Это хороший знак. Вы не волнуйтесь, я пока здесь посижу. Заявки принимать умею, что делать – знаю. Спокойно идите домой, собирайте вещи.
– Я останусь. Основное у меня с собой.
– А подарки детям? Это же такие меркантильные создания, даже в младенчестве!
Вспоминаю синего зайца, купленного Санькой. Где же мы его оставили?
– Сейчас на улице полно детской ерунды.
– Это ты хорошо придумала, Агата. Тогда я пойду? – спрашивает, неуверенно привставая.
– Давайте. Удачи.
– А ты чего босиком?
– Ноги натерла. Первый раз на каблуках.
– Возьми ключ, во второй кладовке валялись старые тапки. Холодно ведь по полу босыми ногами.
– Хорошо, спасибо.
Чмокает меня в щечки и, пританцовывая, идет по коридору.
Роюсь в кладовке, оставив дверь распахнутой, – вдруг звонок не услышу. Синие тапочки с дыркой на носке нахожу с трудом. К платью подходят!
Прикольно, я здесь совсем одна. На стоянке – три машины, но где их владельцы, непонятно. Наверное, отплясывают на празднике.
Просматриваю информацию, занесенную в компьютер. Два экипажа задействованы в поисках давнего потеряшки.
Открываю программу и осуществляю эсэмэс-рассылку: «Ольга стала бабушкой близнецов!»
Пусть армасовцы для разнообразия получат не информацию о новом поиске, а хорошую новость.
Минут тридцать мучаю «паука», потом открываю «сапера». Царапаю в «paint’e» кривые иероглифы.
Мир за окном становится серым и вскоре черным.
Бездумно блуждая по Интернету, натыкаюсь то на картины современных художников, то на кулинарные рецепты. Меня не интересует ни то ни другое. Только в животе начинает бурчать. Все громче, громче… Пугаюсь, хватаюсь за живот и понимаю, что это гремит праздничный салют.
Интересно, он и правда сидит сейчас там, на поваленном дереве, ждет меня, репетирует романтическую речь? Ага, зажигает свечи, раскладывает приборы на траве – создает атмосферу.
Решаю восполнить причитающуюся себе дозу романтики и нахожу на одном из сайтов слезливую мелодраму.
Когда глаза начинают слипаться, обращаю внимание на время – двадцать минут первого. Скоро позвоню Объекту. Дождемся сменщицы вместе и домой. Кстати, почему ее так долго нет? Нахожу ее номер в Ольгиных списках и набираю номер. С ней я почти не знакома.
– Здравствуйте, Марта Юрьевна. Вас беспокоит Агата из «Армаса».
– Детка, скоро буду! У мужа машина сломалась, чиним. Такси тоже вызвать не удается.
– Не торопитесь.
– Как там, без происшествий?
– Все спокойно.
Как только я говорю это и опускаю трубку, дверь открывается. Входит мужчина. У меня начинает пульсировать в висках. Сюда просто так не приходят, тем более ночью. У него кто-то пропал, и я обязана помочь. Пальцы мои мелко дрожат. А если я что-то сделаю не так?
Я справлюсь. Я знаю все, что нужно. Я видела это много раз.
Глубоко вдыхаю, и голова начинает кружиться.
Мужчина торопливо идет по коридору ко мне. Тяжелый стук каблуков отбивает секунды жизни его потеряшки.
Наши глаза встречаются. Единственный человек, на которого он сейчас надеется, – я.
Теперь я навсегда запомню это бледное лицо, сжатые в неровную ниточку губы, напряженно прижатые к бокам руки. Как Суворов навсегда запомнил первый свой поиск, как помнят другие поисковики.
Слышу шум машины. Наверняка один из экипажей вернулся. Вместе будет полегче.
– У меня потерялся сын.
– Мы его обязательно найдем.
– Он ушел на праздник. Я не сомневаюсь в его благоразумии и самостоятельности. Просто… он перестал отвечать на звонки.
Лицо мужчины с волевым подбородком делается детским, беспомощным и встревоженным.
– Я ему звоню, звоню… Никогда такого не было…
– Мы его обязательно найдем, – повторяю я. – Очень хорошо, что вы быстро обратились. Давайте сформулируем информацию о нем.
Язык не поворачивается сказать ему страшное, из кино про преступников, слово «ориентировка».
– Вы взяли фотографию?
Он ищет во внутреннем кармане пиджака фото и одновременно диктует:
– Бельков Вадим Сергеевич, шестнадцать лет.
Я смотрю на фотографию и боюсь верить своим глазам.
Шепчу непослушными губами:
– Сейчас все решу.
И бегу к выходу. Навстречу попадаются наши поисковики, но я даже не могу разглядеть, кто конкретно.
Сейчас все прояснится. Он ведь просто сидит и ждет меня на поваленном дереве. Только почему не берет трубку?
Бегу в тапочках по темным улицам и болезненно ощущаю стопами каждый камень, любую неровность. Поначалу жарко, но постепенно влажный воздух остужает мой пыл.
Наконец попадаю в район, где работают фонари. Как же далеко еще. Надо успеть.
Людей по-прежнему много. Они возвращаются домой или продолжают праздновать. У них веселые пьяные лица и громкие голоса.
Успеть. Хватаюсь за угол дома и перевожу дыхание. Холод окутывает плечи.
Может, у него телефон разрядился? Или потерялся в толчее. Так постоянно бывает.
Добегаю до того места, где встретила Вадима. До парка рукой подать. Там зловеще черное небо и исполинские деревья до туч. Совсем нет фонарей. Я же поисковик, почему так плохо экипирована на задание?!
Совсем нет мостовой, только старый разломанный асфальт. Больно наступать.
Прислушиваюсь. Тишина. Только ветер иногда шевелит ветки деревьев. Пахнет жухлой старой травой и мокрой землей. Там, за спиной, как будто лето, а здесь вечная поздняя осень.
Вижу поваленное дерево – ориентир для нашей встречи.
Вадима нет. Что и следовало ожидать. Где теперь его искать?
…Он лежит навзничь точно за трухлявым стволом. Недавно чистый джемпер набрал на себя листву, словно ежик.
Правый глаз подбит, под носом засохшие струйки крови. Губы разбиты тоже.
Падаю на колени рядом с ним и трясу за плечо.
– Вадим, Вадим! Очнись!
– Ты все-таки пришла.
Он приоткрывает один глаз, воспаленные губы расплываются в улыбке.
– Ты жив!
– И даже почти цел.
Я не могу унять дрожь. Шепчу одеревеневшими губами:
– Так бывает, я знаю, человек может лежать часами, и никто к нему не подойдет. А ты еще в самую глушь забрался.
– Это не глушь, это интимная обстановка, – улыбается он.
Закрывает глаза и надолго замолкает.
– Вадим… Вадим.