Глава 9Илья Эренбург в «стране древней и новой культуры»
…Армения открыла мне много нового. <…> Воздух Армении придал мне силы…
Илья Гиршевич (Григорьевич) Эренбург (1891–1967) – прозаик, публицист, общественный деятель. По складу дарования Эренбург был лирик, и именно поэтому ему было свойственно непобедимое стремление впрямую говорить с читателем о времени и о себе. Эренбург обладал не только обострённым чувством слова, но и обострённым восприятием жизни, испытывал постоянную потребность жить с огромной затратой душевных сил. На протяжении всей жизни он имел много интересных встреч. Свои мысли, воспоминания, размышления о времени и о себе писатель изложил в книге «Люди, годы, жизнь».
9.1. Прочитайте текст и ответьте на вопросы.
Непосредственная встреча Ильи Эренбурга с Арменией произошла в середине 1950‑х гг. Однако писатель гораздо раньше стал проявлять интерес к армянскому народу и его стране. Он был хорошо знаком с известными армянскими писателями, художниками, общественными деятелями. В суровые годы войны 1941–1945 гг. военный корреспондент Эренбург встречался на фронте с прославленным военачальником Ованесом Баграмяном. Но самыми яркими личностями из армян, с которыми судьба свела Эренбурга, безусловно, были Аветик Исаакян и Мартирос Сарьян – эти «незабываемые», по выражению писателя, «величины».
Впервые в Армению Эренбург приехал вместе с супругой в сентябре 1953 г. по приглашению Мартироса Сарьяна. Армянская земля предстала перед взором писателя во всей своей красе – Севан и Ошакан, Гарни и Гехард, Эчмиадзин и Звартноц, неповторимый Арарат… В одном из выступлений Эренбург сказал: «Мне обидно, что я увидел Армению впервые уже в конце моей жизни. Впрочем, может быть, и в этом есть хорошая сторона. Говорят, что первая любовь самая сильная, но не самая умная. В конце жизни лучше видишь всё, как-то лучше понимаешь, и Армения мне открыла много нового… Меня пленил армянский народ своей мудростью, добротой, вдохновением и вместе с тем сдержанностью, внутренней большой страстностью. Это большой народ. Большой… Я счастлив, что побывал в Армении».
сродни (чему) – перен. близко по характеру, свойствам
Эренбург высоко ценил армянское искусство и литературу. Он считал, что армянский глаз веками воспитан на подлинном искусстве, а Армения – край искусства. Писатель ощущал единство армянской истории и культуры: «Армянское искусство сдержанно в своей страстности, оно сродни строгому пейзажу Армении, оно сродни большой и подчас трагической судьбе самого народа. В нём много воли, много мудрости».
Любовь и уважение к армянскому народу и его культуре Эренбург неоднократно выражал в выступлениях, статьях, письмах. Известны его статьи об армянских художниках Сарьяне, Чаренце, Галенце, воспоминания о поэтах Аветике Исаакяне, Геворке Эмине и др.
В свою очередь, деятели культуры Армении старательно помогали Эренбургу более глубоко постичь современную армянскую действительность, её материальные и духовные ценности. Так, Эренбург признавался, что Сарьян помог ему увидеть Армению, её цветущие сады и раскалённый камень, а Чаренц открыл ему страстное сердце борца, товарища, поэта…
О днях пребывания Эренбурга в Армении рассказывает в книгах «Родное и близкое» и «Свет есть добро» учёный-литературовед Левон Мкртчян.
«За несколько дней до отъезда Эренбурга я взял у него интервью для одной из наших газет.
<…> Он, по существу, продиктовал мне небольшую нашу беседу.
А когда я спросил, как же озаглавить материал, Илья Григорьевич улыбнулся:
– Страна древней и новой культуры – так и назовите.
<…> Речь шла об армянской литературе. Эренбург заметил, что, к его большому сожалению, о литературе приходится судить по переводам.
У литературы нет того общего для всех языка, который имеют архитектура, музыка, живопись, а переводы редко достигают уровня оригинала, но всё-таки, несмотря на это, армянская поэзия с давних пор казалась ему одним из самых замечательных явлений.
<…> Разговор о поэзии естественно перешёл в беседу о природе Армении, строгая и сдержанная красота которой напоминает ему столь близкую его сердцу Испанию.
– И эта сдержанная страсть пейзажей Армении чувствуется как в поэзии, так и в живописи.
О живописи говорил Илья Григорьевич особенно тепло, выделяя среди других художников Мартироса Сарьяна.
– Я знал работы Сарьяна по большой выставке в Москве, но то, что я увидел здесь, в картинной галерее и в мастерской художника, помогло мне лучше понять всю силу этого редкого мастера, который, по-моему, является сейчас наиболее крупным советским художником. Я рад, что за короткий срок моего пребывания в Ереване мне удалось позировать Мартиросу Сергеевичу, который пишет мой портрет. Это большая честь для меня…
Эренбург рассказал мне о своей поездке на винные и коньячные заводы республики.
– Так как я долго жил во Франции, то несколько разбираюсь в виноделии, поэтому мне было очень интересно осмотреть винные и коньячные заводы. Они не только хорошо оборудованы. Ваши виноделы отличаются большим вкусом и умением, благодаря этому часть солнца Армении может дойти даже до наших северных мест.
<…> Уже после смерти [Эренбурга] прочитал в „Литературной Армении“ отрывки из его книги „Люди, годы, жизнь“. Это было эссе об Армении, написанное тепло, с глубокой любовью. Оно заканчивалось словами: „Воздух Армении придал мне силы“».
1.С кем из выдающих армян был знаком Эренбург? Кого из армянских художников он особенно высоко ценил, считал наиболее крупным советским художником?
2. Когда Эренбург впервые побывал в Армении? Чем пленил его армянский народ? Что Эренбург говорил по этому поводу в одном из выступлений?
3. Чем, по мнению Эренбурга, изумляет Армения? Что он писал об армянской истории и культуре? Как он характеризовал армянское искусство и литературу?
4. Кто из армянских деятелей культуры помог Эренбургу увидеть Армению, понять её глубинную суть?
5. С какой страной Эренбург сравнивал Армению?
6. Какое мнение сложилось у Эренбурга об армянских виноделах?
9.2. Прочитайте фрагмент из книги Эренбурга «Люди, годы, жизнь».
…Осенью 1959 года я впервые увидел Армению. «Слишком поздно», – мог бы я сказать себе, но в старости любовь глубже.
На ереванском аэродроме меня и Любу встретили М. С. Сарьян, писатели, старые и молодые.
<…> Вечером в ресторане официант принёс нам бутылку шампанского, вставленную в корзину с фруктами. Я удивился, он пояснил: «Посетители подносят». Я знал кавказское гостеприимство, но меня удивило, что люди, заплатившие за шампанское, не подошли к нашему столику с пышным тостом. Вскоре я понял, что в армянах страстность и непосредственность сочетаются с душевной сдержанностью.
<…> Чувства армян мне понятны. Исчезла Западная Армения – изумительные памятники древнего зодчества, традиции – от высоких мастеров раннего Средневековья до молодых писателей нашего века. Уцелевшие рассеяны по всему свету. Из трёх армян один далеко от Еревана, может быть, в Бейруте, в Лионе или в Детройте. Для любого армянина Арарат, который высится над Ереваном, – тень растерзанной Западной Армении, Арарат изображают на холстах и на пачках сигарет, на коньячных ярлыках и на пригласительных билетах.
<…> Я пошёл в мастерскую художника Галенца. Он приехал в Армению из Ливана. Он жил и работал в сарае, который трудно было назвать мастерской. Он не жаловался, хотя интервью со мной три дня держали в редакции, уговаривая снять имя «формалиста» Галенца. Ему помогал в Москве известный физик А. И. Алиханьян… Галенц в конце концов победил: в Ереване выставили его холсты. Вскоре после этого он умер.
исступлённый – здесь: чрезвычайный по своей силе
Патриотизм армян обострён, подчас он может показаться исступлённым, но никто не спутает его с шовинизом, отрицающим чужую культуру, и никто не назовёт его провинциализмом. Кажется, среди армян я не встречал людей, чуждых идее интернационализма.
ашуг – народный поэт-певец у кавказских народов
Я вспоминаю встречу в Москве с Аветиком Исаакяном. У него было лицо с множеством морщин, похожее на древний пергамент, лицо философа и ашуга. Александр Блок писал: «Поэт Исаакян – первоклассный; может быть, такого свежего и непосредственного таланта теперь во всей Европе нет»… Стихи его не всегда были «светлыми». Он умер восьмидесяти двух лет, половину из которых прожил далеко от родины. В старой поэме об Абу Ала Маари, посвящённой уходу от жизни знаменитого арабского поэта XI века, он писал:
Что слава? Сегодня возносят тебя,
именуя, ликуя, к последней черте,
А завтра с презреньем каменьями бьют
и топчут, повергнув, в своей слепоте…
возносить (вознести) – 1. высок. поднять вверх, ввысь; 2. перен. возвеличить, возвысить, поставить в особое, наилучшее положение
прерогатива – книжн. исключительное право
Ереван – новый город, он вырос из большого восточного села с домиками, окружёнными садами… Ереван отличает строительный материал – дома здесь розовые. Отличает этот город и другое: в 1959 году я увидел памятник поэту Егише Чаренцу; потом мы поехали с Сарьяном к арке Чаренца; там на камне его стихи, а перед глазами горы и необычайно зелёная долина Арарата. Главное, что отличает Ереван от других советских городов, – это характер обитателей. Не будучи злопамятными, они никак не хотят отказаться от памяти, видя в ней прерогативу человека. Они необычайно трудолюбивы – достаточно сказать, что многие виноградники выращены на земле, принесённой к уступам скал, что в горных местах, накануне холодной континентальной зимы, виноградники укрывают, как в подмосковных садиках розы. У армян нет нашего «авось». В то же время это мечтатели, философы, поэты. Будучи людьми вполне современными, прекрасными физиками, астрономами, химиками, инженерами, в глубине домов, вернее в глубине сердец, они помнят язык горного ключа. Они меня многому научили.