И вот мы сидим за столом все вчетвером, Олег, я, Сергей и она, понемногу пьём чай с вареньем, отчасти смотрим телевизор, слегка разговариваем…
– А по-армянски вы понимаете? – спрашивает Сергея Цогик Хореновна.
Сергей отвечает ей по-армянски.
– А читать-писать тоже умеете?
Он, видимо, отвечает, что да, умеет.
И тогда она вдруг встаёт и идёт к тумбочке, возвращается, отодвигает в сторону чашку – и толстенную клеёнчатую тетрадь кладёт перед собой на стол и поглаживает руками…
– Я собираю пословицы, – произносит Цогик Хореновна, и невидимый слой окружающей нас реальности, плотный куб, заключённый в стенах этой комнаты, резко меняет состав и окраску. – Я много лет собираю пословицы и поговорки, и собрала уже тысячу двести штук.
В наших возгласах столько же облегчения, сколько удивления и восхищения.
– Мы с братом, – продолжает она. – Он тоже собирает, и мы обмениваемся, но я собрала гораздо больше.
– Где же вы их находите? – спрашивает Сергей.
– Везде. В деревне, когда бываю у родственников, в очереди, в трамвае. Еду и слушаю. Запоминаю, потом прихожу и записываю. И вот я думаю, как вы считаете, может, это кому-нибудь пригодится?
– Конечно, конечно, – радуется Сергей. – Это же какая огромная работа! Если из этих тысячи двухсот хотя бы сотня окажется неопубликованных – любой фольклорист за голову схватится.
– Ну, почитайте немного, почитайте. – Она пододвигает к нему тетрадь… Сергей читает, кивает, гмыкает.
– Вы знаете, просто очень интересно… Я вам пришлю специалиста.
Цогик Хореновна сдержанно улыбается, её природный такт не позволяет ей радоваться слишком громко, а тем более как-то выражать самодовольство.
– Хорошо, – говорит она, – пришлите, пожалуйста, жалко, чтобы всё пропадало. Народная мудрость, надо хранить…
…И вот наступает самый последний вечер. Уложены вещи, закрыты чемоданы… Всё готово к отъезду, и самый последний вечер я провожу в узком семейном кругу…
– Ну-ка вставай, – говорит Володя, внимательно так на меня посмотрев, – давай мы с тобой слегка проедемся, я тебе кое-что покажу.
Мы выходим из троллейбуса на Киевян – Киевской улице. Мы проходим по мосту через Раздан… и начинаем подъём в гору по пологой тропинке. Вокруг лес или, может быть, роща и глухая тревожная темнота… Володя поддерживает меня под руку, но вдруг отпускает, и я чувствую под ногами ровную дорогу, то ли асфальт, то ли бетон. Я всё ещё по инерции смотрю себе под ноги, так мы проходим с десяток метров, и вдруг Володя говорит: «Оглянись». Я оглядываюсь и цепенею. Два ряда тусклых огней, целое погребальное шествие сопровождает нас на нашем пути. Фонари неподвижны, согнуты в низком поклоне, намного ниже человеческого роста, и обращены не к дороге, а прочь от неё, ничего, по сути, не освещая, но образуя контур пути, скорбный его пунктир.
– Это путь к памятнику жертвам резни, – тихо говорит Володя. – Сейчас мы к нему придём.
Так мы идём ещё какое-то время, и печальное шествие позади и впереди сопровождает нас и выводит к каменной площади, на которой взлетают в небо два каменных острия, а вернее, одно, расслоённое тонкой узкой полоской света на две неравные части. Одна из них выше, другая ниже. А дальше двенадцать каменных глыб под таким углом, что едва не падают, нависают по кругу над вечным огнём. Самого огня не видно, он в центре, внутри, под этими глыбами, едва не задавлен их страшной тяжестью, но багровые отсветы пламени живут на рёбрах и гранях, и от этого весь хоровод огромных камней выглядит тоже – зловеще-живым и тяжко-подвижным…
И вот я впервые вижу памятник, который меня потрясает.
В нём нет попытки изобразить события, потому что не было никаких событий, потому что не таким человеческим словом называется то, что стряслось с армянами… В нём нет никакой прямой символики, ни имени скорби, ни даже попытки её назвать – но есть ощущение скорби…
скорбный – горестный, печальный
багровый – густо-красный
потрясти – перен. сильно взволновать, произвести большое впечатление
разливанное море (чего) – большое количество, сильное проявление чего-либо
…Мы выходим на край площадки, и тёплое разливанное море огней обнимает нас с трёх сторон. Это светится город, где живут оставшиеся в живых. Пусть будут спокойны и счастливы, пусть будут хоть эти!
…Я стою на краю площадки, высоко над городом, и таким важным и значащим вышло само собой это место: позади меня боль и трагедия нации, впереди – её повседневная жизнь… И кажется мне, что только теперь я всерьёз почувствовал и понял Армению, которую, по сути, и не увидел. Сколько надо прожить в чужой стране, чтоб её узнать? День, неделю, месяц, год? И года может оказаться мало, но и дня может оказаться много. Я думаю, нужно ровно столько, сколько нужно, чтоб – полюбить. Поживи я подольше, узнай побольше, быть может, неизбежные досадные мелочи заслонили бы от меня знание чувства – единственное подлинное знание…
…Я всегда любил Армению и всегда тосковал по Армении… Я пробыл здесь не много, не мало, но достаточно, чтоб полюбить армян – конкретных живых людей, с именами и лицами, а также многих других, которых теперь мне легко представить.
Что сказать мне о них в заключение? Разве только повторить ещё раз чужую простую мудрость:
– Они не лучше и не хуже других народов, но я люблю их чуточку больше других.
14.33. Исправьте ошибки в неверных цитатах:
«Повседневный армянский быт меня огорчает»;
«…Мы… понемногу пьём чай с пирожными»;
«Классическая армянская книжность, это необычное пристрастие к письменному слову, и тут находит своё выражение, и в самой оригинальной и забавной форме»;
«Цогик Хореновна широко улыбается»;
«…Самый последний вечер я провожу со всеми друзьями»,
«И вот я впервые вижу памятник, который меня удивляет»;
«В памятнике жертвам резни есть попытка изобразить события».
14.34. Составьте словесный портрет Цогик Хореновны. Каковы черты её характера?
14.35. Опишите чувства героя при посещении мемориального комплекса Цицернакаберд. Какое слово является главным в этом описании? Опираясь на текст, прокомментируйте стихотворные строчки:
У самого неба, в краю, чей окраинный свет
Любовь мою к миру священно венчает и множит,
Есть памятник горю – и странный его силуэт
Раздумье сулит и нигде повториться не может.
14.36. Чем отличается тональность повествования в первом и втором отрывках? Назовите детали, которые играют важную роль в создании этой тональности.
14.37. Сколько, по мнению автора, надо прожить в чужой стране, чтобы её узнать? А как считаете вы?
14.38. Как Карабчиевский объясняет название своей повести об Армении? Прокомментируйте следующее утверждение:
«А её ведь и нет, Армении, вот в чём дело. Нет Армении, как нет и России. Есть любовь к Армении и тоска по Армении, как есть любовь и тоска по России…»
14.39. Как вы понимаете фразу?
«Поживи я подольше, узнай побольше, быть может, неизбежные досадные мелочи заслонили бы от меня знание чувства – единственное подлинное знание…»
Вспомните, что по этому поводу писал Битов.
14.40. Перескажите данные отрывки.
14.41. Прочитав тексты данной главы, завершите каждое предложение, выбрав один из трёх вариантов.
1. По утрам в Ереване автор завтракал почти всегда одинаково:…
[а] мацун, сыр, колбаса, огурцы, помидоры.
[б] чай, сыр, лаваш, зелень.
[в] каша, колбаса, чай.
2.Хозяйку квартиры, где остановился Карабчиевский, звали…
[а] Армине Арташесовна.
[б] Цогик Хореновна.
[в] Аревик Грачевна.
3.Аспирант Миша переводит статью из журнала с помощью…
[а] англо-русского словаря.
[б] русско-английского словаря.
[в] англо-армянского словаря.
4.Армянские друзья посоветовали автору посетить…
[а] картинную галерею.
[б] этнографический музей.
[в] музей истории Армении.
5.По мнению автора, Сароян только…
[а] американский писатель.
[б] английский писатель.
[в] французский писатель.
6.Цогик Хореновна собирала пословицы вместе…
[а] с сестрой.
[б] с сыном.
[в] с братом.
7.По дороге в Гарни в автобусе, который был набит почти до отказа, путешественников встретили…
[а] радушно.
[б] недовольно.
[в] с раздражением.
8.Памятник жертвам резни Карабчиевского…
[а] потряс.
[б] удивил.
[в] восхитил.
9.По мнению автора, чтобы узнать чужую страну, её нужно…
[а] полюбить.
[б] почувствовать.
[в] понять.
14.42. Советуем вам прочитать роман Карабчиевского «Воскресение Маяковского» (1983), поэму «Юбилейная прелюдия» (1969), литературно-критические эссе «Улица Мандельштама» (1970), «В поисках уничтоженного времени» (1987) и др.
14.43. Прочитайте повесть Карабчиевского «Тоска по Армении».
14.44. Подготовьте доклад на тему «Образ Армении в творчестве Карабчиевского».
Глава 15«Армянская лоза» Евгения Евтушенко
Я, может быть, был бы другим человеком, если бы не мои армянские друзья, их глаза…
Евгений Александрович Евтушенко (р. 1933) – поэт, публицист, переводчик, автор поэм («Братская ГЭС» (1965), «Под кожей статуи Свободы» (1970)), сборников стихов («Шоссе энтузиастов» (1956), «Интимная лирика» (1973), «Мама и нейтронная бомба» (1984) и др.), романа «Не умирают прежде смерти». Поставил два фильма по собственным сценариям: «Детский сад» (1984) и «Похороны Сталина» (1991). В 1979–1981 гг. экспонировались его фотоработы. На стихи Евтушенко Дмитрий Шостакович написал 13‑ю симфонию («Бабий Яр»), а также вокально-симфоническую поэму «Казнь Степана Разина». Лауреат международной премии «Золотой лев» (Венеция). Почётный член Американской академии искусств и словесности, профессор Питсбургского университета и университета Санто-Доминго. С декабря 1991 г. – сопредседатель правления Содружества писательских союзов, с 1989 г. – сопредседатель писательской ассоциации «Апрель». Бул