— Здесь что-то есть, — сказал он. — Маленький выступ… какое-то устройство.
— Он что-то на меня посадил?! — немедленно взорвался Трок. — Да как он посмел! Что это?
— Какое-то передающее устройство, — ответил Муаад. — Он подслушивал нас.
Вир знал, что смертей не избежать. Но он хотел, чтобы жертв было как можно меньше.
— Я — хороший, — сказал он.
Его пальцы дрожали.
— Я — порядочный.
Он подумал о Картажье, как тот упал с изумленным выражением лица, когда Вир вонзил в его грудь отравленную иглу.
— Я — добрый.
И он вспомнил об убитом дракхе, там, на взорванной им базе Теней.
— Я — добродетельный.
Его голос стал почти не слышным, а рука тряслась.
Трок убил Велша. А другие помогли ему избавиться от тела и промолчали.
Они были виноваты, все виноваты в том, что почти втянули Приму Центавра в новую войну, которая, вероятно, приведет к ее полному уничтожению.
— У меня нет выхода, — сказал он.
— Я его убью! — бушевал Трок. — С меня хватит! Да как он посмел посадить на меня жучок?! Он…
А потом он вспомнил еще кое-что.
Вир также погладил его по голове.
Рука сама взлетела вверх, к волосам. И нащупала какой-то жесткий круглый диск, спрятанный в прическе. [8] Он попытался его извлечь.
Но тот был прикреплен надежно.
Вир открыл крышку в торце цилиндра. Под ней пряталась небольшая кнопка.
Капелька воды упала на нее, и он запоздало осознал, что это его слезы.
Он нашел и прочитал ту книгу. Ту самую, в которой говорилось о том, что все дети когда-нибудь становятся взрослыми, все, кроме одного. И ему, Виру, тоже пора взрослеть. Его детство закончится в тот миг, когда он нажмет на эту кнопку.
— Возможно… смерть — это очень большое приключение, — прошептал он. — Мне… очень жаль.
Он закрыл глаза и нажал на кнопку.
— Сенна! — вскрикнул Трок.
А потом на месте его головы возник столб пламени.
В здании вылетели все окна, мелкие осколки разлетелись далеко вокруг.
Прохожие, вовсе не ожидавшие ничего подобного, с криками разбежались кто куда, тотчас решив, что это дело рук Межзвездного Альянса. Мгновением позже обрушился фасад, и небольшое здание сложилось, превратилось в гору щебня, исчезло с глаз, объятое языками голодного пламени. Снова поднялись крики и беготня, все смотрели на небо, пытаясь понять, откуда будет нанесен следующий удар.
Увлеченные наблюдением за небесами, прохожие ни за что бы не заметили Вира, окажись он поблизости. Но его там не было. Он находился за несколько кварталов, стоял, привалившись к стене. Его тело так сильно содрогалось от рыданий, что ему показалось, что он больше никогда не сможет твердо стоять на ногах. Когда же прибыла команда спасателей, чтобы заняться извлечением из-под обломков того, что осталось от тел Первых Кандидатов, Вир был уже далеко.
Гарибальди, стоя на балконе дворца, наблюдал за суетой, возникшей вдруг неподалеку. Целый район был ярко освещен, прожекторы помогали командам спасателей выполнять свою работу. Раздался звонок в дверь.
— Войдите, — ответил Гарибальди, и в комнату своим обычным, стремительным, широким шагом вошел Г'Кар. Он прошел прямо на балкон и встал рядом с Гарибальди, который не сводил глаз с происходящего в зоне катастрофы. — Сумели выяснить, что там случилось?
— Да ничего определенного, — ответил Г'Кар. Потом он насмешливо указал на себя и добавил. — Вряд ли я являюсь той личностью, с которой центавриане с радостью станут чесать языками. А вы?
— Не похоже, чтобы они и с людьми особо желали общаться, — мрачно заметил Гарибальди. — Единственный вывод, который я смог пока сделать, собрав воедино все увиденное и услышанное, заключается в том, что в несчастный случай центавриане, похоже, не верят. Не знаю, есть ли погибшие…
— Да. Кое-кто умер.
Гарибальди и Г'Кар обернулись и увидели стоявшего в дверном проеме пороге Вира. Он даже не побеспокоился о том, чтобы позвонить в дверь. Вир выглядел так, будто за ним черти гнались.
— Кто? Кто умер? — спросил Гарибальди.
— Несколько Первых Кандидатов, — он на мгновение запнулся, а потом добавил, будто раздумывал про себя. — И я.
— Что? — Гарибальди в недоумении тряхнул головой. — Я не понима…
И тут до него дошло. Понимание пришло яркой вспышкой, подобной разряду молнии.
Вир, посмотрев ему глаза, понял, что тот обо всем догадался. Он молча кивнул в знак подтверждения.
— Г'Кар, — сказал Гарибальди, — думаю, нам лучше уехать завтра.
— Уехать?
— Да, уехать.
Потом Г'Кар тоже все понял.
— О, — сказал он, — да. Конечно же, мы уедем завтра.
Вир снова кивнул, а потом направился к двери. Голос Гарибальди заставил его остановиться.
— Вир… благодарю вас.
Он повернулся и посмотрел Гарибальди в лицо.
— Вы оба можете убираться ко всем чертям. И я тоже.
А потом ушел, больше не оглядываясь.
Глава 16
— Вы должны были поручить это мне, — тихо произнес Ренегар, сидя в каюте Вира на Вавилоне 5. Вир рассматривал свое отражение в бутылке вина и, похоже, отвечать даже не собирался.
— Вир, — настойчиво повторил Ренегар, — вы слышали, что я сказал? — Дородный центаврианин, казалось, заполнил своим телом не только кресло, но и все пространство каюты. — Вам следовало поручить это дело мне. Взрывы — моя специальность.
— Но это было мое дело, — ответил Вир. Первые слова, произнесенные им за последний час.
Прошло уже несколько дней с тех пор, как Вир вернулся на Вавилон 5. И на станцию, один за другим, уже начали прибывать те, кого он вызвал. Скоро все они должны собраться в этой каюте. Не в официальной резиденции Вира. Вир снял отдельную каюту, записав ее на фальшивое имя и заплатив за аренду не наличными, а переводом с обезличенного счета. Он принял все мыслимые меры предосторожности. Вир не питал иллюзий — так ему отныне предстояло жить, возможно, до самого конца.
— Вир… послушайте… вы пытались предупредить меня о том, на что я прежде не обращал внимания, — произнес Ренегар. — И именно вам я обязан своим прозрением. Я бы мог…
— Ренегар, — медленно сказал Вир, — нам нужно делать все, на что мы способны, чтобы спасти жизни. Необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Но я вовсе не идиот. И не наивен. Я знаю, что рано или поздно, кто-то должен погибнуть. Возможно, это будут невинные люди. Я буду делать все, что в моих силах, чтобы избежать этого… но, скорее всего, у меня ничего не выйдет.
— О чем это вы?
— Я говорю о том, что не смогу больше держать чистыми свои руки.
— Так значит, вы решили, что следует испачкать их сразу по самые плечи?
Вир кивнул.
— Хорошо, — сказал Ренегар, тяжело вздохнув, — но если вы собираетесь продолжать в том же духе и, при этом, будете так же переживать из-за каждой смерти…. то сойдете с ума.
— Полагаю, что это уже со мной случилось, — ответил Вир.
Наконец, прибыли последние из приглашенных.
Вир окинул взглядом собравшихся в комнате. Примерно дюжина — те, кто смог прилететь сюда — он решил, что на данный момент это будет самым разумным количеством. Он подбирал их очень осторожно, ибо один неверный выбор — и погибнут все. Если же он все-таки ошибся, если среди них затесался шпион, то он подписал им всем смертный приговор.
Здесь не хватало только одного из приглашенных… но, мгновением позже, дверь отворилась, и он вошел. Вновь прибывший, несомненно, был старше всех, кто здесь находился, но, невзирая на возраст, двигался бодро, как старый боевой конь, вновь призванный на службу.
— Здравствуйте, Дансени, — сказал Вир.
— Здравствуйте, добрый господин, — бывший камердинер Лондо Моллари чуть склонил голову.
Некоторые из присутствующих бросили в его сторону тревожные и подозрительные взгляды. Наконец, над головами собравшихся раздался голос Рема Ланаса, который выразил всеобщее беспокойство:
— Он всю свою жизнь работал на Дом Моллари. Стоило ли приводить его сюда?
— Я, по-прежнему, служу Дому Моллари, — быстро ответил Дансени. — Но интересы Дома Моллари не совпадают с интересами ныне стоящих у власти ублюдков, — и он чуть поклонился Виру. — Все мои скромные способности в вашем распоряжении, посол, в любой момент, когда бы они ни понадобились.
— С благодарностью принимаю вашу помощь, — ответил Вир.
Он принялся рассматривать присутствующих. Они явно ждали, что он им скажет. Вир не помнил, когда еще окружающие с таким нетерпением ждали, когда он откроет рот. Он подумал, что Г'Кар, вероятно, чувствовал то же самое, когда вокруг него собирались нарны и ждали новых порций мудрости.
— Хорошо, — медленно произнес он. — Впереди масса дел, и многие из них обязаны сделать именно мы. Прима Центавра ступила на путь, по которому она идти не должна. Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы это остановить. Даже сейчас, пока мы здесь болтаем, на дальних колониях полным ходом идет строительство тайных военных баз. Местных жителей силой заставили служить постоянно растущей военной машине. Мы должны это остановить.
— Вы имеете в виду саботаж? — спросил один центаврианин.
Вир кивнул.
— Именно. Всем вам пришлось несладко при нынешнем режиме. Все вы либо всегда были свободомыслящими, либо прозрели при различных обстоятельствах, в ситуациях, которых вы вовсе не ожидали…. но, раз уж это произошло, больше вы не можете закрывать на это глаза. Центарум ведет наш мир к разрушению, и мы должны сделать все, что в наших силах, дабы сбить его с этого пути.
— Но много ли толку от отсрочки? — спросил Рем Ланас. — Саботаж ведь не остановит их. Мы лишь замедлим развитие событий. Тогда возможен вариант, что, рано или поздно, Прима Центавра все-таки окажется в эпицентре войны?
— Да, это возможно, — согласился Вир. Потом, с неожиданной силой в голосе, он добавил: — Но, возможно, если нам удастся организовать серьезное сопротивление, то мы сумеем заставить людей — как тех, кто стоит во главе, так и тех, кого презрительно называют чернью, — задуматься над тем, что они творят. Ведь размеры насекомых не имеют значения — если они будут жалить, жалить, и жалить, то свалят и большого зверя.