Препоручая себя при сем случае в милость вашу, имею честь пребыть с глубочайшим почтением,
Сиятельнейший граф,
Милостивый государь,
Ваш покорнейший слуга Федор Ростопчин».
XIV. Уже после сего издано 7 января особое Высочайшее повеление, подтверждавшее не употреблять офицеров в курьерские и другие партикулярные должности. (Полн. Собр. Закон. XXIV.)
XV. От того же числа (14 янв.) гр. Ростопчин писал Суворову:
«Милостивый государь мой
Граф Александр Васильевич!
По случаю увольнения Вашим Сиятельством в отпуск сюда подполковника Батурина, – который тотчас по приезде и выслан назад, – Его Императорское Величество Высочайше указать соизволил Вашему Сиятельству сообщить, чтобы в отпуск сюда никого не увольнять, не испросив прежде на то Высочайшего соизволения» и т. д.
XVI. От 26 января 1797 г. последовали следующие два Высочайшие рескрипта Суворову:
1) «Господин генерал-фельдмаршал гр. Суворов-Рымникский! Донесение ваше получа, немедленно повелел возвратить его к вам, означа непонятные в нем два места. По предписаниям Нашим исполнять в точности, не доводя до напоминовения долгу службы».
2) «Господин Фельдмаршал гр. Суворов-Рымникский! С получением сего немедленно отправьтесь в Петербург».
XVII. От 11 января Суворов писал государю:
«Государь Всемилостивейший, Вашего Императорского Величества при победоносных войсках обстоит благополучно, здоровы, и их с прошлого мая по новый год умер сотый человек. На границе болезни не вкрадывались, и всегда было спокойно. В дисциплине, субординации, порядке службы и ее приятности, во все время исправны.
Мои многие раны и увечья убеждают Вашего Императорского Величества всеподданнейше просить для исправления от дни в день ослабевающих моих сил о Всемилостивейшем увольнении меня в мои здешние Кобрннские деревни на сей текущий год».
Но вероятно, кроме сего прошения, было еще другое, оставшееся нам неизвестным; ибо в Высочайшем приказе, отданном при пароле 6 февраля 1797 г., изображено так:
«Фельдмаршал гр. Суворов отнесся к Его Императорскому Величеству, что так как войны нет и ему делать нечего, за подобный отзыв отставляется от службы».
От 14-го же февраля 1797 года гр. Ростопчин писал Суворову:
«Сиятельнейший граф,
Милостивый государь!
Государь Император, получа донесение Вашего Сиятельства от 3 февраля, соизволил указать мне доставить к сведению вашему, что желание ваше предупреждено было, и что вы отставлены еще 6-го числа сего месяца. Пребывая с глубочайшим почтением и преданностью»… и проч.
XVIII. См. письмо Корицкого к Д. И. Хвостову от 25 апреля 1797: «25 числа в 10 ч. по полуночи постигло нас несчастье чрез отъезд его сиятельства с нарочно присланным, в боровицкие его деревни»… и т. д. Все приближенные к фельдмаршалу были отставлены; но Суворов, для обеспечения им средств существования, назначил каждому по деревне из числа пожалованных ему в окрестностях Кобрина. Некоторые из этих лиц даже самовольно завладели деревнями и распоряжались ими, как собственностью. (См. письмо Суворова от 25 ноября 1797 в Сб. кн. А. А. Сув. кн. 3; другое от 7 января 1799 в кн. 4).
Щедрость ко всем окружавшим может одна объяснить, каким образом Суворов, при своей спартанской жизни, впал в значительные долги. При отъезде из Тульчина он должен был занять 2000 руб., в то же время поручал он Д. И. Хвостову уплатить в ІІетербурге более 6000 р. долгу. Но в особенности расстроились хозяйственный дела Суворова вследствие взысканий, наложенных по упомянутому выше делу Вронского и по многим другим претензиям и жалобам, которые начали с разных сторон подавать корыстолюбивые пролазы, лишь только распространилась весть о немилости государя к знаменитому полководцу. Так, между прочим, 35 000 руб. требовал с него владелец местечка Круичиц, сожженного в деле 1794 года; другой требовал вознаграждения за какой-то лес, будто бы истребленный во время военных действий; и т. д. В одном из писем своих к Д. И. Хвостову, Суворов упоминает, что употребляя почти все свои доходы на уплату долгов, отделил на свое содержание только от 3 до 4 тысяч руб. в год. Собственно для себя Суворов и не желал многого; но беспокоился за своих детей и не хотел оставить им в наследство расстроенные имения. В конце 1798 года фельдмаршал решился даже подать прошение и государю, и наследнику престола о сложении несправедливых взысканий. Вся переписка по этим делам находится в Сборн. князя A.A. Су вор. в кн. 1 и 4.
XIX. В Кончанском находился безотлучно при Суворове боровицкий городничий премьер-майор Алексий Львович Вындомский. Старый полководец и в этом скромном убежище не укрылся от преследований злобы и клеветы. Находили предосудительным, что он водится с соседями и приглашает их к себе. По этому предмету находим как бы оправдания Суворова в нескольких письмах его к Д. И. Хвостову:
«Бездушные крамольники да не вменят во зло, что я здесь иногда упражняюсь с моими соседями непорочно в дружеских утехах; они меня любят за мое чистосердечие, как любили солдаты. Тако препроводя святые вечера, с наступлением коих вас поздравляю, изготовлюсь к великому посту, препроводить оный в посте и молитвах с обычным моим благочестием…» (От 18 декабря 1798 г.)
«Войск здесь нет; обращение мое две трети года с дворянами. Государские дни званы были раз 5,6; их не торжествовать я считал за грех. Незваные по дружбе в другие праздники и дни были у меня к службе Божией и одному обеду раз до 8, человек от 3 до полдюжины; сам я был в гостях меньше 10 раз; прочее время препровождал я в глубоком уединении сам друг, сам третей с священником…» (Письмо от 18-же декабря, там же.
ХХ. Покойный генерал Данилевский (в первом издании Истории войны 1799 г.) относит приезд Суворова в Петербург к сентябрю 1798 года. Но в Сборн. князя А. А. Сув. кн. 7, попался нам в копии рескрипт императора к князю Горчакову следующего содержания:
«Ехать вам, князь, к графу Суворову, сказать ему от меня, что если было что от него мне, я сего не помню; что может он ехать сюда; где надеюсь не будет поводу подавать своим поведением к наималейшему недоразумению.
Павел».
Внизу сделана пометка: «получено в С.-Петербурге февраля 12 дня 1798 г».
Поставленный этой пометкой в некоторое недоумение, я решился обратиться прямо к князю Андрею Ивановичу Горчакову, который письменно (от 25 февраля 1854 г.) подтвердил, что означенный высочайший рескрипт действительно был получен им в феврале 1798, что сам Суворов приехал в Петербург в тот же месяц и оставался тут около трех недель (а не трех дней, как было сказано у генерала Данилевского). Впоследствии князь Горчаков словесно повторил мне то же при подробном рассказе о пребывании Суворова в столице.
XXI. Прошение это напечатано Левшиным в его «Собрании анекдотов и писем», и перепечатано отсюда Н. Полевым; но когда именно было оно подано, положительно не указано; г. Левшин только присовокупил в примечании свое предположение, что оно относится к 1798 году.
XXII. Этот рескрипт от 4 февраля 1799, помещен в Сб. князя A. A. Суворова; в некоторых сочинениях находим совсем другой рескрипт, неизвестно откуда взятый:
«Теперь нам не время рассчитываться: виноватого Бог простить. Римский император требует вас в начальники своей армии и поручает вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на сие согласиться, а ваше – спасти их. Поспешите приездом сюда и не отнимайте у славы вашей времени, а у меня удовольствия вас видеть. Пребываю вам доброжелательный…»
См. Сборн. писем и анекдотов и проч. (Левшина). Москва 1814, стр. 42. – Жизнь Суворова, С. Глинки. Ч. 2., стр. 123. – Ист. князя Италийского графа Суворова-Рымникского, соч. Н. Полевого, стран. 219. Во французском переводи Антинга (изд. 1802 г. ч. III. стран. 5), и у Лаверня (стр. 332) помещен еще третий вариант, который также, как и предыдущий, должно считать поддельным (апокрифным).
XXIII. «La cour de Vienne m’ayant demandé le maréchal comte Souworow-Rimniksky pour le mettre à la tête de ses troupes et des miennes en Italie, Je l’ai fait chercher, en vous faisant savoir davance quen cas de son acceptation et pendant le tems de son commandement vous ayez loeil sur les entreprises quil pourroit tenter au préjudice des troupes et de la cause, en donnant essor à son imagination, qui peut lui faire oublier tout au monde. Ainsi, quoiquil soit vieux pour être un Télemaque, mais vous nen serez pas moins un Mentor, dont les conseils et les avis doivent modérer la fougue et laudace de ce guerrier blanchi sous les lauriers». (Подл. рескрипт Императора Павла генер. – лейт. Герману в Императ. Публичной Библиотеке).
XXIV. «En respectant lage de m-r le maréchal comte de Souworow, léclat de ses victoires, la fortune qui a constamment accompagné toutes ses entrepri ses, je ferai tout mon possible pour me faire au génie de ce guerrier famieux. Nos idées sur la manière de combattre ces révolutionnaires atroces, seront sûrement analogues. Il est généralement beaucoup pour lordre profond dans un jour de combat; moi aussi, avec la différence cependant quil doit être adapté à lordre parallèle pour diminuer leffet de lartillerie ennemie. Quant à la direction des marches et des campemens des troupes, par la nature de ma charge de maréchal-des-logis des armées, je puis les soigner, et cest un point important doù dépend souvent le succès de toute une campagne. Dune manière ou dune autre jespère dêtre utile au service de V. M. et à la cause commune de tous les gouvernemens légitimes. Je suis convaincu davance que larrivée des troupes de V. М. I. sur le théâtre fera changer totalementе la face des affaires, et que la fougue impétueuse de ces hordes barbares, énorgueillies et aveuglées par des victoires aisées, se brisera infailliblement contre la fermeté inébranlable de ses troupes… и т. д. (Донесение генерал-лейтенанта Германа от 14-го Февраля 1799 из Брацлавля, в Моск. А. Инсп. Деп.).
XXV. Анекдот этот помещен почти во всех биографиях Суворова. Грамота, пожалованная Суворову на орден Св. Иоанна Иерусалимского и подписанная 13 февраля, напечатана у Фукса II. 11.