о отмечено: «Предварительно одобряю», и, кроме того, против того места, где высказано было, что корпусное деление армии в мирное время почти никогда не сохранялось неизменным во время войны, – Государь, в подтверждение этого замечания, написал: «Ни один корпус действительно не оставался в полном своем составе».
Не были читаны в Совете отделы, имевшие характер более специальный; а именно: П-й о строевом состоянии и образовании войск; VI-й, VII-й и VIII-й – о военно-врачебной части, артиллерийской и инженерной. На последних трех статьях сделано было Государем наиболее отметок. На все предположенные меры выражалось согласие и одобрение. На статье VII-й – по артиллерийской части-была следующая общая резолюция: «Часть эта требует особого нашего внимания; а потому прошу ускорить, сколько возможно, разрешение тех вопросов, от которых зависит дальнейшее устройство в особенности крепостного вооружения. Уверен, что Его Высочество генерал-фельдцейхмейстер употребит, со своей стороны, всевозможные старания к приведению вверенной ему части в то устройство, в котором она должна находиться». Относительно выраженной мною надежды на скорое осуществление предположения о слиянии Артиллерийского департамента со штабом генерал-фельдцейхмейстера была на поле отметка: «Надеюсь и я». Такая же отметка сделана была и там, где говорилось в докладе о слиянии Инженерного департамента со штабом генерал-инспектора по инженерной части. Общая резолюция на инженерном отделе была такого содержания: «Для приведения крепостей в должное устройство представить соображение по годам, что и будет служить руководством при составлении будущих смет».
Отметка эта подала мне повод к представлению Государю особого доклада о безвыходном положении, в которое поставлено министерство, имея в виду, с одной стороны, столь неотложные и важные задачи, как устройство обороны государства, а с другой – настоятельные требования сокращения расходов на инженерные постройки. Чтобы выйти из этого заколдованного круга, Государь приказал обсудить вопрос в особом совещании, из представителей министерств Военного, Морского и финансов, под председательством генерал-адмирала Великого Князя Константина Николаевича.
В последнем, Х-м отделе, заключавшем в себе общие соображения по устройству Военного министерства и по финансовой части, Государь положил резолюцию: «С главными мыслями совершенно согласен». На полях сделано было несколько частных отметок, касавшихся преимущественно вопроса об отношениях, в которые должны быть поставлены отделы военно-окружного управления к соответствующим отделам министерства. Отметки эти показывали, что Государь с первого уже раза вошел вполне в смысл предложенного мною общего преобразования военного управления и усвоил себе цель и дух этого предположения.
В заключение моего доклада было сказано, что в случае, если представленная программа будет признана согласною с Высочайшею волей, я прошу дозволения приступить к более подробной разработке изложенных лишь в общих чертах предположений. Против первой половины этого заключения была отметка: «В общих мыслях совершенно»; против второй- «Прошу приступить к этому неотлагательно».
По окончании чтений моего доклада в Совете министров я испросил разрешение Государя налитографировать этот доклад и разослать его к министрам, которые прослушали только некоторые отделы, а не всю программу в целом ее объеме, и некоторым другим высшим должностным лицам, которым полезно знать Высочайше одобренную программу предстоявшей Военному министерству деятельности. Государь не только разрешил, но и выразил желание, чтобы подобные же программы были представлены другими министрами.
Из числа тех лиц, которым были разосланы литографированные экземпляры доклада, от многих получил я письменные или словесные выражения одобрения; никаких возражений или замечаний на мои предположения я в то время не слышал. Таким образом, чтение в Совете министров, отнявшее столько времени у моих коллег, не принесло той пользы, которую можно было бы ожидать, если бы те министры, до которых наиболее касалось приведение в исполнение этих предположений, отнеслись внимательнее к предпринятому по Военному министерству преобразованию и высказали откровенно свои взгляды. В числе их прежде всех дело касалось министра финансов. Но в оправдание их надобно заметить, во-первых, что многие из этих министров были новички на своих местах (Рейтерн, Зеленый, Головнин только что были назначены, а Валуев управлял министерством всего какие-нибудь 8 месяцев); во-вторых, что выраженное Государем предварительное одобрение в собственноручных отметках и при самом чтении – было как бы предрешением вопросов и устраняло серьезное и откровенное обсуждение.
Получив от Государя предварительное одобрение главных оснований предположенных преобразований, Военное министерство должно было приступить к колоссальному труду – к разработке всех затронутых вопросов по всем частям военного устройства. Почти все существовавшее военное законодательство подлежало переделке. Обширная работа должна была производиться частью в самих Департаментах министерства, частью особыми, специально каждому вопросу образованными комиссиями. Для соблюдения же необходимого единства в работах полагалось привлечь к участию в них состоявшую в составе министерства Военно-кодификационную комиссию.
Комиссия эта была учреждена в 1859 году собственно для пересмотра только что отпечатанного нового издания Свода военных постановлений, в тех видах, чтобы усовершенствовать его редакцию, согласовать с общей системой нашего законодательства, очистить его от излишней, мелочной регламентации. В инструкции, данной комиссии, поставлено было ей в обязанность отделить «законы» от «постановлений» и частичных инструкций.
Последняя эта задача представляла большие затруднения, так как ни положительное законодательство, ни наука не давали критериума к точному разграничению между «законом» и «постановлением». Находя, что такая задача подлежала решению не в виде частного вопроса для одного Военного министерства, а как общее основание для всего нашего законодательства, я испросил Высочайшее соизволение на передачу этого вопроса на заключение главноуправляющего П-м отделением Собственной Е.В. Канцелярии статс-секретаря барона Модеста Андреевича Корфа как самого компетентного лица в подобном деле. Но вместе с тем я выразил мнение, что существовавшая в Военном министерстве Кодификационная комиссия, имевшая тогда характер исключительно редакционный, работала бы бесплодно над редакцией Свода военных постановлений в то время, когда почти все военное законодательство подлежало полной переработке. Я находил более полезным, чтобы комиссия сама приняла деятельное участие в предстоявших новых работах.
Соображения эти были изложены в моем всеподданнейшем докладе 15-го января, и Государь по этому пункту положил отметку: «справедливо». Вследствие этого разрешения приостановлена была работа, возложенная прежде на комиссию, а взамен того постановлено, чтобы каждый из разрабатываемых новых проектов, каждое изменение в прежних узаконениях, прежде внесения в Военный Совет, проходило через редакцию Кодификационной комиссии, обязанной блюсти о согласовании всех законодательных работ и приведения их к единству.
В предпринятой обширной работе приняли также деятельное участие: по вопросам, относившимся к строевой части войск – Комиссия для улучшений по военной части, состоявшая под председательством командира Гвардейского корпуса генерал-адъютанта Плаутина и получившая вскоре новую организацию; по внутреннему хозяйству войск – комитет генерала Лауница; по преобразованию рекрутской повинности – вновь образованная комиссия под председательством статс-секретаря Бахтина. Наибольшее число вопросов разрабатывалось в Инспекторском департаменте под руководством дежурного генерала графа Гейдена. При этом департаменте продолжала свои работы комиссия, образованная по организации армии, под председательством генерал-лейтенанта Баумгартена. Другая капитальная работа по составлению Положения о военно-окружном управлении была разделена на три крупные части: одна часть, касавшаяся устройства окружных штабов и войсковых управлений, разрабатывалась в Инспекторском департаменте; другая – по комиссариатской, провиантской и военно-врачебной частям – под руководством тайного советника Ф.Г. Устрялова; третья -артиллерийская и инженерная – в подлежащих департаментах. Могу повторить, что работа кипела. По всем департаментам составлялись частные комиссии, собирались на совещания компетентные лица; запрашивались у других письменные мнения.
Само собою разумеется, что все возбужденные в это время бесчисленные вопросы и разнообразные работы сосредотачивались в моих руках. Не проходило дня без каких-нибудь совещаний. Теперь, когда обращаюсь в своих воспоминаниях к тому времени, мне самому как-то не верится, что я успевал вести разом столько разнообразных работ, видеть столько личностей, обсуждать столько вопросов, – и между тем ежедневно ездить с докладом во дворец, аккуратно присутствовать в заседаниях Государственного Совета, Комитета министров, Военного Совета, в других комитетах и совещаниях. Непомерное это напряжение сил не могло не отозваться на моем здоровье; особенно недостаточность сна была причиною постоянного нервного состояния. Государь, оказывавший мне самое благосклонное внимание, без сомнения замечал на моем лице следы утомления. Когда в апреле месяце назначен был переезд Царской фамилии в Царское Село, Государь милостиво предложил мне весьма существенное облегчение: вместо ежедневных поездок с докладом приезжать только три раза в неделю – по вторникам, четвергам и субботам. Эти дни докладов удержались и по возвращении Государя в Петербург и вошли в такую привычку, что до самой кончины Императора Александра Николаевича в те же дни он принимал мои доклады во всякое время, при всякой обстановке: зимой и летом, на месте и в путешествии, даже во время больших маневров и в Ливадии.
Поговорка, что привычка вторая натура, нигде не имеет такой силы, как у наших Государей. Ежедневные доклады военного министра, введенные, как кажется, Императором Николаем, вошли в такую привычку, что обратились почти в безусловную необходимость. Впрочем, и сами министры по понятным причинам весьма дорожили важным преимуществом – видеть Государя ежедневно, хотя бы на несколько минут. Рассказывают, что во времена князя Чернышева случалось ему посылать адъютанта по всем департаментам искать докладов на завтрашнее утро. В мое время это не могло уже случаться; всегда был избыток докладов, тем более, что по заведенному порядку доводилось до Высочайшего сведения о самых мелочных подробностях и испрашивалось Высочайшее разрешение по самым ничтожным делам. Никакая причина в личном составе гвардии, не только относительно службы каждого офицера, но даже о переводе солдата из одного полка в другой или из армии в гвардию – не допускалась без Высочайшего соизволения. Поэтому, когда число докладных дней в неделю сократилось с семи на три, а в то же время поднято было бесчисленное множество новых вопросов по всем частям военного вед