IV. Уже впоследствии, по смерти Потемкина, императрица предоставила Суворову войти с дополнительным представлением о награждении отличившихся при штурме Измаила. См. Высочайший рескрипт на имя Суворова от 31 марта 1792 года. (Рескрипт этот напечатан в «Собрании писем и анекдотов, относящихся…» и проч. Левшина).
V. Несколько писем по этому предмету помещено С. Глинкой в «Жизни Суворова, им самим описанной», часть II, стр. 10–21; но, к сожалению, с значительным отступлением от подлинника и с пропусками. Письма Суворова любопытны не только потому, что выражают собственный его взгляд на вещи, но и в том отношении, что обнаруживают, как вкрались в то время злоупотребления в военном управлении. Вот несколько образчиков:
«Гофспитали оздоровивши в Тавриде, подрядчики мне давали задатку 7000 рублей на разведение больных – и вышли мы оттуда на «Днепр не оставя там ни одного больного, ниже взявши к тому у обывателей повозку…».
«З-н, что вы бежите в роту? Разве у меня вам худо? Скажите „по совести“. – „Мне там на прожиток в год тысяча рублей“. – „Откуда“? – „От мертвых солдат…“
В письмах своих к Д. И. Хвостову Суворов выражал не раз негодование свое на клеветы: „Я чист душою и сердцем перед Богом и моей великой Императрицей, в чем моя совесть никогда не упрекает… Но как партикулярный человек отвечаю всякому партикулярному человеку как равный ему, кто бы он ни был, и в малейшем предосуждении моей чести буду всегда требовать удовольствия (т. е. удовлетворения). И чтоб то не было одно угрожение, то я и ныне желаю знать, кто на меня дерзнул клеветать…“ (См. Сбор. кн. А. А. Су вор. кн. 5).
VI. В собственноручной биографической записке, представленной Суворовым в московское дворянское собрание в 1786 году, он сам, говоря о первоначальных успехах, одержанных в Польше Огинским над русским отрядом, прибавляет:
„Я напоминаю молодым вождям, что только один глубокий в практике военачальник может строить редко неприятелю золотой мост, как и чинить хитрые маневры. При вышесказанном происшествии под Ландскроном победа произошла не от чего иного, как от оных французской запутанностью, которой российское войско пользовалось; они наклоняют пустые марши больше к изнурению войска, к обленению оного и роскоши; хороши для красоты в реляциях; неприятелю время давать не должно; пользоваться сколько можно его наималейшей ошибкой и брать его всегда смело с слабейшей стороны; но надлежит, чтоб войска предводителя своего разумели“.
VII. Вместе с этим прошением на Высочайшее имя Суворов отправил письмо к гр. Пл. Ал. Зубову:
„Милостивый государь мой граф Платон Александрович!
Великой Монархини я всеподданнейше прошу о увольнении меня на сию продолжительную кампанию к немецким и союзным войскам, с нынешним содержанием, т. е. жалованьем и рационами, с моим стабом и получаемыми столовыми на месяц по 500 руб. К сему потребен мне паспорт с обычным отношением. Ваше Сиятельство покорнейше прошу вспомоществования в снабжении оными меня, здесь в Херсоне, где ныне тишина. Я ж давно без практики“.
Пребываю с совершенным почтением и преданностью, Милостивый государь мой,
Ваше Сиятельство,
Покорнейший слуга
Граф Александр Суворов-Рымникский».
VIII. Поучение это напечатано было несколько раз, но под различными названиями, и со многими вариантами: Вахт-парад и разговор с солдатами – в «Собрании писем и анекдотов», изд. Левшиным; Учение разводное и словесное поучение солдатам – в «Жизни Суворова, им самим описанной», изд. С. Глинкой; Наука побеждать – в «Истории Суворова» Е Фукса; наконец, отдельной брошюрой (в 1848 году) под заглавием: Уменье побеждать.
IX. В донесении императрице от 12 августа 1796 г. из Тульчина Суворов отдает отчет о состоянии своих войск, и в заключение присовокупляет:
«Карманьольцы по знатным их успехам могут простирать свой шаг и на Вислу. Союзный король прусский, примирившийся с ними против трактата 1792 года, для своих выгод им туда особливо чрез Саксонию может быть препятствовать не будет. Всемилостивейшая Государыня! Я готов с победоносными войсками Вашего Императорского Величества их предварить. Турки еще частью спят и прежде полного лета нечего от них ожидать». (См. Сб. князя А. А. Сувор. кн. 3.).
В одном письме своем к Д. И. Хвостову (от 29 августа 1796) Суворов между прочим пишет:
«…Турецкая ваша война… нет, а приняться за корень, бить Французов… от них она родится. Когда она будет в Польше, тогда они будут только 200, 300. Варшавой дали хлыст в руки прусскому королю. У него тысяч 100. Сочтите Турок… России выходит иметь до полумиллиона. Ныне же когда Французов искать в немецкой земле, надобно на все сии войска только половину сего… Публика меня посылает с 50–60 т. против Французов; вы один молчите…»
Суворова весьма тревожили слухи о том, будто бы не ему предназначается начальство над войсками, отправленными против Франции: говорили о Дерфельдене, о гр. Валериане Зубове, отличившемся тогда в Дагестане. Суворов уже замышлял об удалении «в хижину», в Кобринское свое имение. Хвостов успокаивал фельдмаршала: «Император (германский) требует именно вас и настоит на посылке войск ваших…» (Письмо Д. И. Хвостова в октябре 1796 г.; см. также письма самого Суворова, Мандрыкина и кн. Алексея Ив. Горчакова к Хвостову, в августе 1796 г., в Сб. князя А. А. Сув. кн. 3).
X. Не раз уже описано было, как Суворов получил горестное известие о кончине своей благодетельницы; но самая достоверная и любопытная статья, написанная Столыпиным, адъютантом Суворова, напечатана в Москвитянине 1845 г. часть III N 5. В первое время по воцарении нового монарха Суворову служило некоторым утешением падение прежних его врагов. «С одной стороны я плачу, с другой возношу хвалу Всевышнему, что повалил кумиров. Великому государю я верен полвека!»… Так писал Суворов Д. И. Хвостову от 18 ноября 1796 (Сб. кн. А. А. Сув. кн. 3).
В другом письме также к Д. И. Хвостову читаем: «Вы меня восхищаете милосердым нашим государем. Бог вам даруй его благоволение, для себя я начинаю забывать, но не как неблагодарный, – невозвратную потерю…»
Но в том же письме фельдмаршал отзывался с сожалением о перемене политики в отношении к Франции: «Уклон от войны с Французами наклонит вятщую войну: мне полно; но кровь лить не для славолюбия, – что мне не знакомо, а для пользы великого Монарха. Воля Божия определения и Его!»… (Сборн. кн. А. А. Суворова кн. 5).
24 ноября, в день тезоименитства покойной государыни, Суворов писал к Хвостову:
«Сей день печальный! Я отправлял… после заутрени без собрания один в алтаре, на коленях с слезами. Неблагодарный усопшему государю будет неблагодарен царствующему. Среди гонения кн. Платона (Зубова), в Херсоне я ходил на гробь кн. Г. А. Потемкина, помня его одни благодеяния… Ныне у меня в торжественные дни пушки не стреляют. Как-то в Петербурге? – Для восшествия на престол великого государя подарите моим русским крестьянам всем по рублю из оброков». (Сб. кн. А. А. Сув. кн. 3).
XI. Начало этого рескрипта было следующее:
«Граф Александр Васильевич! Не беспокойтесь по делу Вронского; я велел комиссии рассмотреть; его же употребить. Что было прежде, того не воротить. Кто старое помянет, тому глаз вон; у иных, правда, и без того по одному глазу было». А далее как в тексте.
Внизу же приписка собственноручная государя: «Приводи своих в мой порядок пожалуй»…
В ответе своем на этот рескрипт Суворов писал (от 29 декабря 1796 г.):
«Вашего Императорского Величества войска, мне вверенные, по штатам Высочайше опробованным самопоспешнейше приводить буду. По Всемилостевейшему повелению, ежели какие особливости здоровья препятствовать не будут, я в надлежащее время отъеду в Москву и паду к освященнейшим В. И. В-ва стопам. В таковом случае весьма здесь потребен генерал-аншеф кн. Волконский». (Сб. кн. А. А. Сувор., кн. 3).
XII. В сборн. кн. А. А. Сув. кн. 3 – есть довольно много Суворовских писем и заметок, относящихся к этому предмету: старый фельдмаршал делает всякого рода намеки неодобрительные на нововведения и подражания прусской системе:
«Русские прусских всегда бивали; что же тут перенять?» – (Письмо от 3 января 1797, по ошибке выставлено 1796). – «Я лучше прусского покойного короля; я милостью Божьей баталий не проигрывать»… (Заметки 12 января). – «Солдаты невеселы, унылы; разводы скучны. Шаг мой уменьшен в 3/4, и так на неприятеля вместо 40–30 верст… я пахарь в Кобрине, лучше нежели только инспектор, каковым я был подполковником»… «Со дня на день умираю»… (2 января).
В письме Тихановского, одного из приближенных Суворова, к Д. И. Хвостову (от 14 января 1797 из Тульчина), читаем:
«Сей податель, г. Мерлин, послан к вам в Петербург, и граф послал с ним 18 прошений, кои приказал нам подать в отставку, и мы, по привязанности к нему, оное выполнили. Неудовольствие его явно всем, которое не скрывает и публично говорит, что идет из службы… Чистосердечно вам скажу, графа в таком беспокойстве я еще не видал и неудовольствии. В полной мере у нас все по-прежнему; отмены ни в чем ни на «волос нет»…
XIII. Рескрипт Императора Павла графу Суворову-Рымникскому, от 10 декабря 1796 г.:
«Граф Александр Васильевич! Дав уже повеление Наше о немедленном собрании к своим полкам и командам тех нижних воинских чинов, кои по злоупотреблениям до сего вкравшимся, находились в приватных услугах по деревням, дачам и домам, так как излишних сверх положенного числа денщиков, нужным почитаем чрез сие подтвердить всем инспекторам, в том числе и вам, дабы в дивизии, вами командуемой, вышеизображенное повеление Наше в самой точности и без малейшего замедления исполнено было, что Мы возлагаем на особливое ваше наблюдение и взыскание, пребывая впрочем вам благосклонны».
Письмо графа Ростопчина к графу Суворову, от 15 декабря 1796 г.:
«Сиятельнейший граф,
Милостивый государь!
По повелению Государя Императора, при сем отправляю к Вашему Сиятельству двух фельдъегерей, коим и находиться при вас для посылок, вместо употребляемых прежде сего офицеров.