всегда скрытный, Карл XII ничего не сказал генералу[240].
Тому приходилось действовать на свой страх и риск. 2 июня он получил приказ короля о выступлении. Однако корпус двинулся в поход лишь 15 июля, т. е. спустя почти полтора месяца с момента получения приказа. Некоторые историки увидели в этой задержке первопричину поражения шведской армии в «русском походе». Однако это не так.
Адам Людвиг Левенгаупт относился к числу тех шведских генералов, которые в отличие от ближнего окружения короля, да и самого Карла XII реально оценивали возросшую силу русской армии. Понимая, что от его действий зависит судьба не только всей армии, но и, возможно, войны, он готовился к трудному и опасному походу очень тщательно. Прибалтийские владения шведов были в значительной степени разорены годами войны, и собрать необходимые для армии запасы быстро не представлялось возможным. Кроме того, полки курляндского корпуса не были полностью укомплектованы. Лейтенант полка Левенгаупта Фридрих Кристиан фон Вейе скрупулезно записывал в своем дневнике: «Наш корпус насчитывает 11 450 человек и состоит из следующих частей:
Лифляндский адельсфан полковника Розена – 300 человек.
Абосский рейтарский полк полковника Епшёльда – 1200 человек.
Карельский рейтарский полковника Боркгаузена – 800 человек.
Карельский драгунский батальон подполковника Цёге – 200 человек.
Венерстедта драгунский – 600 человек.
Шлиппенбаха драгунский – 700 человек.
Шрейтерфельта драгунский – 600 человек.
Подполковника Шога драгунский эскадрон – 200 человек.
Польская рота подполковника Бреды – 50 человек.
Пехота:
Абосский полк подполковника Веденфельта – 500 человек.
Нюландский полк подполковника Лейона – 500 человек.
Эстерботтенский полк подполковника Мейерфельта – 600 человек.
Хельсингский полк подполковника Брюкнера – 1100 человек.
Бьёрнеборгский полк генерал-майора Стакельберга – 800 человек.
Генерала графа Левенгаупта полк – 700 человек.
Полковника Банера (подполковник Эренберг) – 600 человек.
Подполковника Сталя полк – 400 человек.
Полковника Врангеля полк – 600 человек.
Графа Делагарди полк (подполковник Фрейбург) – 600 человек.
Подполковника графа фон дер Остен-Сакена батальон – 400 человек.
Артиллерия – майор Гюлленгренат – 16 пушек, 50 человек»[241].
Войска собирались крайне медленно, еще хуже обстояло со сбором продовольствия. Подкреплений не было. Левенгаупт лихорадочно пытался получить хоть какие-то дополнительные ресурсы, но все это оказалось бесполезным. Современному человеку крайне трудно представить, насколько сложно было управлять таким обозом. Ведь это было колоссальное количество лошадей, которых надо было кормить. Помимо обозных лошадей – примерно 32 000 голов – за обозом с провиантом и боеприпасами шли и обозы полков корпуса. По регламенту полковнику кавалерийского полка полагалось 9 личных верховых, 7 заводных и 14 обозных лошадей, лейтенанту – 3 верховые, 3 заводные и 4 обозные лошади. Чуть меньше лошадей полагалось чинам пехотных полков. Например, капитан пехотного полка имел право брать с собой в поход 3 верховые, заводную и 5 обозных лошадей. Таким образом, пехотный полк брал в поход 1220 лошадей, драгунский – 1743, а кавалерийский – 1800[242]. В общей сложности количество лошадей в курляндском корпусе доходило до 62 000.
Все это и было причинами столь долгой задержки. Выступив в поход, колонна была вынуждена задержаться на две недели в Долгинове из-за поломки телег. Здесь к Левенгаупту присоединился В. А. Шлиппенбах со своим драгунским полком, шедшим из Ревеля.
Из-за дождливого лета, фуражировок и сбора контрибуций шведский обоз шел по землям Белоруссии два с половиной месяца, делая многочисленные остановки. Он двигался несколькими колоннами и, лишь узнав о близости русских, соединился 15 сентября в районе Чирея-Толочин. В корпусе были приняты все меры предосторожности. Всех тревожила мысль – почему король не дождался их на месте или не послал помощь навстречу? Ведь он собирался встретить обоз где-то в районе Смоленска, но не дождался, ушел.
Петр I, воспользовавшись изолированным положением отряда Левенгаупта, решил его разбить. О появлении противника недалеко от района боевых действий было сообщено царю шпионами 10 сентября. Военный совет русской армии постановил: главные силы во главе с Шереметевым пойдут за армией Карла XII, а особый отряд – «корволант» найдет и атакует Левенгаупта. «Корволант» возглавил сам царь, что говорит о важности предстоящей операции. В состав корволанта вошли 4 пехотных (10 батальонов) и 9, 5 драгунских полков. Всего 4830 пехотинцев и 6795 кавалеристов при 19 орудиях (трехфунтовых)[243]. Вместе с «корволантом» двигался крупный отряд иррегулярной кавалерии, состоявший из валахов, донских казаков и калмыков. Помимо «корволанта» Петр I рассчитывал использовать в сражении кавалерийские отряды Боура (8 драгунских полков (4876 чел.), стоявшего у Кричева и фон Вендена, находившегося у Могилева. Им был послан приказ спешить на соединение с «корволантом» 25 сентября 1708 года. Однако из-за неосведомленности русской разведки Левенгаупту удалось спокойно выйти к Днепру в районе Шклова и 19–21 сентября переправить через реку весь свой колоссальный обоз. Генерал выполнял приказ короля о движении на Пропойск.
«Жертвуя Левенгауптом и сворачивая на Гетманщину, Карл XII собирался дать отдых своей армии. Горьким упреком шведскому самодержцу выглядят слова генерала: «Я никак не мог подумать, что Его Величество уйдет за Сож со всей армией, пока я не переправлюсь через Днепр и мало-мальски не окажусь вне опасности. Мне представлялось, что я наверняка пропаду со всеми своими войсками». Сознавая предстоящую катастрофу, Левенгаупт не мог не выполнять приказ монарха. «Если бы я не имел точного приказа следовать за Его Величеством и мне, как прежде, была бы дана свобода выбора… то я никоим образом не перешел бы Днепр. Перед глазами у меня ясно маячила неизбывная большая угроза, и я, так часто имевший дело с неприятелем, мог лучше знать, что теперь нас «обстригут». Как только я уверился, что король ушел за Сож, я сказал тем, кому мог доверять: «Теперь ничего не осталось, как только вверить себя одному Господу и, как верным слугам, выполнить долг перед нашим королем по поговорке «пан или пропал»[244]. Весть, что король их бросил, сбила дух курляндского корпуса. Там стали считать, что впереди находится все русское войско во главе с царем и фельдмаршалом Шереметевым и нет ни одного солдата Карла XII. Ложное известие короля о его движении якобы на Пропойск, Гомель и Чернигов ради спасения Левенгаупта не сработало, однако шведский генерал счел нужным поддерживать настроение своей армии надеждой, что его повелитель выслал навстречу помощь. Левенгаупт не знал, что король с 19 по 25 сентября находился в жутком положении, продираясь от Сожа сквозь 80-километровые лесные дебри, чтобы опередить русских на пути в Гетманщину»[245].
Курляндский корпус увеличил скорость марша, проходя в среднем в день 22–23 км. 21 сентября, взяв напоследок «великую контрибуцию» со Шклова, Левенгаупт приказал войскам перейти неширокий в этом месте Днепр.
«Тут граф не только выполнил долг солдата, но проявил себя умелым полководцем. Начиная с Приднепровья, генерал, во-первых, добился полного воинского послушания корпуса. Во-вторых, решив обойти Русскую армию, он обманул главный штаб Петра I и сумел отклонить силы царя на северо-запад (см. ниже). В-третьих, для подъема духа граф принял меры, среди которых был приказ играть военной музыке и бить в барабаны при прохождении моста. Это прочно врезалось в память военному судье вербованного драгунского полка В. А. Шлиппенбаха И. А. Бенеке. Вначале через реку проходила кавалерия, потом пехота. Ночь с 21 на 22 сентября провели в тревоге – войска были разделены рекой надвое. Из-за слухов, что Боур прямым ходом целит на него, генерал всю ночь держал под ружьем войска на обоих берегах реки. «Чтобы… не дать моим клеветникам и противникам никаких поводов за глаза обвинить меня в трусости или другой подлости, как только был готов мост через Днепр, я приказал 21 сентября переходить его сначала кавалерии, потом аболенскому пехотному батальону, хельсингскому полку, эстерботтенскому батальону, полку Баннера. Так как приходили разные вести, что к нам приближается генерал-майор Боур, то все получили приказ всю ночь стоять под ружьем – как те, кто переправился и те, кто остался»[246].
(Три русских брандера, построенные в Смоленске по указу Петра I, по причине отсутствия войсковой разведки не были спущены по Днепру и не сожгли шведский наплавной мост.)
После перехода понтоны снова погрузили на подводы и двинулись на юг, не ведая, что еще летом окруженные протоками и болотцами лесные дороги к Пропойску генерал-майор Н. Ю. Инфлянт по распоряжению Меншикова «накрепко засек» драгунскими топорами»[247].
Для дезориентации царя граф подослал в русский лагерь своего шпиона, который убедил царя в том, что шведы еще на правом берегу Днепра. Если бы не случайно встретившийся русским местный шляхтич Петракович, который был свидетелем переправы каролинцев у Шклова, то корволант продолжил бы гнаться за «тенью».
«Так отсутствие кавалерийских разъездов едва не сорвало всю операцию, и дело выправилось благодаря случайно встреченному белорусскому шляхтичу. 23 сентября конный отряд полковника Ф. Г. Чекина переправился через Днепр у Копыси и сообщил, что Левенгаупт уже уходит на юг от Шклова. Драгунский полковник, позже генерал-адъютант, Шульц успел напасть в Шклове на отставших и отбил несколько фургонов с провиантом»