[255]. Вайе подсчитал на 2 тысячи меньше – 11 450 чел. Правильнее можно принять промежуточную численность, указанную Петре – 12950 чел. Против 16 шведских гвардейская бригада Петра Великого имела девятнадцать 3-фунтовых пушек, драгуны – одиннадцать 2–3-фунтовых пушек и седельные мортирцы. Таким образом, русские имели превосходство в артиллерии»[256].
В битву с врагом шли великолепно вышколенные войска с огромным боевым опытом. Они горели огромным желанием сойтись в схватке с врагом и сокрушить его в предстоящей баталии.
«Становым хребтом корволанта были гвардейские полки царя, Меншикова и Шереметева. О них Левенгаупт отозвался так: «Пехотные части, с которыми вначале схватились наши, были лучшими и отборными войсками Его Царского Величества и его личной лейб-гвардией, – а именно Преображенский и Семеновский полки, оба вместе числом около 6000 человек. Они всюду верхом сопровождают царя, всегда имеют при себе пики и прочее пехотное вооружение и в нужных случаях всегда сражаются как пехота. Я, даже будучи их противником и против воли познакомившись с ними, тоже должен воздать им хвалу и сказать, что никакая другая нация не держится в бою лучше, чем эти полки».
Командовал корволантом цвет русской армии во главе с лучшим стратегом и полководцем – Петром Великим и его сподвижником – властным генералом от кавалерии, военным самородком, калишским победителем А. Д. Меншиковым. При царе князь был «слуга», но с другими людьми он, будучи вторым лицом в государстве, обращался как Петр I: был самоволен, скор и крут на расправу. Этим князь обрел много врагов, охотно распространявших ложь о его неграмотности и безродности. Эта легенда ныне убедительно развенчана: «А.Д. Меншиков был грамотен – умел читать и писать; он обладал познаниями в математике, готовил и изучал чертежи, в том числе архитектурные; был специалистом в области судостроения и мореплавания и вообще был образованным человеком… Очень вероятно, что А. Д. Меншиков – потомок древнего чешско-польско-литовского рода, восходящего к временам Рюрика (IX в.) или несколько более поздним (XI в.)». Меншиков, как и государь, обладал даром вдохновлять воинов, – и это резко повышало русские шансы на победу.
Петр I и «светлейший князь» могли твердо полагаться на исполнительность и неустрашимую храбрость «прямого сына Отечества», генерал-майора князя М. М. Голицына, генерал-лейтенанта от артиллерии, математика и изобретателя Я. В. Брюса. Чрезвычайно ценил царь склонность к риску и боевой опыт Боура, обретенный на службе разных армий (в том числе и шведской).
Как и у шведов, значительная часть командного состава русской армии состояла из немцев с хорошей боевой подготовкой»[257].
Шведское командование состояло из крепких профессионалов. Главный помощник Левенгаупта генерал-майор барон Берндт Отто Стакельберг (1662–1734) имел за плечами богатый военный опыт. Как и многие его соотечественники, барон в качестве волонтера в 1688–1690 гг. служил в Нидерландах, активно участвовал в войне за «пфальцское наследство» (1688–1697 гг.). В 1700 г. вернулся на королевскую службу. В чинах подполковника и полковника дрался под Нарвой, Двиной, Якобштадтом и Биржами. С 1705 г. генерал-майор и шеф Бьёрнеборгского пехотного полка. Блестяще действовал в сражении под Гемауэртгофом.
Под стать ему были многоопытные полковник Андерс Венерстедт, подполковники Лоренц Лёшерн фон Херцфельд, Густав Август Левенгаупт, Кристиан фон Брюхнер, Отто Эренберг и другие.
«Казачьего эквивалента» типа валахов, служивших шведскому королю, у Левенгаупта практически не было, и его разведка была не лучше русской. Не было и элитных гвардейских частей, составлявших ядро армии короля и корволанта царя. Боеспособность и боевой дух противников в целом были одинаковы.
«Битва развернулась на разделенном редким и узким перелеском поле размером примерно в 1,5 км по ширине (фронту) и 2 км в глубину. К северу от перелеска, ближе к д. Лопатичи, поле было меньшим. Определенное преимущество в местности было за русскими – лес вокруг тесного поля, как редуты, мог прикрывать их. Вместе с тем растительность лишала обоих противников свободы маневра (обхода флангов). Тыл шведов с юга и юго-запада прикрывало топкое русло р. Леснянки, вдоль которой стояли пустые постройки деревни Лесной. (Точная топографическая съемка местности начала XIX в. приведена на планах Д. П. Бутурлина).
В Северной войне, в том числе и в битве у д. Лесной, при общей линейной тактике противники сражались, имея разные военные традиции и приемы. Со времен Густава II Адольфа (1594–1632) шведы до совершенства отладили линейные порядки. В России сражаться и гоняться строем за кочевниками было немыслимо, и был наработан опыт боев из-за укрытий, частоколов, таборов и лесов. Шведы вести малую войну «по-татарски» не умели, а биться за вагенбургом, редутами или рогатками, которые широко использовала русская армия, не собирались, хотя за ночь и утро 28 сентября можно было бы навалить фашины и забросать их землей, как было сделано Петром I под Полтавой. Победным приемом каролинцев был первый сокрушительный удар, который ошеломлял, ломал дух противника и сметал его с поля боя (Рига 1701, Клишов 1702, Пултуск 1703, Фрауштадт 1706). В этот стереотип они твердо уверовали. «Если бы [Левенгаупт] окопал свой фронт, что было легко сделать, нашим было бы трудно атаковать. Но против армии московитов шведы презирали окапываться, и такая самонадеянность стала причиной их поражения». Перед своим лагерем в перелеске, разделявшем малое и большое поле на расстоянии в 1,5 км, шведский командующий занял передовую позицию, на которой находилось неизвестное количество батальонов»[258].
Тщательный анализ справочно-биографической работы шведского ученого Адама Левенгаупта «Офицеры Карла XII» (не во всем полной и не лишенной ошибок), блестящей совместной работы русского историка П. В. Коновальчука и шведского историка Э. Лита, дневников каролинских офицеров и историй полков шведской армии позволяют предположить, что в перелеске находились два батальона Лифляндского вербованного пехотного полка Де ла Гарди и батальон Нёрке-Вермландского резервного (третьеочередного) пехотного полка подполковника Сталь фон Гольштейна[259].
Русский монарх вечером перед битвой приказал «корволанту» готовиться к раннему маршу. Ничто не должно было обременять войска. Командиры провели тщательный отсев, оставив на стоянке у д. Долгие Мхи больных, нестроевых, вьючных лошадей и верблюдов. Солдаты получили дополнительные патроны. С войсками должны были следовать артиллерийские упряжки и двуколки с патронными ящиками. В четыре часа утра 28 сентября, когда густой туман еще окутывал опушку леса, барабанщики ударили «зорю». Спустя три часа, после завтрака, переклички и молитвы, русские войска выступили в поход[260]. Спустя два-три часа, петровская армия подошла к д. Лопатичи. От Лопатичей, для ускорения движения по узким лесным дорогам, к тому же основательно размытым дождем и разбитым тысячами фургонов шведского обоза, пришлось перестроиться в две колонны.
По большаку пошел Меншиков с Невским драгунским, Ингерманландским пехотным, Сибирским, Тверским, Вятским, Смоленским и Ростовским драгунскими полками. Замыкал колонну лейб-регимент самого «светлейшего». Как полковник и бомбардир-капитан лейб-гвардии Преображенского полка Петр I решил остаться при колонне князя М. М. Голицына, в состав которой входили оба гвардейских полка (Преображенский и Семеновский), батальон Астраханского пехотного полка, а также Троицкий, Владимирский и Нижегородский драгунские полки. Этой колонне выпал марш по узкой проселочной дороге. Обе дороги сходились за западной околицей д. Лесной у моста через р. Леснянку.
Обе армии двигались навстречу судьбе вслепую, не зная местности. Казаки и калмыки шли вместе с регулярными частями. Их возможности, как разведки не были использованы. За ошибки пришлось платить кровью.
Курляндский корпус также встал рано. Граф в сопровождении чинов своего штаба следил за суетой у хлипкого моста через Лиснянку и готовился к бою. Около семи часов утра к сопровождению обоза примкнули Карельский ланддрагунский батальон Цёге, Лифлядский вербованный кавалерийский эскадрон Шога, Лифляндский вербованный драгунский полк фон Шрейтерфельта, Нюландский и Бьёрнеборгский пехотные полки[261].
В непосредственной близости у перелеска расположились Хельсингский пехотный полк – подполковник Брюхнер (2 батальона), Уппландский резервный (третьеочередной) пехотный полк – майор Вульфен (2 батальона) и Абосский пехотный полк – подполковник Ваденфельт (1 батальон)[262].
На нешироком поле во втором эшелоне находились Абосско-Бьёрнеборгско-Выбогский резервный (третьеочередной) пехотный полк (2 батальона) и Эзельский вербованный пехотный батальон графа фон дер Остен-Сакена[263].
У деревни Лесная справа от вагенбурга, прикрывая артиллерию, стояли Эстерботтенский пехотный полк – подполковник К.Ф. фон Мейерфельт (1 батальон), Смоландский резервный (третьеочередной) пехотный полк – подполковник О. Эренберг (1-й батальон), Лифляндский вербованный драгунский полк В.А. фон Шлиппенбаха и Карельский кавалерийский полк – полковник Х.Ю. фон Бургхаузен. Слева от вагенбурга развернулись Абосско-Бьёрнеборгский кавалерийский полк – подполковник Г. А. Левенхаупт и Лифляндский адельсфан – полковник О.И. фон Розен[264].
Если мы примем во внимание, что около 1600 солдат были привлечены в качестве возниц, а прикрытие составило около 1500 человек, то можно сделать вывод о том, что на поле предстоящего сражения находилось порядка 9000 шведских воинов при 16 орудиях, а также неизвестное количество обозных телег и полковых фургонов.