Э. Детайль. Вислинские уланы в бою
Только здесь, забрызганные кровью, в изрешеченных пулями мундирах, шеволежеры остановили скачку усталых коней. В строю оставался только один офицер – самый молодой поручик Ниголевский. Вокруг него была лишь горстка рядовых и вахмистр Соколовский. «Соколовский, в атаку!» – крикнул молодой офицер и ринулся на стоявших поблизости испанских пехотинцев и артиллеристов. Первые солдаты неприятеля, попавшие под их удар, обратились в бегство, но другие, видя малочисленность поляков, встретили их огнем. Последние героические кавалеристы попадали на землю. Вахмистр Соколовский был тяжело ранен, а сам Ниголевский, под которым убили коня, рухнул на землю. Тотчас юноша был окружен врагами. Двое испанских солдат, приставив ему ружья к голове, выстрелили в упор, другие на всякий случай вонзили в его тело штыки, проткнув его девять раз… но по удивительной случайности Ниголевский выжил!
Сквозь кровавую пелену, теряя сознание от потери крови, молодой офицер услышал приближающийся звон труб, грохот барабанов и громовое «Да здравствует Император!». Это вслед за 3-м эскадроном по дороге шли остальные эскадроны шеволежеров и гвардейские конные егеря, ведомые самим маршалом Бессьером, а вслед за ними и по флангам двигались массы французской пехоты.
Несмотря на то, что без присутствия этих войск победа была бы немыслима, тем не менее сражение было выиграно, по сути дела, одной невообразимой атакой. Вся испанская армия сразу после нее обратилась в паническое бегство, так что шедший за эскадроном Козетульского первый эскадрон полка под командованием Томаша Любеньского не потерял ни одного человека, ни одного коня! Шеволежерам и конным егерям осталось лишь рубить и брать в плен уже не оказывавших ни малейшего сопротивления беглецов и собирать богатые трофеи.
Таким образом, все результаты этого удивительного дня были куплены ценой небывалой самоотверженности одного эскадрона поляков. 57 шеволежеров было убито или тяжело ранено, десятки получили легкие раны и контузии. Все офицеры эскадрона до одного были убиты или ранены.
На следующий день Наполеон приказал полковнику Винценту Красинскому построить полк. Трубы пропели короткий сигнал, и в воцарившейся тишине Император, выехав перед строем полка, снял шляпу и сказал: «Вы достойны моей Старой гвардии. Я признаю, что Вы – самая храбрая кавалерия!»[801].
Подвиг польских шеволежеров под Сомо-Сьеррой, совершенный на глазах великого полководца, тотчас же разнесся по свету с 13-м бюллетенем Испанской армии[802] и сразу вошел в легенду. Вошел в нее настолько, что эта блестящая вспышка отваги стала символом целой эпохи в истории Польши и заслонила собой, по крайней мере для французских историков, все остальные подвиги и жертвы польских солдат, принесенные на службе Империи.
Среди польских формирований, прошедших самое суровое горнило испытаний в наполеоновскую эпоху, выделяется, без сомнения, Вислинский легион. Организованный на французской службе в начале 1808 года, он поначалу состоял из трех пехотных и одного кавалерийского полка. Последний представлял собой первый и единственный в то время уланский полк французской армии, вооруженный пиками (шеволежеры гвардии получили пики только в конце 1809 года), который вел свою историю от самых первых польских эскадронов на службе республиканской Франции – кавалерийской части в составе Дунайского легиона в 1799 году.
Впрочем, как говорят послужные списки в архиве сухопутных войск, в рядах Вислинских улан были люди, записавшиеся на службу под знамена Бонапарта еще в 1796 году!
Если полк гвардейских шеволежеров в значительной степени был блистательным собранием польской шляхты, то рядовой состав Вислинских улан представлял из себя покрытых рубцами вояк из простонародья. Солдат № 1 – Ян Бобайчук, № 2 – Федоров Федор Федорович, № 3 – Малицкий Этьен, № 4 – Шнайдер Бернар, № 5 – Робак Анджей… – все начали службу в 1796 году, прошли войны в Италии, сражались на Рейне, в составе Великой Армии, в Неаполитанском королевстве, в Испании; получили раны и ушли в отставку кто в 1810-м, кто в 1812 году.
А вот улан Ян Павликовский, записавшийся добровольцем 20 сентября 1800 года в битве под Гогенлинденом, в том же году один атаковал 50 австрийцев и заставил их сдаться! За этот отважный поступок Павликовский получил серебряное почетное оружие с описанием совершенного подвига, а в сентябре 1801 года был произведен в вахмистры[803].
Но основную свою славу Вислинские уланы заслужили в Испании. Они провели здесь долгих пять лет, сражаясь от Севильи до Сарагосы, от Альбуэры до Таррагоны. Они атаковали противника в генеральных сражениях и прикрывали конвои, охотились за герильясами по горам и лесам и служили надежным эскортом для генералов. «Los infernos picadores polacos» (адские польские пиконосцы) – так прозвали испанские партизаны и солдаты вездесущих Вислинских улан, а французские полководцы считали за особый шик иметь в личной охране хотя бы небольшой взвод польских всадников.
День битвы при Альбуэре 16 мая 1811 г. был отмечен для Вислинцев, пожалуй, одним из самых их блистательных подвигов. Внезапной атакой уланы, поддержанные 2-м гусарским, разгромили английскую пехотную бригаду Кольборна: три неприятельских батальона из четырех были практически полностью уничтожены польской кавалерией.
Что же касается пехоты легиона, то бесспорно самой яркой страницей ее славы стала осада Сарагосы (точнее, обе осады). В отчаянных боях за каждый дом, за каждую улицу города, оборонявшегося многочисленным фанатичным гарнизоном, отличились все пехотные полки Вислинского легиона.
Вот как описывает очевидец осады бой за монастырь Санта-Энграсия, ключевой пункт испанской обороны: «Поляки второго Вислинского полка под командованием Хлопицкого… были разделены на много мелких групп, которые вводились в бой одна за другой, чтобы избежать толкучки. Эти колонны бегом преодолели 120 туазов по открытой местности и с яростью ворвались на развалины первой стены, которая была разбита на большом протяжении. Но за ней была другая стена, в которой была пробита лишь узкая брешь всего в восемь-десять футов ширины, а ружья тысячи двухсот защитников монастыря были нацелены на нее. Первые из наших храбрецов, достигшие стены (капитан инженерных войск Сегон и капитан Нагрудский), устремились очертя голову в этот пролом, за ними бросились солдаты Вислинского легиона, которые, как разъяренные львы, ворвались внутрь. Страшный бой завязался по всему монастырю. Монахи, солдаты, крестьяне, женщины и даже дети, взаимно возбуждая свою отвагу, защищали каждую пядь земли. Они бились внизу и наверху, дрались за каждый коридор, за каждую комнату, стреляя из-за мешков с шерстью, а иногда из-за груд книг, ведя также непрерывный огонь из бойниц. Один из поляков был убит на лестнице монахом, обрушившим на его голову тяжелое распятие. Несмотря на эту яростную оборону, испанцы были отброшены к монастырю Капуцинов, который был также взят нами. Шесть фугасов, которые взорвались под нашими солдатами, не смогли их остановить, и мы преследовали врага до соседних домов, по которым они тотчас же открыли огонь своих батарей…»[804].
Польская пехота, непрерывно сражавшаяся 80 дней и ночей, понесла тяжелые потери – треть солдат и офицеров убитыми и ранеными. В августе 1809 г. в Испанию прибыли награды для храбрых поляков. Увы, число наград мало соответствовало проявленной отваге. Во 2-й Вислинский полк прислали только семь крестов Почетного легиона, причем «…двое из представленных к награждению уже умерли к тому времени от полученных ран, два других лежали еще в госпитале… Мы заслужили большего, – с горечью писал офицер польской пехоты, – но о поляках чаще вспоминали в день боя, а не после него»[805].
Подобно Вислинским уланам польская пехота приняла также активное участие в борьбе с герильей. Во время знаменитой осады Таррагоны в 1811 г., за взятие которой генерал Сюше получил маршальский жезл, Вислинцам было поручено обеспечить бесперебойное снабжение армии продовольствием и боеприпасами, сражаясь с известным предводителем испанских герильясов – Мина и с каталонским ополчением. Доверие главнокомандующего было полностью оправданно.
Вот что рассказывает офицер 2-го Вислинского полка: «В течение трех месяцев, благодаря активности и бдительности, удалось сдержать этих опасных врагов и прикрыть от вражеских рейдов район Синко-Вильяс, откуда осаждающая армия получала все ей необходимое. Благодаря ему (Хлопицкому), благодаря нам, ни один рацион продовольствия не пропал. Наш командир стал ужасом для партизан. Одного только слуха о его приближении, одной только фразы “El general de los Polaccos”[806] было достаточно, чтобы враг убегал за многие километры. Но лишь господу известно, какой ценой мы достигали этого результата! Нужно было совершать без конца дневные марши по 7–8 лье, по козлиным тропам, забираться на отвесные скалы, спускаться в пропасти, испытывать то ужасную жару в долинах, то ужасный холод в горах…»[807].
В Испанской кампании принял участие не только Вислинский легион, но и другие иностранные формирования однородного национального состава. Прежде всего швейцарские полки, которые подобно полякам будут отправлены в начале 1812 г., чтобы присоединиться к корпусам Великой Армии, готовящейся совсем для другой войны…
Швейцарские части вновь после старого порядка появились в рядах французских войск согласно «Капитуляции» (старинное название договора – от лат. «capitul» – статья) от сентября 1803 г. между Французской республикой и Швейцарской Федерацией. Согласно этому договору швейцарцы должны были выставить (за оплату) четыре пехотных полка с ротами артиллерии для службы Франции. Численность швейцарских войск, передаваемых в распоряжение 1-го консула Бонапарта определялись в 16 тысяч человек.