. Хотя, к сожалению, как уже отмечалось, из-за скупости данных послужных списков, а подчас из-за небрежности писарей, мы не можем получить всю интересующую нас информацию, общая картина прослеживается довольно четко.
Для анализа были исследованы послужные списки 215 солдат 1-го полка пеших гренадер, поступивших в полк с мая по октябрь 1806 г. Отдельно были рассмотрены также 488 человек, зачисленных в часть в январе 1807 г.[896] Данная выборка достаточно репрезентативна и позволяет произвести вполне убедительную качественную оценку состава гвардейских частей.
Средний возраст вступления в полк – 31,5 года, причем эта цифра является не только средней арифметической, но и соответствует наиболее вероятному возрасту начала службы в Гвардии: 55 % солдат, зачисленных в полк, были людьми в возрасте от 30 до 34 лет. Остальные принадлежали к самым различным возрастным категориям: от 20 до 50 лет – впрочем, подобные экстремальные цифры были крайне редкими. Только один из рассмотренных нами солдат был двадцатилетним, только один – пятидесятилетним.
Возраст завершения службы в полку весьма разнообразен, но в среднем это 36–37 лет. Таким образом, в подавляющем большинстве солдаты и унтер-офицеры Гвардии были мужчинами в самом расцвете сил. Это, конечно, вносит некоторые коррективы в расхожий штамп убеленного сединами гренадера, о котором мы уже упоминали. Хотя указанный полк будет называться Старой Гвардией, понятие «старость» характеризует здесь лишь приобретенный в боях опыт, а не возраст солдат. Лишь очень немногие унтер-офицеры полка соответствовали образу старика-воина, ставшему популярным благодаря романтическим литографиям Шарле и Раффе. Всего 7 % военнослужащих покинули полк в возрасте 40 лет и более, и только один из ста уходил из части в возрасте 50 лет или старше.
Хотя солдат Гвардии было трудно назвать стариками, их служба была поистине «старой». Средний срок выслуги у вступающих в полк был почти 13 лет, что означает (учитывая указанное выше время пребывания в полку), что в среднем гренадер 1-го полка имел за плечами 15–16 лет службы! Только 3 % солдат вступили в часть, не имея регламентированных пяти лет выслуги. Не следует также забывать, что выслуга лет в это время означала не просто время, проведенное на воинской службе. В среднем вступающий в полк солдат прошел около 10 кампаний, а 55 % из зачисленных в часть провели в различных военных походах от 11 до 15 лет! Учитывая же, что в рядах Гвардии солдаты прошли в среднем еще 3,5 кампании, то можно сказать, что покидавший полк воин имел за плечами около 14 военных походов.
Важно также отметить, что военнослужащие, зачисленные рядовыми в гвардейскую часть, были до этого момента не просто солдатами. К примеру, из 215 рассмотренных нами гренадеров до вступления в полк были:
Воинские звания вступивших в 1-й гренадерский полк
Как видно, более 60 % личного состава полка (учитывая, что те, о которых нет сведений, достаточно пропорционально распределяются по всем категориям), прежде чем стать рядовыми Гвардии, имели воинское звание от капрала и выше или принадлежали к тщательно формируемому корпусу жандармерии. 4,2 % военнослужащих, вступивших в полк, были либо награждены орденом Почетного Легиона, либо имели почетное оружие. В последние годы Империи, вследствие многочисленных награждений в ходе наполеоновских войн, эта цифра резко возрастет. Так, согласно Ипполиту де Модюи, служившему в 1815 г. в рядах гренадеров, в 1-м гренадерском полку было уже около тысячи кавалеров ордена Почетного Легиона, а в роте, где служил сам Модюи, из 160 унтер-офицеров и рядовых, 133 человека носили на груди орден на красной ленточке![897] Послужные списки указывают также, что 21,4 % вступивших в полк имели одно и более ранений. Однако данная цифра, скорее всего, занижена. Дело в том, что факт получения ранения, особенно на предыдущей службе, далеко не всегда отмечался.
В рассматриваемый нами период часть была почти что мононациональной. Только 11 из 215 человек (т. е. 5,1 %) были нефранцузами по происхождению. Десять из них – итальянцы, уроженцы недавно присоединенного Пьемонта, а один – немец с левого берега Рейна. Позже это соотношение, так же как и в рядах линейных войск, сильно изменилось.
Судьба гвардейцев весьма отличалась от того, что мы видели в рядах линейной пехоты. Рассматриваемые нами 215 гренадеров завершили службу следующим образом:
солдаты 1-го гренадерского полка
Несмотря на то, что эти цифры можно рассматривать лишь как ориентировочные, качественное различие с аналогичными характеристиками для линейных частей очевидна. Разумеется, бросается в глаза ничтожное количество случаев дезертирства в Гвардии – менее 1 %. Можно сказать, что в Старой Гвардии дезертирство присутствует лишь в виде отдельных фактов, связанных с личной драмой, острым служебным конфликтом и т. п., но не представляет собой обычное явление (среди 488 велитов, поступивших в гвардейский полк, дезертировали только трое, причем двое из них сами вернулись в строй).
Обращает на себя внимание также факт невысокой смертности от болезней по сравнению с таковой в армейской пехоте. Конечно, это в значительной мере было связано с тем, что в Гвардию попадали уже закаленные воины, прошедшие жесткий естественный отбор, однако сказывалось и то, что условия жизни на походе, равно как и медицинское обслуживание вне боевых действий, были значительно лучшими, чем в остальной части армии.
Более высокий, чем в армейских пехотных полках, процент пропавших без вести в России объясняется очень просто – для линейных войск нами была вычислена средняя цифра по различным частям, среди которых и такие, которые не участвовали в русской кампании. Для тех же, кто прошел тяжкий путь отступления 1812 г., процент потерь был еще большим, чем у гвардейцев.
Продвижение по службе происходило в Гвардии куда более интенсивно, чем в линейных частях: около 20 % рядовых гвардейцев стали офицерами или унтер-офицерами Гвардии, сверх этого более 3 % из них стали офицерами линейных войск. Впрочем, не следует забывать, что более половины всех военнослужащих до поступления в Гвардию уже были капралами или унтер-офицерами.
Наконец, обращает на себя внимание то, что количество ушедших в почетную отставку или в ряды ветеранов Гвардии было в два с лишним раза больше, чем в линейных войсках.
В целом образ части, который сходит со страниц лишенных всяких эмоций документов, впечатляет. Перед нами фаланга испытанных воинов, прошедших тысячи опасностей, мужчин, полных сил и энергии и при этом имеющих огромный жизненный опыт. Многие из них на момент вступления в Гвардию уже были командирами. Не следует забывать, что звание старшего сержанта, которое имели перед зачислением в полк некоторые из гренадеров, предполагало нахождение на должности старшего унтер-офицера роты. Без сомнения, люди, прошедшие через выполнение подобных функций, знали, что такое ответственность, умели подчиняться и командовать. Никто (за редчайшим исключением) не покидал полк недостойным образом. Из подобной части уходили либо с почетом – в отставку, либо с повышением по службе, либо… в могилу.
Эта картина, воссозданная на основе документов, полностью подтверждается письмами, дневниками современников и мемуарной литературой. Вестфальский офицер фон Лоссберг увидел гвардейцев в 1812 г. на походе и, пораженный, сделал в своем дневнике короткую запись, которая словно моментальная фотография выхватывает для нас из тьмы времен образ гвардейцев Императора: «Я увидел ее (Старую Гвардию) в первый раз и никогда не забуду впечатление, которое на меня произвели гвардейские гренадеры. Вот это действительно солдаты в истинном смысле слова. Вообще, я видел людей более крупного роста, но никогда не видел в сборе такого числа бородатых, загорелых и вместе с тем интеллигентных лиц. Хотя многие из них были ростом не выше 5 футов 7 дюймов (181 см), но зато обладали крепким сложением и мускулистым телом. Я видел, как закаленные в войнах солдаты прошли мимо меня походным шагом, и при этом убедился в легкости их шага и в ловкости, с которой они носили свои ружья и ранцы»[898].
Но особенно яркое и точное описание гренадера Гвардии оставил нам уже упомянутый сержант Ипполит де Модюи. Портрет, написанный Модюи столь живой и точный, что, несмотря на пространность, мы приводим его почти полностью:
«Испытанный в долгих маршах, познавший усталость, тяготы биваков, жару и холод, гренадер Старой Гвардии был подтянутым и сухощавым. Все у этих стальных воинов было испытанным: сердце, тело и ноги. С такими людьми можно было бы завоевать весь мир!
Загорелое и обветренное лицо, впалые щеки и орлиный нос – все это делало гренадера еще более воинственным… густые красивые усы, часто выгоревшие на солнце, подчеркивали его мужественность… а красиво завитая и напудренная коса дополняла ансамбль…
Особенностью и своеобразным кокетством гвардейских гренадеров были серьги в ушах. На них делали первые затраты, прибывая в часть. Обычно товарищ по полку протыкал новичку уши и вставлял в отверстие временную серьгу из свинцовой проволоки, которая носилась до тех пор, пока гренадер не накапливал денег, чтобы купить себе золотую серьгу диаметром с 3-франковую, а то даже и с 5-франковую монету.
Обычно протыкавший уши был и специалистом по татуировке, и кроме отверстий для серег, он проделывал “операцию” на груди и руках вновь прибывшего, потому что каждый гренадер должен был сохранить на своем теле нестирающийся рисунок символов любви и гренады…
Обычай требовал, чтобы гренадер имел и золотые часы с цепочкой, однако, чтобы приобрести их, требовался по меньшей мере год лишений и экономии. Первые же шесть месяцев пребывания в части солдат 1-го гренадерского должен был не покидать добровольно казарм и обходиться обычным солдатским рационом, отказывая себе в вине, чтобы восстановить свой лицевой счет на должном уровне, ибо денег, которые он получал, на покупку того, что мы называли “наша форма для города и салонов”, не хватало. Эта форма состояла из мундира, коротких нанковых кюлот, белых чулок, туфель с серебряной пряжкой и шляпы, которую обычно носили, лихо сдвинув набок.