ть переданы главнокомандующему через адъютантов и капитанов штаба»[482].
Генерал Тьебо рекомендовал, чтобы «начальник штаба… держался вместе со всеми своими офицерами и офицерами инженерных войск во время всего боя поблизости от главнокомандующего, чтобы передавать его приказы, а также чтобы при необходимости выполнять ответственные миссии, как то: заменить убитого или раненого генерала, повести ту или иную часть в атаку, собрать рассеянные отряды, произвести обходной маневр, срочно соорудить укрепление, разместить в необходимом месте батарею, снести мешающее здание, навести порядок на дороге… и т. д.»[483].
Действительно, многочисленная гарцующая группа пышно разодетых адъютантов и более скромно облаченных офицеров штаба, стоявших позади главнокомандующего, быстро редела, как только воздух наполнялся пороховым дымом и ядра начинали со свистом проноситься над головами стоявших на командном пункте.
Адъютанты, выстроившись цепочкой, по команде «officier à marcher!» (дословно – «офицера на движение») по очереди приближались к начальнику и получали приказ. Молодецки салютуя маршалу, щеголи в расшитых золотом ментиках и доломанах с белой, обшитой золотом повязкой на левой руке – знаком адъютанта командующего, – лихо пришпоривали лошадей и с места в галоп уносились в самое пекло боя. Под градом ядер и картечи эти блистательные офицеры вихрем пролетали к указанному маршалом полку мимо идущих в бой батальонов и эскадронов, перепрыгивая через разбитые лафеты, изуродованные трупы, не затушенные и еще дымящиеся бивачные костры. Другие приносились на командный пункт и, отдав рапорт, снова вставали в конец цепочки, чтобы через миг опять устремиться в огонь.
«…Альбукерке, Ла Бурдонне и я выстроились перед маршалом и отдали рапорт об исполнении приказов, которые он поручил нам передать, – рассказывает о битве под Эсслингом генерал Марбо, тогда молодой капитан, адъютант маршала Ланна. – Ядро поразило Альбукерке в спину и, перебросив через голову коня, свалило замертво у ног маршала. Ланн воскликнул: “Вот и конец романа этого несчастного молодого человека! Но, по крайней мере, это красивая смерть!”…Второе ядро прошло между седлом и хребтом лошади Ла Бурдонне… так что куски разбитого седла ранили его бедра… Оба моих товарища упали почти что в один момент, но едва я отъехал на несколько шагов в сторону, как адъютанту генерала Буде, который подскакал к маршалу, оторвало ядром голову на том самом месте, которое я покинул за миг до этого»[484].
А. Лалоз. Приказ атаковать.
Конечно, не ежеминутно подобные несчастья обрушивались на штабы, но тем не менее каждый час боя приносил новые и новые потери. Адъютанты и офицеры штаба теряли убитыми своих коней, падали раненые перед фронтом войск, которым передавали приказы, исчезали в вихре кавалерийских атак, так что иногда к концу боя из пышной свиты, окружавшей маршала, оставались лишь считаные единицы.
Уже известный нам Марбо так продолжал свой рассказ о битве под Эсслингом: «У моего друга де Вири плечо было разбито ружейным выстрелом, Лабедуайер получил картечную пулю в ногу, Ватвиль сломал плечо, упав с коня, убитого ядром, из всего штаба Ланна остались в строю только суб-лейтенант Ле Куте и я»[485]. Сам Марбо к этому моменту также получил ранение в ногу: «Отправляйтесь, перевяжите рану, и если Вы еще сможете сидеть на коне, скачите ко мне», – сказал своему адъютанту маршал. Наскоро сделав перевязку, заткнув рану комком грубой корпии, Марбо снова встал в строй. «Маршал снова послал меня несколько раз в Эсслинг, где я снова очутился среди опасностей, я был столь возбужден, что не чувствовал боли от раны»[486].
Всего же в битве под Эсслингом из десяти адъютантов Ланна восемь были убиты или ранены! Хотя, конечно, подобные потери не являлись характерными для нормального сражения, они не были и редкостью. «Я прошу у Вашей светлости (Бертье) полковников штаба и особенно младших офицеров штаба, потому что все, которые у меня были, убиты или ранены, – доносил командир 3-го корпуса Великой Армии маршал Даву после знаменитой битвы под Ауэрштедтом. – Полковник Эрво, заместитель начальника штаба, также как и его храбрый начальник Дольтан, особенно отличились. Полковник Эрво был ранен, но продолжает следовать за нами»[487].
Когда затихала канонада и усталые почерневшие от пороховой гари солдаты наконец опускались вокруг наспех разведенных бивачных огней, работа офицеров штаба, несмотря на всю их смертельную усталость, еще не кончалась. Тьебо наставлял: «По окончании битвы необходимо будет привести в порядок части, вернуть в ряды потерявшихся солдат… послать людей, чтобы подобрали оружие и обмундирование убитых, собрать трофеи, которые будут распределены впоследствии между дивизиями, бригадами и полками, принявшими участие в бою. Начальники штабов должны распорядиться о погребении погибших, позаботиться о том, чтобы были подобраны раненые, чтобы были собраны все пушки, зарядные ящики, захваченные у неприятеля, равным образом как наши подбитые орудия, проконтролировать сбор военнопленных и отправку их в тыл…
Нужно позаботиться о том, чтобы раненые получили в госпитале всю помощь, которую возможно им оказать. Затем нужно позаботиться об эвакуации самих госпиталей…
Военнопленные должны быть собраны и классифицированы; необходимо подсчитать рядовых, переписать всех офицеров поименно с указанием части и звания. Офицеров надо отделить от солдат, составить конвой для военнопленных и направить их в пункт, указанный главнокомандующим…»[488].
Офицеры штаба должны были позаботиться также и о размещении войск на биваке в соответствии с указаниями главнокомандующего, а инженерам-географам положено было снять точный план поля боя. Наконец необходимо было подготовить рапорты об участии того или иного соединения в битве. «Чтобы ускорить их редакцию и сделать рапорты как можно более полными, каждый командир части, бригады или дивизии должен направить вечером после боя свой отчет начальнику штаба корпуса, последний с помощью полученных материалов и собственных замечаний составит общий рапорт»[489].
Структура генерального штаба и общая организация руководства Великой Армии
Из всего вышесказанного вполне понятно, что офицеры штаба не прохлаждались в блаженном безделье и не отсиживались в течение боя в каком-нибудь «бункере». Однако перечисленные обязанности, будучи основными, не исчерпывали весь комплекс штабной работы. Офицеры штаба должны были также совершать периодические поездки в авангард армии во время наступления и в арьергард во время отступления и, приняв самое активное участие во всех происходящих там столкновениях, подробно информировать о них главнокомандующего; сопровождать колонны войск на марше; производить рекогносцировки мест для разбития лагерей и биваков; исполнять при необходимости обязанности парламентеров; руководить фуражировками; возглавлять различные специальные отряды, например группы, выделенные для действий на тылах неприятеля. Им же поручалась организация этапной линии армии, они выступали в роли комендантов занятых городов, помогали военным губернаторам оккупированных провинций; руководили действиями подразделений при осаде и обороне крепостей, вели сводные батальоны на штурм укреплений и т. д.
Все, что было сказано о работе штаба корпуса, применимо и к штабу дивизии, только в сокращенном виде. При командире дивизии состояло три адъютанта, начальник штаба – обычно штабной полковник с двумя-тремя помощниками в чине капитана (adjoints à l’état-major), командир артиллерии дивизии, командир инженерных войск и несколько чиновников военной администрации. Обязанности офицеров корпусного штаба, о которых мы говорили до сих пор, были общими и для офицеров штабов всех уровней: дивизионного, корпусного и генерального, разница состояла лишь в сфере их полномочий. Поэтому, зная обязанности офицеров штаба корпуса, нам гораздо легче будет понять и функционирование аппарата верховного командования Великой Армии.
Генеральный штаб, а точнее, генеральная квартира Великой Армии, был, как нетрудно догадаться, куда более многочисленным, чем описанный нами корпусной, разница была фактически на целый порядок: вместо нескольких десятков здесь было несколько сотен офицеров. Кроме этого, он представлял собой гораздо более сложную структуру (см. схему).
Прежде всего из приведенной схемы видно, что над генеральным штабом стояла целая система, обеспечивающая работу лично главнокомандующего, то есть императора – фактически его личный штаб. Не следует забывать, что по стилю своего командования Наполеон был в определенном смысле своим собственным начальником штаба. Многие его приказы были столь точны и подробны, что практически не требовали дополнительной обработки генеральным штабом. Чтобы подготовить подобные детальные распоряжения, необходим был немалый штат сотрудников. Основную роль в этом выполнял личный императорский кабинет. Штат секретарей, обладавших большим доверием Наполеона, составлял его основную часть и фактически исполнял обязанности основных штабных бюро.
К личному кабинету императора относилось и то, что можно было бы назвать персональной разведывательной службой. В течение долгого времени этот отдел возглавлял адъютант Наполеона генерал Савари. В 1812 году при императорском кабинете появился некто Лелорнь д’Идевиль, который официально занимал пост секретаря-переводчика. На самом же деле отныне он возглавлял секретную службу. В обязанности д’Идевиля входили обработка иностранной прессы, допрос пленных и связь с тайными агентами. Впрочем, как уже отмечалось, не стоит преувеличивать значение этой и подобных ей служб, которые с легкой руки вульгаризаторов истории превратились чуть ли не в ЦРУ ХIХ века. Их эффективность в военном смысле была весьма ограниченной.