66. В ответ маршал давал довольно неожиданные советы своим подчиненным: «Я не понимаю жалоб, которые Вам адресуют. Ваши войска располагаются постоем на наибольшем пространстве, чем кто-либо в корпусе, и в таком месте, где имеется наибольшее количество ресурсов - ибо там, где есть жители, есть и продовольствие. Нужно найти его, либо вынуждая жителей показать свои тайники с провизией, либо проследив за ними ночью, когда они идут в лес, и таким образом найти тайники; либо просто прочесать лес: недавнее таяние снега позволит обнаружить свежевскопанную землю»67. Можно только представить себе, что испытали жители, которых «вынуждали» показать последний спрятанный мешок с зерном или бочонок с солониной. Но это уже другая история.
Наконец, самыми нетривиальными были кантонир-квартиры в Испании и Португалии, в тех регионах, где гили боевые действия. Вот как описывает одно из таких расположений на постой уже известный нам офицер де Нейли: «В Галистео мы не нашли ни одной живой души. Все дома были пусты, а двери заперты. Наши солдаты открывали их ружейным выстрелом в замок - это был способ одновременно верный и наносивший наименьший ущерб. Следуя инструкциям, полученным от хунты, жители ничего не оставляли в своих домах, и мы вынуждены были располагаться на постой без какого-либо провианта. С большим трудом мы раздобыли мешок зерна в соседней деревне - так, вопреки всем чиновникам военной администрации, мы добыли хлеб, который, правда, выпекали самостоятельно» 68.
Итак, никоим образом "не идеализируя солдат наполеоновской армии и ясно отдавая себе отчет во всех притеснениях, которым подвергалось население тех мест, где войска располагались на постой (подробнее см. в следующей главе), необходимо отметить, что беспорядки начинались прежде всего тогда, когда жители разбегались из своих домов и было невозможно или крайне сложно добыть провиант. Если же основные потребности солдат были удовлетворены, Великая Армия вела себя куда более корректно, чем впоследствии союзники на оккупированной территории Франции.
Очень интересно в этом отношении свидетельство русского офицера, в будущем генерала, Левенштерна. В 1809 г. волею судьбы он оказался в Вене и мог со стороны наблюдать поведение наполеоновской армии, занявшей в мае столицу Австрии. Неопубликованный ранее отрывок* из его мемуаров очень ярко характеризует поведение победителей Габсбургской монархии: «Шенау и его парк известны всей Европе благодаря их красоте, но что привлекало тогда особый интерес - это бивак, разбитый прямо перед дворцом. Кирасиры-гиганты занимали все близлежащие строения. Я вынужден отдать должное командирам французских частей, ибо нигде нельзя было найти следов какого-либо беспорядка, даже цветы в парке оказались нетронутыми.
Мы посетили также императорский дворец Лаксенбург. Повсюду мы видели расположившихся на отдых французских солдат, и повсюду собственность оставалась неприкосновенной...
Я видел, например, в Лаксенбурге, в кабинете австрийского императора очаровательные маленькие картины, которые легко было бы унести. Но до них никто не дотронулся. То же самое можно сказать о множестве других мелких и очень ценных вещей... Мой слуга, уроженец Вены, был не столь щепетилен, он утащил из Рыцарской столовой очень старинную и ценную вещицу...» 69
* Данный пассаж не присутствует во французском издании, очень неполном и небрежном. Что же касается частичной публикации мемуаров Левенштерна на русском языке (сам автор писал по-французски), которая была осуществлена на страницах журнала «Русская старина» в 1901-1902 гг., то здесь сознательно было вымарано все, что положительно характеризовало Наполеона и его армию, а все остальное было переведено с чудовищными искажениями и ошибками. Мы приводим здесь перевод по подлинной рукописи, хранящейся в фондах Российской национальной библиотеки.
Даже в самой Испании, в тех регионах, где замолкали на время залпы пушек и хоть чуть-чуть утихала беспощадная герилья, наполеоновские солдаты и офицеры вели себя так же, как в союзном Мюнхене или покоренной Вене. И мы не можем удержаться от того, чтобы не привести, быть может, несколько пространный, но удивительно живой и красочный пассаж из воспоминаний молодого офицера, с ностальгией рассказывающего о своем пребывании в испанской столице весной 1810 г.: «Она была такой приятной, моя жизнь в Мадриде! Несмотря на войну, я был словно среди самого спокойного мира. Вот что я писал в своем дневнике в начале января...
"Едва я просыпаюсь, мои хозяйки приносят мне чашку горячего шоколада. Это каждодневный утренний привет. Несколько ломтиков ослепительно белого ароматного мягкого хлеба лежат рядом с чашкой пенистого напитка...
В моем очаге уже весело горят угольки, на которые Марикита бросила щепотку лаванды, чтобы комната наполнилась ее ароматом... Легкий снежок покрывает мостовую улиц и лежит на крышах. Прохожие укутываются в свои плащи до самого носа.
Чтобы выучить испанский, читаю книжку, которая мне нравится "El hombre feliz, ce rara avis in ter-ris" ("Счастливый человек - редкое существо на земле "). Я нахожу ее интересной, хорошо написанной, без сомнения, потому что мне удается ее понять. Я слышу, как щебечут дочери хозяйки - они собираются идти на мессу. Сегодня день, когда, согласно поверью, молитвы должны спасти заблудшие души из чистилища - Saccar las almas del purgatorio. "Дон Антонио, какой ужасный мороз, - говорят мне девушки, - на улице два градуса холода!" Они упорхнули, и я, не торопясь, также отправляюсь в Сан-Исидоро, чтобы присоединить к их молитвам мои... По выходе из церкви я встречаю молодого щеголя - majo, ухаживающего за одной из них. Он сообщает мне, что сегодня как раз день рождения девушки. Я покупаю цветы и также спешу принести свои поздравления... Я обедаю в обществе моих очаровательных хозяек и с удовольствием поглощаю олью-подриду (национальное испанское блюдо), а также героически переношу все перченые, чрезвычайно острые блюда. На десерт подают замечательные зеленые валенсийские дыни, а мои бургундские познания вовсе не оскорблены тонким вкусом вин из Валь-де-Пеньяс и Тинтильи-де-Рота. Чашечка легкого, но очень ароматного кофе заканчивает не очень продолжительный обед. Я иду на прогулку в Прадо вместе с Девержи. Светит яркое солнце, и от утреннего снега не осталось и следа. При звуках колокольного звона все гуляющие останавливаются как вкопанные и произносят короткую молитву. Мы тоже снимаем шляпы и делаем как они...
Вечером я забегаю посмотреть спектакль. Сегодня дают "Похищение пророка Илии", а потом водевиль "Сумасшедший дом", последний заставляет меня много смеяться... Еще позже вечером я иду на бал в обществе дочерей моей хозяйки. Я, кажется, замечаю, что моя униформа вызывает не очень приятные воспоминания. Тогда я покидаю на короткое время залу и возвращаюсь, одетый, как истинный кастилец, с головы до ног во все черное, и, кажется, я правильно сделал, так как меня принимают гораздо радушнее: одна из девушек ласково говорит мне на ухо, что я добрый малый - un buen muchacho. Мы много танцуем болеро и сегидильи. Никакого вальса, а чтобы сделать мне приятное, собравшиеся два раза танцуют французский контрданс, впрочем, весьма вяло. Какой прекрасный вечер! В два часа ночи мы покидаем бал после легкого ужина, состоявшего в основном из сладких блюд, и у входа мы находим факелоцосцев, которые освещают нам дорогу до дома. Я ложусь спать, мои веки закрываются под звуки льющейся издалека серенады, поющей о красоте ночи..."»70
Этим безоблачным воспоминанием мы позволим себе завершить главу, где все, казалось бы, пропахло потом, грязью и кровью. Но это неслучайно. Ведь подавляющее большинство этих людей, на долю которых выпали тяжелые испытания голодных и холодных биваков, новых и новых маршей по колено в грязи, сохраняли, несмотря на все лишения, силу духа, высокое чувство чести и просто веселость и доброту.
1 Blaze E. La vie militaire sous le Ffemier Empire. P., 1837, t. 2, p. 265-266.
2 S. H. A. T. XB411 Inspecti on du 32e regiment... 25 fructidor An XIII.
3 S. H. A. T. Xc247 Rapport d'inspection, faite par le general de division Vignolle 5 thermidor An XIII a Ammersfoort.
4 Bardin. Memorial de l'officier d'infanterie. P., 1809, t. 2, p. 822.
5 Coignet J.-R. Les carriers du capitaine Coignet. P., 1896, p. 181.
6 Marbot M. de. Memoires du general baron de Marbot. P., 1891,1.1, p. 61.
7 Manuel d'infanterie ou resume de tous les reglements (decrets usager rensagnemerts propresa cette arme). P., 1808, Titre 1™. Instruction mecanique p. 2-4.
8 Roguet F. Memoires militaires du lieutenant-general comte Roguet, colonel en second des grenadiers a pied delaVieille Garde. P., 1862-1865, t. 2, p. 351,356.
9 Girard S. Campagne de 1813-1814. Journal de marche d'un Garde d'honneur. P., 1920, p. 18-19.
10 Roguet F. Op. cit, t. 2, p. 421-422.
11 Ibid., p. 426.
12 Villas J. de. Feuilles d'Histoire. 1910, p. 517-519.
13 Blaze E. Op. cit., t. 2, p. 75-76.
14 Fabry G. Campagne de Russie. P., 1900-1903, t. 4, p. 262-390.
15 Suckow K.-F.-E. von. Fragments de ma vie. D'Iena a Moscou. P., 1901, p. 156.
16 Fabry G. Op. cit.
17 Ibid.
18 Blaze E. Op. cit., t. 2, p. 125.
19 Ibid., p. 109.
20 Thiebault D.-R-C.-Ff. Manuel general du service des etats-majors généraux et divisionnaires, p. 266.
21 Ravy D. Journal d'un engage volontaire pendant les campagnes de 1805, 1806 et 1807 //Histoire d'un regiment. La 32е demi-brigade (1775-1890). p. 132.
22 Thiebault D.-P.-C.-H. Memoires du general baron Thiebault. P., 1893-1895, t. 4, p. 508-510.