23 Thirion A. Souvenirs militaires. P., 1892, p. 157-158.
24 Ibid., p. 157.
25 Ney M. Memoires du marechal Ney, due d'Elchingen, prince de la Moskowa. Bruxelles 1833, t. 2, p. 386.
26 Thiebault D.-P.-C.-H. Manuel general du service des etats-majors.. p. 272.
27 Ibid., p. 275.
28 Chlapowski D. Memoires sur les guerres de Napoleon (1806-1813). P., 1908, p. 6-7.
29 Foucart P. Campagne de Prusse, 1806. P., 1887-1890, t. 2, p. 565.
30 Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. М., 1938, т. 1, с. 36.
31 Ravy D. Op. cit, p. 134.
32 Fezensac. Souvenirs militaires de 1804 a 1814. P., 1863, p. 64.
33 Desbceufs Ch. Souvenirs du capitaine Desboeufs P., 1901, p. 58.
34 Alombert PC, Colin J. La campagne de 1805 en Allemagne. P., 1902-1908, t. 4, p. 100.
35 Desbceufs Ch. Op. cit., p. 113.
36 Beaulay Ft. Memoires d'un grenadier de la Grande armée. P., 1907, p. 38.
37 Vionnet de Maringonne L.-J. Campagne de Russie et de Saxe (18121813). Souvenirs d'un ex-commandant des grenadiers de la Vieille Garde. P., 1899, p. 77-78.
38 Blaze E. Op. cit.,p. 40.
39 Bourgoing P.-C.-A. de. Souvenirs militaires du Baron de Bourgoing (1791-1815). P., 1897, p. 129.
40 Oyon J.-A. Campagnes et souvenirs militaires // Carnet de la Sabretache. Avril, 1913, № 244, p. 231-233.
41 Blaze E. Op. cit.,t. 2, p. 64.
42 Naylies J.-J. de. Memoires sur la guerre d'Eqpagne. P., 1817, p. 147-148.
43 Percy P.-F. Journal des campagnes du baron Percy, chirurgien en chef de la Grande armée. P., 1904, p. 137, 152.
44 BeaulayH. Op. cit.,p. 53.
45 Ibid., p. 85.
46 Griois L. Memoires du general Grids (1792-1822). P., 1909, t. 2, p. 32-33.
47 Tascher M. de. Notes de campagne (1806-1813). Chateauroux, 1932,
p. 20-21.
48 Thiebault D.-P.-C.-H. Manuel general du service des etats-majors P., 1813, p. 173.
49 Bardin. Op. cit, t. l,p. 392.
50 Blaze E. Op. cit., p. 10.
51 Ravy D. Journal d'un engage volontaire pendant les campagnes de 1805, 1806 et 1807 // Histoire d'un regiment. La 32c demi-brigade (1775-1890). p. 123-124.
52 Bigarre A. Memoires du general Bigarre, aide de camp du roi Joseph. P., 1893, p. 162.
53 Marmont A.-F.-L.-V. Memoires du maréchal Marmont due de Raguse de 1792 a 1841. P., 1857, t. 2, p. 141-142.
54 Ibid., p. 144.
55 Blaze E. Op. cit, p. 17.
56 Ibid., p. 6-8.
57 Les campagnes d'Allemagne (1807) //Tulard J. Nouvelle biblio. № 260, p. 54.
58 Thirion A. Op. cit., p. 40.
59 Combe M. Memoires du colonel Combe sur les campagnes de Russe (1812), de Saxe (1813), de France (1814 et 1815). P., 1854, p. 54.
60 Coignet J.-R. Les cahiers du capitaine Coignet. P., 1896, p. 60.
61 Ibid.
62 Combe M. Op. cit., p. 53-54.
63 Saski. Campagne de 1809 en Allemagne et en Autriche. P., 1899-1902, t. l,p. 300.
64 Lettre du general Colbert. Le 6 septembre 1807 // Carnet de la Sabre tache. Janvier, 1899, № 1, p. 35.
65 Ibid., p. 37.
66 Operations du 3ecorps 1806-1807. Rapport du marechal Davout, due d'Auerstaedt. P., 1896, p. 247.
67 Ibid., p. 328.
68 Naylies J.-J. de. Op. cit, p. 181.
69 Рукописный фонд Российской Национальной библиотеки, СПб., Ф. 425 №2, с. 30-31
70 Fee A.-L.-A. Souvenirs de la guerre d'Espagne dite de l'independance (1809-1813). P., 1856, p. 32, 38-41.
Глава XI. ДУХ И ДИСЦИПЛИНА АРМИИ НАПОЛЕОНА
На войне три четверти всего - это моральные силы.
Ознакомившись с предыдущими главами, можно, как мы надеемся, составить довольно ясное представление о материальной стороне армии Наполеона. Нам, впрочем, уже приходилось затрагивать моральные категории, но лишь в той мере, которая была необходима для связности повествования. Теперь мы обратимся к ним более подробно, ибо моральный фактор столь важен на войне, что без него портрет армии будет явно незавершенным. Нет сомнения, что данная глава представляет собой самую субъективную часть повествования, так как здесь мало что поддается строгому математическому учету. Можно, конечно, подсчитать количество дезертиров в той или иной части, количество награжденных или количество приговоров военно-полевых судов, вынесенных в том или ином соединении, но кто может сосчитать число солдатских подвигов, оставшихся неизвестными, или, напротив, актов грабежа и насилия над мирными жителями, оставшихся безнаказанными? Как подсчитать отвагу и трусость, великодушие и низость, щедрость и алчность? Недаром по- русски и по-французски все это называется «духом» (esprit) - субстанцией прозрачной, неуловимой, эфемерной.
И все-таки от этой эфемерной субстанции зависит на войне все. Ничто не заменит в бою веры в свое дело, презрения к смерти, уверенности в своих силах, моральной спайки, дисциплины; ничто не спасет армию, в которой царит расхлябанность, недисциплинированность, которая не верит ни в правоту своего дела, ни в победу.
На основании изучения тысяч источников: писем, официальных документов, дневников, мемуаров - у нас сложился образ наполеоновской армии, который мы и попытаемся донести до читателя. Чтобы раскрыть этот образ, нам придется не раз прибегнуть к примерам, однако примеры не следует рассматривать как бесспорное доказательство того или иного положения.
Действительно, набором отдельно взятых фактов можно создать какой угодно образ наполеоновского войска, как, впрочем, и всякого другого, - от черного до светло-идиллического. Поэтому примеры, которые будут приводиться, надо рассматривать прежде всего как иллюстрацию того или иного качества солдат Императора, положившись в остальном на честность и компетентность автора.
Мы начнем это эссе о духе наполеоновской армии с качества, которое было ее неоспоримой и точной характеристикой. Этим качеством была отвага, что, впрочем, неудивительно для войск, которые с 1792 г. почти непрерывно были в пекле войн, большей частью победоносных. Свидетельство не раз уже упоминавшегося Клаузевица, непримиримого врага наполеоновской Франции, звучит, пожалуй, наиболее убедительно: «Надо было самому наблюдать стойкость одной из частей, воспитанных на службе Бонапарту и предводимых им в его победоносном шествии, когда она находилась под сильнейшим и непрерывным орудийным огнем, чтобы составить себе понятие, чего может достигнуть воинская часть, закаленная долгой привычкой к опасностям и доведенная полнокровным чувством победы до предъявления самой себе требования высочайших достижений. Кто не видел этого, тот не сможет этому поверить» 1.
Наивно, конечно, было бы полагать, что в полки Наполеона не попадали трусы, просто последние если и были, то они либо дезертировали, либо, стиснув зубы, должны были следовать общему порыву и иногда увлеченные им... становились героями.
Особенно беспощадной к трусости была офицерская среда. Д'Эспеншаль, автор блистательных по точности воспоминаний, рассказывает, как старший офицер, прибывший к ним в полк (5-й гусарский), оказался не на высоте своей миссии в одном из первых боев кампании 1809 г.: «Все офицеры части заявили единодушно, что он не достоин командования...» Тогда с согласия генерала Пажоля этого офицера отправили в депо во Францию «под предлогом необходимости заниматься организацией подкреплений, однако накануне отъезда по поручению всех офицеров полка, молодой суб-лейтенант заявил изгнаннику, что он должен снять с себя белый ментик (характерная деталь униформы 5-го гусарского, ставшая его символом) и что, если он этого не сделает, то о его поведении будет доложено Императору. С этого времени мы больше ничего не слышали об этом офицере...»2
Планшет 20. Рядовой 6-го гусарского полка и вахмистр 5-го гусарского полка 1813-1814 гг. Пояснения см. Приложение II. © С. Летин.
Понятно, что в офицерском корпусе, пронизанном чувством чести, честолюбием и жаждой славы, распаленными Императором, при ежедневном экзамене на храбрость трусу, особенно в офицерских эполетах, было нечего делать в наполеоновских полках. Ведь, как писал де Брак, «на поле боя человек раскрывается таким, каков он есть. Здесь нет больше вуали, нет хитроумных уверток - все страсти человека выступают наружу, его душа открыта, и по ней может читать любой, кто захочет. Здесь интриги в бессилии молкнут, здесь храбрецы приемных, умники салонов... любители погарцевать в мирное время не задирают носа. Горе любому, кто побледнеет в бою, даже если он и носит шляпу с шитьем, горе эполетам и галунам, которые склонятся под ветром от ядра... Здесь вершится неподкупное правосудие, и горе тому, кто будет осужден трибуналом, где честь - судья»3.
Нужно было быть не просто бесстрашным, но нужно было, чтобы это все видели: не склонять голову под ядрами и пулями! - понималось абсолютно буквально. Как-то раз кавалерийский генерал Груши вместе со своим начальником штаба полковником Жюмильяком и начальником артиллерии полковником Гриуа отправились на рекогносцировку. Вражеское ядро, просвистевшее совсем близко от них, заставило Жюмильяка невольно пригнуться. Гриуа пишет, что «генерал Груши не мог сдержать улыбку. Он сказал, обращаясь ко мне: "Кажется, полковник, Вы лучше знакомы с ядрами, чем этот господин, ибо Вы не приветствуете их столь же почтительно". Несчастный начальник штаба был сконфужен и не ответил ни слова. Впрочем, у многих военных, которых я знал, - это всего лишь невольное движение, которое, однако, было для них настоящим несчастьем, ибо многие припис