«До настоящего времени всем медицинским школам не хватало медицинской практики и наблюдения за больными. Именно это должно стать главной заботой образования», - произнес в 1794 г. с трибуны Конвента выдающийся химик Фуркруа. Он же сформулировал новую концепцию медицины: «Меньше обращаться к догматам, больше наблюдать и много практиковаться». «Вскройте несколько трупов, - говорил другой основоположник современной науки Биша, - и вы увидите, как тьма рассеется перед вами». А врач и философ Кабанис писал тогда же: «Мы хотим готовить врачей, которые полезны больным, а не врачей, которые могут блистать речами в обществе и на заседаниях».
Действительно, целая серия выдающихся научных трудов, а также преподавательская деятельность известнейших реформаторов медицины во многом способствовали реализации этой программы. В 1800 г. Биша пишет свое выдающееся произведение «Трактат об оболочках», а в 1801 г. - монументальный труд «Общая анатомия применительно к физиологии и медицине». Бруссе публикует в 1808 г. «Историю хронических воспалений», Пинель создает новую концепцию лечения больных с психическими расстройствами, Деженетт закладывает основы современной эпидемиологии, Ларрей публикует в 1812 г. три первых тома первого настоящего учебника военной хирургии «Мемуары о военной хирургии и походах».
Кардинальная ломка ветхого здания уходившего в прошлое искусства врачевания и построение новой научной медицины не могло не отразиться и на военной медицине. Уже в эпоху Революции многие политические деятели не раз громогласно заявляли о необходимости организации эффективной помощи раненым и больным военнослужащим. Для улучшения функционирования медицинских служб и повышения престижа военного врача декретом от 31 декабря 1792 г. старший медицинский персонал армии получил статус офицерского состава, а декрет от 3 сентября 1793 г. подтвердил, что военные врачи должны были рассматриваться как военнослужащие. Чтобы быть принятым в ряды офицеров медицинской службы, нужно было сдать экзамены перед Санитарным советом и представить сертификат цивизма (см. гл. I). Несмотря на многообещающие речи депутатов Конвента, структурные изменения медицинских служб и первые шаги научной медицины, реальная ситуация, в которой оказывались больные и раненые в эпоху Великой французской революции, была удручающей. Количество госпитализированных военнослужащих составляло до 20-30% личного состава полубригад, причем большинство лежащих на больничных койках было не раненые, а больные. Смертность в госпиталях также продолжала оставаться ужасающей. Так, например, в военном госпитале Нанта в 1794 г. ежемесячно умирало до 16% содержавшихся в нем солдат, в основном от болезней.
Хотя деятельность Первого консула во всех структурах военного организма помогла устранить наиболее явные злоупотребления, она не внесла каких-либо радикальных положительных изменений в функционирование медицинской службы. Более того, поскольку короткая мирная передышка позволила Бонапарту значительно сократить численность армии, особенно сильно был урезан штат медицинского персонала. Указами от 16 фримера IX года (7 декабря 1800 г.) и 18 вандемьера X года (10 октября 1801 г.) численность военных врачей была сокращена до минимума. Сотни медиков оказались выкинутыми на улицу с ничтожной пенсией. Хотя среди сокращенных по штату было немало неспособных людей, нельзя сказать, что подобные меры улучшили медицинскую помощь войскам и, тем более, подняли престиж военного врача. В 1803 г. на службе в рядах французской армии должны были состоять лишь 1237 человек медицинского персонала, в то время как в феврале 1797 г. штат медиков насчитывал 4630 человек! Вследствие режима строгой экономии резко сократилась и численность военных госпиталей. Их было 30 в августе 1800 г., а к декабрю осталось только 16. В результате к моменту возобновления войны (в 1803 г.) французская военно-медицинская служба была явно не готова справиться со своей миссией. Пришлось воссоздавать ее чуть ли не заново и срочно увеличивать количество персонала. В 1808 г. его численность достигла почти 3 тыс. человек, а к началу войны 1812 г. в рядах военных медиков уже было 5112 человек.
Ш. Мейнье. Возвращение Наполеона на о. Лобау 23 мая 1809 г. после битвы под Эсслингом. Версальский музей.
На картине изображен Император, посещающий раненых гвардейцев после тяжелой битвы под Эсслингом. Картина, представленная в Салоне 1812 г., отличается театральностью поз героев и, конечно, весьма далека от того, что увидел Наполеон в походных амбулансах своей армии. Она интересна для нас только точно изображенными мундирами персонажей и прежде всего военных хирургов.
Весь этот персонал в период Империи возглавлялся 6 генерал-инспекторами, трое из которых были хирургами, двое военными врачами и один фармацевтом. Равным образом весь личный состав медицинской службы составлял три иерархические пирамиды: хирургов, военных врачей и фармацевтов. Выглядело это следующим образом:
| Главный хирург | Главный врач | Главный фармацевт |
| Хирург 1-го класса | Врач 1-го класса | Фармацевт 1-го класса |
| Хирург 2-го класса | Врач 2-го класса | Фармацевт 2-го класса |
| Хирург 3-го класса | Врач 3-го класса | Фармацевт 3-го класса |
| Младший хирург | Младший врач | Младший фармацевт |
| Помощник хирурга | Помощник врача | Помощник фармацевта |
Различие между хирургами и военными врачами состояло в том, что первые непосредственно находились в составе действующей армии и оказывали первую помощь раненым на поле боя, вторые работали в основном в госпиталях. Реальные же обязанности хирургов и военных врачей могли быть самыми разнообразными.
В принципе, как уже отмечалось, хирурги, врачи и фармацевты должны были рассматриваться как военнослужащие, причем главный хирург соответствовал по званию подполковнику (с 1809 г. командиру батальона), хирурги (всех трех классов) - капитанам, младший хирург - лейтенанту, помощник хирурга—суб-лейтенанту (аналогично для врачей и фармацевтов). Однако вплоть до конца Империи и еще в течение многих лет спустя весь этот штат специалистов сохранял довольно неопределенный статус, занимая промежуточное положение между военным и гражданским персоналом. Так, например, несмотря на ношение униформы по стилю практически такой же, как у офицеров, военные врачи наполеоновской армии все-таки не получили права носить эполеты. 8 января 1809 г. главный хирург армии направил Императору мемуар*, в котором, перечисляя заслуги военных врачей, писал: «...хирурги, боевая отвага которых не вызывает сомнений, также как и полезность их дела, не просят никакой прибавки к жалованью, они надеются на награду более благородную и-достойную. Через мое посредство они осмеливаются просить Ваше Величество разрешения носить на одном плече эполет, соответствующий тому офицерскому званию, которому они приравнены... на другом плече они могли бы носить простой трилистник из золотого галуна...»41 Эта весьма скромная просьба была отклонена Императором: ношение эполет, по его мысли, должно было быть исключительно привилегией бойцов. Впрочем, в Гвардии, которая, как и во многом другом, стояла особняком, военные врачи де-факто присвоили себе это право. Они не только носили эполет на левом плече, но также золотой аксельбант на правом. Более того, хирурги гвардейских конных егерей носили даже золотые офицерские галуны на рейтузах гусарского типа - типичное отличие командного состава легкой кавалерии. Мундир, богатое вооружение, конская сбруя и другие предметы экипировки гвардейских хирургов также были исключительно офицерского образца.
* Мемуар - краткое сочинение на определенную тему.
Неопределенность положения военных врачей в наполеоновской армии усугублялась еще и тем обстоятельством, что практически во всех вопросах служебного характера они вынуждены были подчиняться военным комиссарам; равным образом в ведении чиновников военной администрации находились и госпиталя. Хотя Императорский декрет от 30 ноября 1811 г. гласил, что «офицеры медицинской службы во всем, что касается вопросов лечения пациентов, подчиняются только своим непосредственным медицинским начальникам...», тут же пояснялось, что «во всех вопросах несения службы и соблюдения регламентов они должны подчиняться генерал-интенданту, комиссарам-распорядителям и комиссарам»42. Впрочем, подобное положение сохранялось во французской армии еще очень долго при самых разных режимах. Только в 1889 г., уже в эпоху Третьей республики, военно-медицинская служба стала полностью автономной структурой в рядах вооруженных сил. И только декретом от 12 мая 1917 г. старший медицинский персонал получил статус, во всем идентичный остальному офицерскому составу.
В организационном смысле медицинское обслуживание войск состояло из нескольких уровней. Самым нижним был полковой уровень. При каждой части имелось некоторое количество хирургов, призванных лечить солдат в гарнизоне, оказывать им медицинскую помощь на походе, а также, по мере возможности, в бою. В полку пехоты из четырех батальонов полагалось иметь трех хирургов и четырех младших хирургов, в четырехэскадронном кавалерийском полку должен был быть один хирург и два младших хирурга. На каждый полк полагался также один фургон с медикаментами, хирургическим инструментом и носилками.
В военное время при каждой пехотной или кавалерийской дивизии формировался «дивизионный амбуланс», который представлял собой главную составляющую системы медицинской помощи войскам на поле сражения. В состав амбуланса входил один врач, шесть Хирургов разного ранга, четыре фармацевта и четыре служащих для проведения работ по устройству госпиталей. Дивизионный амбуланс располагал двумя фургонами с необходимым хирургическим инструментом и медикаментами. В задачу персонала дивизионных амбулансов входила организация перевязочных пунктов на поле боя и устройство временных госпиталей в ближайших населенных пунктах от поля сражения.