Планшет 6. Линейная пехота 1805-1806 гг. Пояснения см. Приложение II. © С. Летин
Однако эта молодежь не отличалась исполинским ростом. Мы уже отмечали, что средний рост населения Франции начала XIX в. был значительно меньше, чем в настоящее время. Понятно, что и солдаты также не были великанами. В Приложении XI читатель может ознакомиться с таблицей распределения по росту рядового и унтер-офицерского состава французской армии 1805-1812 гг. Из этой таблицы следует, что подавляющее большинство французских пехотинцев и кавалеристов были ростом менее 1 м 75 см. В линейной пехоте средним (и наиболее часто встречающимся) ростом был 1 м 65 см, а в легкой пехоте он был и того меньше - 1 м 62 см. В пехоте и легкой кавалерии люди выше 1 м 80 см встречались лишь в виде редчайшего исключения, зато солдаты ростом от 1 м 55 см до 1 м 60 см попадались очень часто. Особняком стояла тяжелая кавалерия и артиллерия. У кирасир средний рост был около 1 м 76 см, а в артиллерии - 1 м 74 см.
В качестве курьеза отметим, что Наполеон, параметры которого после смерти были тщательно измерены доктором Антомарки, имел рост 1 м 68,6 см. Таким образом, можно считать неопровержимо доказанным, что легенда о Бонапарте - маленьком человечке, обуреваемом по этому поводу всевозможными комплексами, — является ничем иным как вымыслом. Император, как видно из наших изысканий, был не только не ниже, а напротив, выше двух третей своих солдат. Тем более по отношению ко всей массе населения тогдашней Франции он был просто-напросто высоким человеком. Впрочем, легенда о его маленьком росте появилась, возможно, не только благодаря вымыслу врагов. Среди приближенных Наполеона было немало высоких даже по современным меркам людей: например, знаменитый Иоахим Мюрат был ростом 1 м 90 см, а он ведь почти всегда находился поблизости от своего кумира. Наконец, в Гвардию, постоянно окружавшую Императора, отбирали только людей высокого роста (см. главу XIII). Учитывая же, что элитные гвардейские части носили высокие меховые шапки, увенчанные пышными султанами, Наполеон на их фоне мог выглядеть далеким от исполинского телосложения.
Но вернемся к нашим новобранцам. Это были люди, представлявшие самые разные слои населения страны, имеющие до поступления на службу самые различные профессии и социальный статус. Тем не менее можно предположить, что целый ряд мер, призванных облегчить "налог кровью" для имущих классов, о чем мы уже упоминали, способствовал тому, что чаще всего "низкая" социально-профессиональная принадлежность новобранцев отражала эту тенденцию.
Действительно, из 3540 солдат, профессии которых были отмечены в послужном списке, практически нет представителей зажиточных слоев населения. Исключение составляют три негоцианта, один рантье и 18 "собственников", последние могли принадлежать либо к состоятельной буржуазии, либо к старому дворянству, сохранившему остатки своих владений. Добавим, что две трети "собственников" служили в кавалерии и многие из них поступили в армию добровольно.
В основном же призывники наполеоновской армии были не богачами, а людьми из народа. Их социально-профессиональный статус отражен в следующей таблице.
Профессии новобранцев 1805-1812 гг.
| Количество лиц данной профессии | Из них стали капралами и сержантами | Из них стали офицерами | |
| Крестьяне (cultivateurs) | 940 | 58 | 2 |
| Крестьяне (laboureurs)* | 483 | 39 | - |
| Сельхоз. поденщики | 260 | 16 | - |
| Слуги | 234 | 8 | - |
| Ткачи | 160 | 7 | - |
| Подсобные рабочие (городские) | 135 | 6 | - |
| Виноградари | 120 | 7 | - |
| Башмачники | 95 | 4 | 1 |
| Портные | 68 | 3 | 1 |
| Столяры | 60 | 2 | - |
| Кузнецы | 54 | 2 | - |
| Каменщики | 45 | 1 | - |
| Плотники | 41 | 3 | - |
| Булочники | 37 | 6 | - |
| Студенты | 23 | 9 | - |
| Прочие (в том числе собственники) | 785 | 109 | 4 |
| Итого: | 3540 | 280 | 8 |
* Во французском языке начала XIX века для обозначения понятия "крестьянин" обычно употреблялись два слова: cultivateur (дословно - земледелец) и laboureur (дословно - пахарь). Последнее, как ни странно, применялось к более зажиточным крестьянам. По-русски laboureur - нечто близкое понятию "кулак", cultivateur - "середняк", реже "бедняк", т. к. к последним относились в основном поденщики.
В данной таблице к "прочим" мы отнесли тех, кто занимался редкими профессиями, представители которых нам встретились всего лишь по несколько человек: один скорняк, трое басонщиков, один точильщик и т. д. Однако практически все они относятся к демократическим слоям населения - это ремесленники и рабочие. Только небольшое количество "прочих" (20 человек) представляют мелкобуржуазные слои населения: шестеро лавочников, пять трактирщиков, пять торговцев и четверо приказчиков. Двадцать два относятся к числу служащих и людей свободных профессий: шестеро учителей, семеро писарей, четверо служащих таможни, один землемер, один нотариус и двое музыкантов.
Таким образом, представители имущих классов составляли не более 0,6% от общего числа призывников, или 1,2%, если считать мелкую буржуазию. В это же время имущие классы составляли не менее 10% населения страны. Следовательно, нет сомнения, что возможность выставления заместителя широко использовалась состоятельными семьями, которые предпочитали, чтобы их сыновья либо поступали на службу в армию офицерами (например, закончив военное училище), либо не служили вообще.
Среди рассмотренных 3540 солдат всего восемь получили офицерские эполеты. Это составляет всего лишь 0,23% от общего количества поступивших на службу и значительно меньше, чем общий процент по армии. Данное отклонение связано, в частности, с тем, что у многих, ставших унтер-офицерами, при перенесении их данных в новый регистр не записывалась больше гражданская профессия. Процент же получивших капральские и сержантские нашивки вполне соответствует общему по армии -7,9% (280 человек).
Как и следует ожидать, офицерами прежде всего стали те, кто до поступления на службу имел хотя бы начальное образование. Так, эполеты получил один из шестерых учителей, один-единственный землемер и один из четверых приказчиков. Тем не менее пятеро оставшихся принадлежат к простонародью: двое крестьян, один портной, один башмачник и один мастер по сабо. Интересно, что никто из представителей буржуазии, попавших в поле нашего анализа, не дослужился до офицерского звания. Здесь, как видно, особого доминирования состоятельных слоев населения не наблюдалось. Впрочем, малое число тех, кто стал офицерами из рассмотренных нами 3540 солдат, не позволяет делать каких-либо далеко идущих обобщений.
Зато в отношении капральских и унтер-офицерских званий выборка достаточно представительна и позволяет сделать следующий вывод: младшими командирами становились прежде всего те, у кого было образование. В то время как средний процент получивших капральские и сержантские нашивки равнялся 7,9%, среди студентов он был 39,9%, среди "собственников" - 44,4%, среди учителей - 50%. Очень низкий процент получивших капральские и сержантские нашивки был среди слуг, он равнялся всего лишь 3,4%. Это вполне понятно: сказывалось отсутствие честолюбия у лиц, занимавшихся подобным ремеслом.
Хотя трудно произвести точный количественный анализ того, как в зависимости от происхождения солдаты переносили тяготы службы, можно установить явную закономерность. Как ни парадоксально, вовсе не крестьяне и не лица, занимавшиеся до своего поступления в армию тяжелым физическим трудом, лучше выносили опасности и лишения. Гораздо более важным оказывалось наличие образования и честолюбия. Те, у кого они отсутствовали, не только реже становились младшими командирами, но и чаще дезертировали и умирали на больничной койке. Желание отличиться перед товарищами, соответствовать существующему понятию о солдатской чести, увлечение борьбой ради борьбы, желание посмотреть далекие края больше помогали воинам на походе, чем руки, загрубевшие от плуга. Во многих мемуарах отмечается, что новобранцев из глухих деревень охватывала по поступлению на службу "mal du pays" - тоска по "родине" (с маленькой буквы, разумеется, ведь речь здесь идет не о стране, а о деревне). От этой тоски солдат становился апатичным и на глазах увядал, иногда даже убегал из полка, а то и просто умирал. Не таким ли был некто Дебри, крестьянин из департамента Эн, пришедший в 32-й линейный полк 5 ноября 1808 г., а 12 декабря 1808 г. умерший в госпитале Валь де Грае от болезни. Вместе с ним пришел в полк и сын мельника Манье из того же департамента. Он умер в том же госпитале 18 января 1809 г.28 Зато молодой учитель Пьер Марье, зачисленный в тот же полк в тот же день (5 ноября 1808 г.), уже в апреле 1809 г. стал капралом, а в августе - сержантом. Он прошел четыре года испанской войны и в мае 1813 г. был произведен в старшие сержанты гренадер. Пьер, по всей видимости, достойно сражался в рядах Великой Армии в 1813 г., за что и получил суб-лейтенантские эполеты 27 сентября того же года29. Хотя это и отдельные примеры, но в общем они отражают реальную картину.
Один из самых важных вопросов, на который позволяют ответить послужные списки, - сколько реально служили в войсках призванные под знамена в эпоху Империи. И наконец, еще более важный: что же в конечном итоге стало с этими людьми?
Наши исследования позволяют дать наиболее точный ответ на первый вопрос. Среднее время пребывания под знаменами оказалось равным примерно 2,4 года в пехоте, 3,2-3,4 - в кавалерии (в зависимости от рода оружия) и, наконец, 3,6 - в артиллерии. Трудно сказать, таким образом, что попавшие в ряды императорской армии тянули солдатскую лямку долгие годы. Несколько дольше служили в артиллерии — сюда попадали лучшие из призывников, да и боевые потери здесь были меньше, чем в других родах войск; несколько меньше в кавалерии - здесь были не такие "качественные" новобранцы, а боевые потери больше; ну и самым коротким был боевой путь солдата в пехоте. Что же стало с этими людьми через два-три года, проведенных под знаменами? Ведь закон гласил, что в военное время служба призванных в армию должна быть бессрочной. Неужели правы "классические" труды типа знаменитой в свое время "Истории XIX века" под редакцией Лависса и Рамбо, где говорилось: "Раз вступив на военную службу, человек живым не выходил из нее. Со времени 1808 г. каждый из этих угрюмых и ворчливых ветеранов твердо знает, что ему суждено умереть от ядра, пули или на госпитальной койке"