ечего было и думать противостоять силам складывающейся коалиции. Поэтому было принято решение о создании новых сил - батальонов добровольцев (волонтеров). Декрет о создании этих частей был утвержден Национальным собранием 12 июня 1791 г. Запись в батальоны должна была быть добровольной, а сами добровольцы - выходцами из национальной гвардии. Последнее условие означало, что это должны быть "почтенные", "благонадежные" люди, ибо только они допускались в национальную гвардию.
В приграничных департаментах, где опасность иностранного вторжения ощущалась как нечто весьма реальное, формирование батальонов волонтеров происходило быстро и дало наибольшие результаты. Много добровольцев было и в охваченном революционным порывом Париже. Зато департаменты, где сильны были клерикальные и консервативные слои, выставили очень небольшое количество батальонов, а некоторые - вообще ни одного. Тем не менее к 1791 г. было сформировано более полутораста батальонов общей численностью около 100 тыс. человек.
Батальоны волонтеров резко отличались от линейных войск. Здесь все было иное - начиная от менталитета, пронизанного революционной идеологией, и кончая униформой, которая у добровольцев была национальных цветов (синий мундир с белыми и красными декоративными деталями), а у старых королевских пехотных полков - белого цвета. Отсюда насмешливые прозвища: "васильки" - так называли волонтеров старые солдаты - и "белозадые", как, недолго думая, окрестили их добровольцы.
Особенно отличался порядок формирования командных кадров волонтерских батальонов. Он был поистине "революционным". Всех командиров, от капрала до полковника, избирали сами добровольцы. Однако здесь сразу нужно сделать важное замечание. Еще до конца 1791 г. появился закон, согласно которому офицерами могли быть выбраны только те, кто уже служил в армии, или, за их неимением, был офицером в национальной гвардии (последнее фактически означало принадлежность к зажиточной буржуазии). Наконец, выборы проходили непосредственно в департаментах под контролем местных властей во главе с буржуазной верхушкой, опиравшейся на свои клиентелы. Так что в результате командовали в батальонах волонтеров не лихие неграмотные мужланы, а, скорее наоборот, очень почтенные граждане. Впрочем, были, конечно, и исключения.
Батальоны волонтеров 1791 г. были, в общем, крайне разнообразны по своему качеству. Вероятно, поэтому столь противоречивы высказывания о волонтерах, колеблющиеся от самых восторженных до самых презрительных.
Вот что писал, например, генерал Монтескью военному министру Сервану по поводу качества частей своей армии: "Полки (имеются в виду линейные войска*), которые прислали из Эльзаса, находятся в жалком состоянии. Во всей армии нет ничего приличного, кроме нескольких батальонов волонтеров. Я хотел бы от всего сердца, чтобы вы прислали побольше этих батальонов, и уверен, что из них можно извлечь большую пользу. Они обычно лучше обучены, лучше дисциплинированны и более подвижны, чем полки. Если бы эти батальоны были более многочисленны, я охотно согласился бы не иметь других войск"1.
* Здесь и далее курсивом выделены комментарии автора книги к цитатам.
Генерал Дампьер с большой похвалой отзывался о поведении волонтеров в битве при Жемаппе: "Три первые батальона Парижа стояли слева от Фландрского полка, эти три батальона вели себя очень достойно. 1-й Парижский батальон под командованием храброго Баллана отбил атаку эскадрона Кобурга, поддержанного гусарами, уложив перед собой впечатляющий вал из людей и лошадей. 2-й и 3-й вели огонь по венгерским гренадерам. Эти батальоны находились под командованием двух командиров, известных своей отвагой - граждан Мальбранша и Лака..."2
Равным образом имеются и противоположные свидетельства. Вот что писал военному министру генерал Ламорисьер 9 октября 1791 г.: "Я имею честь донести Вам об отсутствии дисциплины, царящем в этих частях, и прошу Вас сообщить, есть ли эффективный способ наказаний, который позволил бы внедрить среди волонтеров подчинение и субординацию, необходимые для каждого солдата. Их командиры неоднократно приказывали им построиться как для того, чтобы изучать военные упражнения, так и для других целей. Значительная часть волонтеров в открытую отказались явиться, другие же не явились молча. Со всех точек зрения граждане желали бы убрать отсюда эти войска, дурное поведение которых их беспокоит"3.
Ж.-Б. Зееле. Волонтер на посту, 1793 г. Акварель с натуры.
Э. Детайль. Отправление волонтеров в поход. Действие происходит в Париже на Новом мосту.
Наконец, генерал Вимпфен писал 31 декабря 1791 г. из Кольмара: "Вы поймете, что батальонам волонтеров Верхнего Рейна, а также Верхней Саоны и Дуба многого не достает, чтобы быть использованными в качестве воинских частей. Это отставание связано с двумя пороками в их организации, о которых я предупреждал военного министра еще в момент их формирования. Первый - это способ производства офицеров, который вызвал дурные и даже просто смешные результаты. Интриганы, болтуны и особенно выпивохи победили на выборах способных людей. Второй - то, что департаментам поручено обмундировывать и экипировать волонтеров, в то время как у этих департаментов нет ни су, да и к тому же это не их сфера деятельности..."4
Тем не менее в общем превалируют положительные высказывания. Волонтеры 1791 г. быстро приобрели выправку. Из писем волонтеров мы видим, что воинские упражнения проводились регулярно и зачастую почти каждый день5. С началом войны они хладнокровно приняли боевое крещение и скоро стали достойными солдатами.
Хотя волонтеры 1791 г. пополняли силы армии, но все-таки объявление войны застало Францию недостаточно готовой к борьбе. Необходимы были новые контингенты. И решили снова прибегнуть к методу, давшему положительные результаты.
11 июля 1792 г. Законодательное собрание провозгласило: "Граждане! Отечество в опасности! Пусть те, кто получат честь отправляться первым, чтобы защитить все, что у них есть дорогого, помнят, что они французы и свободны; пусть их сограждане поддерживают у очагов безопасность личности и собственности, пусть магистраты народа будут бдительны, пусть все в спокойствии и отваге, характеризующих истинную силу, ждут для действия слова закона, и Отечество будет спасено!"6
12 июля закон провозгласил первый набор в 50 тыс. человек для пополнения линейных войск и формирования новых 42 батальонов (около 33 600 человек) волонтеров.
В Париже, раскаленном энтузиазмом, и в восточных департаментах, находящихся под непосредственной угрозой, набор происходил активно. 22 июля по улицам прошли кортежи Национальной гвардии, неся огромные панно с надписями "Отечество в опасности!" На Новом мосту каждый час грохотали орудия, отовсюду раздавался треск барабанов, звуки труб, призывы ораторов, стук копыт по мостовой и лязг оружия. В этой насыщенной подъемом и энтузиазмом атмосфере набор осуществлялся быстро. Только за неделю записалось 15 тыс. добровольцев. Не меньше желающих было и в приграничных департаментах. Только один департамент Верхней Сены дал сразу 8 батальонов. Что же касается контрреволюционных районов, здесь противодействие было еще острее, чем в 1791 г. В общем же, призыв 1792 г. поставил в строй огромное пополнение, причем необходимо отметить, что на этот раз наряду с городами значительный вклад внесла и деревня. В то время как в 1791 г. только 15% волонтеров были выходцами из сельской местности, в 1792 г. таковых было уже 69%.
Это пополнение необходимо было снабдить командными кадрами. Как и в 1791 г., офицеры избирались непосредственно волонтерами. Однако условия выборов, да и сам контингент избирателей, были другими. Революция вступила в новый, более радикальный, период. Выборы на командные посты проходили на этот раз вне контроля местной элиты. Результат поэтому оказался соответствующим. Среди офицеров практически не осталось дворян (лишь 0,7% вместо 4,0% в 1791 г.), уменьшилось количество буржуа, зато вырос процент ремесленников с 22,8 до 32,9%; наконец, до 13-15% младших офицеров были сыновьями крестьян7.
Офицеры волонтеров 1792 г. были людьми, имеющими немало доброй воли и отваги, но их образовательный уровень был значительно ниже, чем у их предшественников в 1791 г. Наконец, полностью "демократические" выборы привели к тому, что командиры оказались в значительной степени зависимы от своих солдат.
В результате в данном случае свидетельства современников почти единодушны: волонтеры 1792 г., несмотря на свой патриотический дух, были крайне недисциплинированны, слабы в воинской выучке, подвержены панике. "Парижские батальоны старого набора (т. е. 1791 г.) были великолепны, но мне кажется, что новые отвратительны, - рассказывает очевидец. - Я не могу дать вам полной картины, сколько плохого можно о них рассказать. У этих парижан высокомерный вид... Они, кажется, презирают остальную часть армии и желают везде командовать... тем не менее, что касается военных эволюции и ружейных приемов, они находятся в самом грубейшем невежестве, так что на них больно смотреть"8.
Создание батальонов волонтеров, а затем полурегулярных частей под названием легионов и вольных рот, быстрый численный рост батальонов за счет новых, уже принудительных наборов, привели к резкому возрастанию армии нового типа, которая, как уже отмечалось, сосуществовала параллельно с линейными войсками в 1791-1793 гг. Численность войск обоих категорий к концу 1792 - началу 1793 гг. привел в своем рапорте Конвенту Дюбуа-Крансе. Согласно этому рапорту, в вооруженных силах Республики было 98 линейных полков, которые вместе с егерскими батальонами имели в своих рядах около 133 тыс. человек. Кроме того, в линейных войсках было 35 тыс. кавалеристов и около 10 тыс, артиллеристов. 517 батальонов волонтеров, имевшихся на данный момент, насчитывали по спискам 289 114 человек. В общей сложности предполагалось, что реально под ружьем было около 400-460 тыс. человек