1.
Если же отбросить юмор, то нужно отметить, что состояние этих зданий было самым разным. Рапорты инспекций депо полков, располагавшихся на территории Франции, большей частью отмечали, что «здания казарм в хорошем состоянии... казарменные помещения поддерживаются в чистоте. Предметы обмундирования и экипировки расположены в соответствии с регламентом, обстановка помещений и кухня содержатся в чистоте и порядке»2. Зато солдаты полков, находившихся в Италии и Голландии, как правило, жили в обстановке, далекой от роскоши. Рапорт инспекции, проведенной 5 термидора VIII года (24 июля 1805 г.) в г. Амерсфорте (Голландия), гласит: «Казармы в Батавии (Голландии) обычно очень плохи. Благодаря заботам главнокомандующего, во многих гарнизонах войска переместились в более "здоровые" помещения, но и они весьма далеки от наших французских норм. Несмотря на это, к чести солдат надо отметить, что в здании поддерживается чистота»3. Впрочем, не стоит, конечно, понимать слово «чистота» в современном его значении. Так, регламент от 12 октября 1791 г., сохранившийся в силе в эпоху Империи, предписывал: «Строго запрещается всем офицерам и солдатам, а также всем прочим лицам испражняться у стен казарм и офицерских жилищ, а также выбрасывать нечистоты из окон...»4 Можно предположить, что если подобные запреты воспроизводились в официальном документе, это было сделано не без надобности. В регламенте ничего не говорилось об умывальниках. Конечно, солдаты мыли руки и лицо, но делалось это только с помощью холодной воды и не слишком часто. Брились не каждый день, однако как минимум раз в неделю - по воскресеньям. С другой стороны, не стоит также впадать и в другую крайность - представлять себе казармы той эпохи как грязные бараки, наполненные нечистотами. Регламенты требовали ежедневной тщательной уборки комнат, коридоров, лестниц, двора и пространства в 4 туаза (8 метров) с внешней стороны зданий. О том, что во многих случаях это строго выполнялось, говорят нам мемуары современников. Вот что рассказывает гренадер Старой Гвардии Куанье: «Когда этот строгий командир (генерал Дорсенн) проходил по казарменным помещениям, он проводил пальцем по полкам для хранения хлеба и если находил там пыль, то старший по комнате получал четыре дня ареста. Он осматривал наши кровати, наши личные вещи и, не дай Бог, находил там грязное белье!»5
Как же выглядели французские казармы эпохи Наполеона? Многое в них напоминало казармы любой армии любого века, однако были и такие детали, которые, без сомнения, окажутся неожиданными для человека, знакомого лишь с современной военной жизнью.
Солдаты обычно располагались в комнатах по 14-18 человек, чаще всего это были военнослужащие из одного и того же отделения и взвода. Капралы жили вместе с рядовыми и были старшими по комнате. Капрал-фурьеры, сержанты и старшие сержанты, а также тамбур-мажоры располагались в отдельных помещениях. Что же касается офицеров, они не так-то часто жили в казармах, но если это имело место, то для них старались выделить квартиры или комнаты в отдельном здании.
Читателей, наверное, удивит, что солдаты спали по двое на одной кровати, и только унтер-офицеры (разумеется, и офицеры) имели отдельное ложе. Человека, с которым спали вместе, называли «товарищ по постели» (camarade de lit)... Впрочем, мы сразу предупреждаем, что из этого не следует делать никаких далеко идущих выводов, которые могут напрашиваться под влиянием современной извращенной культуры. Упоминания о гомосексуализме во французских казармах не встречаются решительно ни в одних мемуарах и дневниках этой эпохи, а столь странное по теперешним меркам размещение солдат объяснялось весьма прозаическими соображениями экономии материалов и отопления. Отсутствие всяческих извращений еще, впрочем, не означает, что спать вдвоем на одном ложе было большим удовольствием, особенно если учитывать, что регламентированная ширина кровати была лишь 110 см (длина 190 см). Вот что вспоминает будущий генерал Марбо о первых мгновениях своей военной карьеры, когда он, хрупкий семнадцатилетний юноша из хорошей семьи, записался в гусары: «Это было в первую ночь, которую я ночевал в казарме. Едва я лег спать, как здоровенный гусар, пришедший через час после всех остальных, приблизился к моей кровати и увидев, что там уже кто-то есть, снял со стены лампу и поставил мне ее под нос, чтобы разглядеть меня, а затем начал раздеваться. Видя, как он снимает одежду, я был далек от мысли, что он имеет намерение лечь рядом со мной, но скоро я понял, что ошибался, так как он весьма резко сказал: "Подвинься, салага!" Затем он залез на кровать, так что занял добрых три четверти ее, тотчас же заснул и начал громко храпеть. Я не смог сомкнуть глаз, особенно из-за запаха, распространявшегося из пакета, который мой товарищ засунул под валик, служивший нам подушкой... Оказалось, что мой любезный коллега был полковым сапожником, а пакет был его передником, пропитанным смолой, которой сапожники смолят свои нитки...»6 Впрочем, не будем особенно переживать за судьбу Марселена Марбо. Его папа был генералом, командующим дивизией, куда, кстати, входил и гусарский полк, тот самый, в который записался Марселей. Так что молодого солдата уже на следующий день положили спать в комнату, предназначенную для унтер-офицеров. Хуже было, наверное, тому, кто позже пришел на его место...
Кроме кроватей в каждом спальном помещении казарм находились: пирамида с личным оружием, камин или небольшая железная печка, служившие как для отопления помещения, так и для приготовления пищи, полка для хлеба, а иногда и других съестных припасов, большая полка для хранения ранцев, головных уборов и мундиров (эта полка проходила над изголовьем кроватей), наконец, стол и скамьи или табуреты. Оружие, находившееся в пирамиде, должно было быть аккуратно расставлено замком наружу и со спущенным курком. Рядом с каждым ружьем была приклеена этикетка с фамилией владельца. Подсумки на ремнях и полусабли пехотинцев подвешивались к специальной планке. Башмаки у пехоты, конское оголовье, шашки, сабли и пистолеты у кавалеристов были развешаны на гвоздях, вбитых в стену.
Обращает на себя внимание наличие оружия в спальном помещении. Солдат Наполеоновской эпохи совершенно не мыслил себя иначе как с оружием, причем, как уже отмечалось, в элитных частях пехоты и в кавалерии сабля или палаш были непременными атрибутами формы для выхода в город.
Наряду с этим бросается в глаза еще одна особенность казарм того времени - это присутствие в комнате продовольствия и кухонных принадлежностей. Солдаты готовили себе пищу сами (точнее, один из солдат, назначенный на дежурство) и питались непосредственно в спальном помещении. Более того, солдаты сами закупали продовольствие. За покупками обычно отправлялся капрал - старший по комнате, он же - глава артельного котла (ordinaire), в сопровождении рядового. По неписаной традиции, сделав покупки, означенные капрал и солдат могли выпить по стаканчику на общественные деньги. Капрал должен был вести книжку расходов на артельный котел, эта книжка проверялась старшим начальством. Сержанты и старшие сержанты питались отдельно от рядовых, часто для приготовления еды они нанимали себе повара или кухарку.
День в казарме начинался рано. В 6 утра летом (с 1 апреля по 30 сентября) или в 7 утра зимой раздавался грохот барабанов во дворе. По этому сигналу капралы должны были поднять своих подчиненных и произвести перекличку. Ее результаты они сообщали старшему сержанту, последний доносил информацию о числе присутствующих в его роте дежурному полковому адъютанту.
После подъема солдаты должны были заняться уборкой комнат, а наказанные за провинности убирали все остальное: коридоры, лестницы, дворы и нужники. Что же касается офицеров и унтер-офицеров, они занимались рапортами. Рапорты по каждой роте должны были быть заверены капитанами, и уже на основании этих бумаг дежурный полковой адъютант составлял общий отчет о состоянии полка, который он передавал в 9.30 майору, последний в свою очередь отправлялся с докладом к полковнику.
В 10 часов утра долгожданный сигнал барабана возвещал о том, что настал час «утреннего супа». К этому времени ответственные за кухню уже должны были приготовить основное и практически единственное блюдо, которым потчевали в казармах наполеоновской армии - суп. Не относясь, конечно, к изыскам французской кухни, солдатский суп был, однако, вполне питательным, а иногда и вкусным блюдом. Рецепт его не составлял военной тайны, и желающие попробовать такой суп могут легко его сделать, следуя предписаниям регламента: «Вода, которую наливают в котелок, должна иметь объем один литр в расчете на каждые 250 г мяса. Это мясо кипятится в воде на большом огне, чтобы добиться быстрого выделения пены, затем огонь убавляют и кладут соль из расчета 8 г на литр воды. Добавляют овощи в зависимости от сезона, их кладут за 1-2 часа до того, как будет вынуто мясо. Когда же мясо проварится 5-6 часов, а объем бульона уменьшится на 1/5 часть, поверх кладут куски хлеба, и котелок остается на слабом огне до момента принятия пищи, чтобы бульон не остыл...»7
В то время как солдаты, вооружившись ложками, по очереди зачерпывали суп из аппетитно пахнущего котла, дежурные офицеры проводили осмотр казарменных помещений на предмет чистоты, заодно контролируя и качество пищи.
В 10.30 новый сигнал барабана объявлял окончание столь приятного для многих занятия и сзывал полк на построение. Войска строились в три шеренги во дворе казармы в форме, предписанной приказом, отданным накануне, с оружием или без него, за исключением солдат и унтер-офицеров, заступивших в караул: они всегда должны были быть в полной форме и с заряженным оружием. Новый караул заступал на посты в 11.15. Что же касается всех прочих, они занимались по программе, установленной накануне. Чаще всего это были военные упражнения - «школа солдата», «взводная школа», «батальонная школа». Строевая подготовка, разболтавшаяся в эпоху Революции, активно подтягивалась в армии в эпоху Консульства, именно тогда, когда большая часть войск действительно находилась в казармах. Вот что вспоминает об этом знаменитый генерал Гвар- дии Роге, тогда командир 33-го линейного