Потери на марше выступают здесь в своем, если можно так выразиться, чистом, «незамутненном» никакими обстоятельствами виде. Те пехотные соединения, изменения численности которых мы приводим, фактически не участвовали в боях вплоть до Смоленска, т. е. до 17 августа 1812 г., а дивизии тяжелой кавалерии - вплоть до Бородина (7 сентября 1812 г.). Таким образом, снижение численности в соединениях в исследуемый период можно связать только с самим фактом марша вглубь России, сопряженного уже тогда со значительными трудностями. Вследствие того что маршевые батальоны большей частью еще не догнали свои полки, пополнения, полученные в это время, были незначительны, так что динамика уменьшения численности войск проступает здесь очень отчетливо.
Во-вторых, важно, что речь идет о строго документальных цифрах отчетов, представляемых в ставку через каждые пять дней, а не об индивидуальном видении того или иного мемуариста. Наконец, интересно то, что приводимые данные относятся к периоду летнего наступления, то есть касаются маршей в сравнительно сносных, неэкстремальных условиях, в то время как, например, потери в печально знаменитом отступлении из России являются, конечно, исключением из правил. Кроме того, последние были вызваны не только холодом, голодом и болезнями, а в значительной степени определялись и боевыми действиями: беспрестанными атаками казаков, тяжелыми арьергардными боями, нападениями партизан, так что вычленить, что здесь связано с потерями чисто маршевыми, не представляется возможным. Впрочем, проследить снижение численности в период отступления, оставаясь в рамках строгого исследования, все равно невозможно, так как документов, сравнимых с ежепятидневными результатами перекличек на период отступления не сохранилось.
А. Адам. Марш дивизии Пино 16 июля 1812 г. На переднем плане - выбившийся из сил молодой солдат, его ружье несет старый гренадер, а ранец - командир батальона.
Потери частей на марше были колоссальными. Так, 1-я дивизия Великой Армии (дивизия Морана из корпуса Даву) уменьшилась менее чем за сорок дней марша (с 25.06 по 3.08) на 3282 человека, с 12 834 солдат и офицеров до 9552, потеряв, таким образом, 25,6% своего состава. Дивизия Фриана из того же корпуса за тот же период времени оставила позади 3477 человек из 12 985 (т. е. 26,9%). Наконец, дивизия Ледрю (10-я дивизия Великой Армии, корпус Нея) из 10 777 человек потеряла 3258, или 30,2% состава. При этом ни одно из перечисленных соединений вообще не участвовало в сколько-нибудь значительных боях с 25 июня по 3 августа.
Очевидно, что, как и в бою, способность стойко переносить лишения похода обуславливал моральный фактор. Соединения союзных войск в большинстве своем таяли значительно быстрее французских. Также не участвовавшие в боях в этот период времени (с 25.06 по 3.08) итальянские, вюртембергские и польские дивизии понесли колоссальные потери:
■ польская дивизия Зайончека из 11 569 человек потеряла 4999 (43,2%);
■ польская дивизия Каменецкого из 9059 - 3920 (43,3%);
■ вюртембергская дивизия Маршана из 7991 - 3984 (49,9%);
■ итальянская дивизия Пино из 12 069 - 6456 (53,5%)!14 Капитан вюртембергских войск вспоминал о первом периоде русской кампании: «Эти тяжелые марши в соединении с лишениями, которые нам приходилось выносить, опустошали наши ряды с неожиданной силой: тысячи людей исчезли за короткий промежуток времени, сотни из них покончили с собой, не имея возможности более выносить то, что выпало на их долю... В строю моей роты, смотр которой провел наш генерал, стояло лишь 38 человек. Когда она покидала гарнизон в родном краю, в ней было 150 солдат и офицеров. Так что она потеряла за несколько месяцев 112 человек, не приняв участия даже в самом ничтожном бою, не сделав ни одного ружейного выстрела!»15
Очень большие потери понесла на походе тяжелая кавалерия. Кирасирская дивизия Сен-Жермена с 25 июня по 23 августа уменьшилась в составе с 3111 человек до 1404, т. е. потеряла 1707 бойцов (54,7% состава!)16. Правда, нужно отметить, что эта дивизия участвовала в бою под Островно и в ряде авангардных стычек, однако ее общие потери в боях составили лишь одного убитого и троих раненых офицеров и около сотни нижних чинов. Следовательно, боевые потери составляли лишь малую долю в общем снижении численности дивизии.
А. Адам. Перед Пилонами неподалеку от Немана 29 июня 1812 г.
Во множестве павшие лошади - результат первых маршей по территории России.
Кстати, пехотные дивизии, впервые серьезно вступившие в дело под Смоленском и Валутиной горой, также потеряли от огня куда меньше солдат, чем на марше. Например, совокупный урон обеих польских пехотных дивизий в результате отчаянной атаки на предместья Смоленска (17 августа) составлял 1330 бойцов. Напомним, что при этом за месяц с лишним марша эти же дивизии лишились 8919 солдат и офицеров! Подобное соотношение и в дивизии Маршана. Вюртембержцы потеряли в бою под Смоленском, где, как известно, они не отсиживались в тылу, около 600 человек убитыми и ранеными, в то время как на пути от границы до Смоленска они потеряли не менее чем 4 тыс. солдат17.
Конечно, не все выбывшие из строя во время марша пропадали безвозвратно. Многие просто отстали, а что касается кавалерии, то ее потери были связаны прежде всего с падежом лошадей. Лишившись коня, кирасир или гусар мгновенно выбывал из «игры». Впрочем, слово «отставший» не должно восприниматься слишком безобидно. Оставшийся без всякой связи со своей частью, без присмотра офицеров, солдат часто превращался в мародера, откуда был недалек путь и до дезертира, иногда же он становился добычей партизан или просто разгневанных местных жителей. «В Испании мы не путешествовали поодиночке, - рассказывает мемуарист, - первое же дерево послужило бы виселицей для того, кто непредусмотрительно отправился один в дорогу. Нужно было двигаться сплоченной колонной с авангардом и арьергардом и быть всегда готовым открыть огонь»18. Так или иначе, по крайней мере, в пределах одной кампании, отставшие принадлежали скорее к категории безвозвратных потерь.
Именно поэтому умение совершать марши считалось поистине искусством. «Когда Вы видите полк, идущий по большой дороге, Вы, очевидно, воображаете, что нет ничего проще, чем им управлять. По команде "Марш!" все идут вперед, думаете Вы, и если шагают прямо достаточно долго, то в конечном итоге придут к цели. Полковник, который не принял бы других мер для обеспечения движения, кроме этой нехитрой команды, растерял бы половину своих людей после первого же перехода» 19.
Как же осуществлялся марш в наполеоновской армии?
В период ведения боевых действий войска начинали свое движение очень рано, нередко в 5-6 утра. Еще засветло в лагере или на биваке по всей линии войск раздавался грохот барабанов, выбивавших «Генеральный сбор» (La generale), и призывные звуки труб, игравших для кавалеристов команду «Седлай» (Boute-selle). По этим сигналам лагерь, бивак или казарма приходили в движение. Пехотинцы одевались, наскоро приводили в порядок амуницию, разбирали оружие; кавалеристы кроме этого седлали лошадей; артиллеристы и обозные запрягали пушки, зарядные ящики, повозки... Офицеры пехоты, кавалерии, артиллерии и штабные чины поторапливали подчиненных. Необходимо было быстро изготовиться к отправлению.
Через полчаса после сигнала «Генеральный сбор» лагерь снова оглашался треском барабанов и звуками труб. Это были команды «Построение» и «По коням». По этим сигналам роты строились, производилась перекличка, если выступали с бивака, то тушили бивачные костры. Если же это было в самом начале кампании и солдаты покидали казармы, то в этот момент майоры выступающих в поход частей в сопровождении офицеров инженерных войск и военных чиновников должны были обойти казармы, проверить их состояние и составить протокол ущерба, нанесенного казарме, если таковой имелся. Этот ущерб должен был быть возмещен из полковой казны. Если же части выступали с постоя, то в этот момент должен был осуществляться прием всех жалоб от городского муниципалитета и населения; также в случае нанесения ущерба имуществу жителей, этот ущерб должен был быть немедленно возмещен. Трудно, правда, вообразить, что последнее предписание особенно тщательно выполнялось в военное время, особенно его заключительная часть - о немедленном возмещении убытков. Тем не менее такое правило существовало и в момент совершения марша по территории Империи и союзных государств в общем соблюдалось.
Во время сбора капитаны должны были осмотреть свои роты, проверить их обмундирование и вооружение, а также проконтролировать наличие у всех солдат фляг с водой (причем в каждую флягу должна была быть добавлена ложка уксуса для дезинфекции).
После сбора рот капитаны выводили их на линию общего построения. Батальоны и эскадроны становились развернутыми линиями фронтом в ту сторону, где был неприятель. Снова звенели трубы и трещали барабаны - это была команда «К выносу знамени» (Aux drapeau). По этому сигналу бронзовые Орлы, несомые орлоносцами, в сопровождении элитных рот появлялись перед застывшими в торжественном молчании рядами.
Теперь войска были готовы отправиться в путь. Наставления того времени советовали не заставлять солдат томиться ожиданием, а поскорее начинать марш. Приказ к началу движения отдавал либо командующий войсками, собранными в данном лагере, либо назначенный им генерал. Короткий сигнал барабанов - и массы войск приходили в движение. Начинался новый день порой столь нелегкого марша.
Как же выглядели эти огромные массы людей и лошадей, идущие и идущие вперед по дорогам Европы?
То сомкнутые и строго организованные, то похожие на огромный караван-сарай, то катящиеся, словно всесокрушающий поток, то льющиеся тонким ручейком - все зависело от тысячи обстоятельств.
Когда марш происходил в отсутствие боевого соприкосновения, пехота шла обычно «рядами» (см. гл. VII), т. е. в колонну по три, когда развернутый в линию батальон по команде «направо» превращался в длинную колонну; кавалерия - в колонну по два, реже - по четыре. При таком марше приходилось обращать особое внимание на дистанции между солдатами, ибо колонна при малейшей небрежности могла сильно растянуться. Поэтому генерал Тьебо рекомендовал: «Если, несмотря на все наставления, марш "рядами" приведет к слишком большому растягиванию войск, чтобы наказать солдат, их следует заставить совершать марш в колоннах повзводно или по отделениям»