они не подтолкнут их.
Наблюдая за неудачей дамы-солдата секунд тридцать, стоящая рядом сержант-инструктор (как вы понимаете, и она женщина) взрывается воплями:
– Что ты делаешь?! Что! Ты! Делаешь!
Она подскакивает к барьеру, сдирает с него камуфлированного колобка, отбирает у нее автомат и орет:
– Вот так! Клади оружие на обратную поверхность! Опирайся на оружие!
Колобок, открыв рот, не мигая, сверлит круглыми глазами барьер и снова бросается вперед: одной ногой остается на земле, второй цепляется за бревно, визжит. Сержант быстро расталкивает собравшуюся у бревна очередь по другим препятствиям, снова выволакивает неудачницу на исходную.
– Ты должна сделать это! Поняла?! Вперед!
Колобок затравленно оглядывается по сторонам, резко стартует, забрасывает ногу на бревно, кричит, воет, наконец переваливается и падает с обратной стороны в лужу, вскакивает и, не прекращая орать, убегает. Фууу…
Сержант-дама останавливает следующую жертву, тоже девчонку. Она просто ловит ее, схватив за камуфляж перед самым препятствием. Поправляет на ней каску, съехавшую на нос. Как бабушка, отправляя внучку в детский садик. Видать, она еще и приговаривает что-то типа: «Горе ты мое…», только на английском.
– Move! Двигай! – Дама-сержант сильно хлопает даму-солдата по спине.
Я вот не могу поймать суть своих ощущений… понять. Женщины в одном строю с мужиками – что это? Нонсенс? Они подстегивают или расслабляют?.. Или раздражают? Мне сдается, мужик в моменты высшего напряжения должен вести себя как-то естественно. А какая уж тут естественность, если рядом прекрасный пол. Речь вовсе не о секс-влечении. Бывает, хочется расслабиться, чуть-чуть. Встать, согнуться, упереть ладони в колени, перевести дыхание и, не стесняясь, показать, что ты устал, что выжат, как тряпка. Но куда тут… Или наоборот, некоторым, наверное, необходимо почувствовать себя в настоящем строю, реальном. Чтоб суметь напрячься как следует, а когда вокруг одни девки – ну как на «Зарнице» в школе…
Вообще, здесь, в Штатах, имеется в виду в армии, заведен целый пакет правил взаимоотношений мужчин и женщин. И, надо сказать, патриархатом не пахнет. Представьте, свистеть, цыкать, подмигивать «мэнам» в сторону «вумэнов» запрещено. Не то что обнять или поцеловать, внезапно и дерзко, как это у нас бывает. Здесь повращал глазами, покачал головой – все это расценивается как сексуальное домогательство. Странно. Правила строгие, а беременные солдаты, например, в американском контингенте в Боснии мне встречались частенько. Любовь. Ну, или влечение. У нас говорят: «Запах женщины сильнее воли командира». Это я переделал чуть-чуть, чтоб матом не писать. Другой запах.
Мы переходим к широкому рву с бревенчатыми стенками. На дне желтый песок и глубокие лужи. Вдоль стенок – столбы с резиновыми фигурами, с резиновыми автоматами, явно напоминающими «АКМ». В резиновых ремнях и при резиновых погонах. В продолговатых, сделанных «цилиндриком», резиновых шлемах. Фигуры выкрашены в зеленый цвет, у каждой чернеет полянка проколов на левой груди. Солдаты решительно, даже с удовольствием, прыгают в желтые лужи и с воплями тыкают дулами «М-16» манекенам в сердца. Здесь командует сержант-инструктор с красным мегафоном в руках. Дама. Тоже в шляпе. Она не столько следит за техникой действий, сколько подбадривает учеников.
– Следующая группа вперед!
Все сыплются в ров, как горох, расплескивая берцами мутную воду.
Сержантский голос, визгливый и громкий, заставляет американских солдат двигаться все быстрее.
– Рота «А»! Пошли вперед, вперед, убивайте! Убивайте!
И они убивают. Кого, интересно? Вьетнамца? Афганца? Русского? Ну кого-то они же должны себе представлять, прежде чем вонзить в него штык. Из-за силуэта «Калашникова» на манекенной груди настроение у меня слегка портится.
Полковник Холл деликатно трогает меня за плечо.
– Здесь главная цель – соблюдение принципов безопасности. Если израсходовал патроны – действуй штыком. А его надо уметь достать из ножен, примкнуть и колоть.
Холл усмехается.
– Это солдаты третьей недели обучения. Это, конечно, еще не конец гулянки, но к концу они уже будут полностью соответствовать. Соответствовать… – Вращая кистью, полковник подбирает слово. – Требованиям! Да, требованиям. Они станут настоящими бойцами.
Место сбора обозначено биркой с надписью «Финиш». Здесь тоже стоит сержант. Он осматривает каждого прибывающего. Если внешний вид солдата кажется ему неподходящим, он отправляет его на несколько метров назад.
– Оружие вниз! Стой! Что ты делаешь?! Давай отойди и поправься.
Остальных разэкипировывает:
– Перчатки снять! Повернись… Фляга… Ты ее вверх ногами повесил!!!
Сержант отцепляет от пояса штык-нож. Приспособления устроены так, что при этом не надо расстегивать и снимать ремень, как у нас. Это удобно. Сержант хлопает очередного подопечного по спине.
– Извини, дружище. Можешь идти.
Солдат кивает и направляется к выведенной на финиш водопроводной трубе, которая идет из зеленого бака. Наполняет флягу. Нет, ну это пунктик какой-то! Вода. Без нее ни шагу. У нас в армии ерничают: «Да что там американцы! Им колу не подвезут – они в бой не пойдут!» Какую там колу?! Без воды не пойдут! А если серьезно… Что тут, собственно, плохого, если солдат требует то, что ему, безусловно, положено? У нас дома, в России, бойцам обычно не достается необходимого не потому, что в стране разруха и весь народ голодает. Нет. По разгильдяйству. Забыли паек получить со склада, забыли чай привезти, машина не туда пошла с салом и сухарями, командир оставшееся до обеда время не рассчитал.
А чуть солдат заикнется о чем-то, ему в ответ: «Ты же Присягу давал! Что в Уставе написано? Стойко преодолевать тяготы и лишения военной службы!» А это не тяготы на самом деле. Это бардак. Здесь, в Штатах, за малейшее отступление от правил отрывают голову вместе с погонами. Хорошо? Хорошо. Правильно? А как же! Вот вам и кола. С доставкой на передовую.
Сержант снимает с очередного прибывшего на финиш солдата штык-нож и бросает его в открытый зеленый ящик, в который я тут же сую свой нос. Там уже валяются вповалку штук сорок этих штык-ножей. Я вижу, что они пронумерованы. Зачем эти номера, если все ножи общие, ни за кем конкретно не закреплены? Интересно… У нас у каждого солдатика свой ящичек, свой вещмешочек. И все автоматы, ножи, пулеметы мы в нашей армии принимаем под роспись в комнате для хранения оружия и так же под роспись сдаем. Здесь – плюх штык-нож в ящик – и свободен. Даже фамилии солдат не записывают. Видимо, у них такие штык-ножи и те же «М-16» в магазинах, как бублики, продаются. Потерял так, раз – в городе купил и, пожалуйста, восстановил недостачу. Это у нас потеря патрона – конец света. И это, я считаю, есть very well, очень хорошо.
Я тычу сержанта пальцем в плечо.
– Слушай, а вот девчата… С ними сложнее работать или нет?
Вижу, что мой вопрос ставит этого парня в тупик.
– Девчата… Ой. Это сложный вопрос, сложный вопрос.
Он наконец находится.
– Да они все одинаковы. Каждый из них. Ну… Как левая рука и правая рука. Они все будут одинаково хорошо подготовлены, когда закончат свой курс. Это солдаты. Просто солдаты.
Солдаты. А как же 8 Марта? Любовь? А как же штурм общежития женского после отбоя? Нет, не тот здесь «романтИк».
Садимся в машину, полковник везет нас на следующий полигон. Огневая подготовка. Ну-с, теперь посмотрим, как здесь стреляют.
Первое, что я слышу, – даже не выстрелы. Громкий-прегромкий голос, вещающий по репродуктору. Я вижу отличную асфальтовую дорогу, идущую вдоль огневого рубежа. А за дорогой – небольшой вал, на котором сооружены ни дать ни взять песочницы, как у нас во дворах. Для стрельбы лежа. Возле каждой песочницы фонарный столб. Только висят на таких столбах не фонари, а репродукторы – алюминиевые «колокольчики», из которых и несется нескончаемый поток громовой информации.
А еще от дороги к песочницам ведут аккуратные стационарные лестницы. Там же есть бетонные гнезда для стрельбы стоя.
Солдат не спеша поднимается по лестнице и плюхается в песок. Стреляет. Затем поднимается и не торопясь спускается вниз. А на дороге, напротив лестницы – две лавочки, на которых сидят другие солдаты, ожидающие своей очереди на стрельбу. Не огневая подготовка, а соревнования олимпийцев. Все чинно и размеренно.
Громовой голос дает команду, чтоб следующая смена отправлялась на огневой рубеж. Солдаты отрывают зады от лавочек и, поднявшись по лестнице, спрыгивают в бетонные гнезда, ворочают мешочки с песком на бруствере, готовят огневые точки. Команда. Они мостятся на мешках и начинают стрелять. Сержанты-подсказчики стоят у лестниц, чуть сзади, не вмешиваются.
А впереди, на кучах с песком, в зеленых зарослях, в траве, в кустах, поднимаются металлические мишени. При звонком попадании они ложатся обратно.
В руках каждого инструктора что-то типа красной фанерной ракетки для настольного тенниса. Только раза в три больше. Малейшая ошибка – сержант выходит на рубеж, закрывает солдату фанерой лицо и что-то ему говорит. То заставляет принять правильную позу, то показывает, как лучше держать винтовку.
Из «колокольчиков», перекрывая стрельбу, несется:
– Вы, трое! Перейдите в следующую линию. Трое, трое, слышите меня? Туда! Туда! Туда идите!
– Выполнили упражнение? Встаньте и положите оружие!
– Когда займете позицию, присоедините магазин и сообщите о готовности.
– Линия готова! Поражайте цель!
Кто трое? Какая линия? Непонятно.
Я вижу еще одну очередь – выдают патроны. Да, здесь, в общем-то, все как у нас. Только… одна «маленькая» деталь. И я о ней сейчас расскажу. Вот, поднимаюсь в конторку руководителя стрельб. Перед ним массивные «с затылком» серые мониторы. А на экранах – таблицы, фамилии. Напротив каждой фамилии после звучащих выстрелов высвечиваются цифры – промахи и попадания. Матерь божья! Автоматика! Не надо каждый раз ходить и считать отверстия от пуль, как у нас. Здесь пальнул солдатик – и его результат тут же фиксируется. Он летит-летит по коммуникациям и оказывается прямо в его электронном личном деле. Хлоп – и все! Это у нас: прошел по рядам, наделал незаметно дырок карандашом в бумажных мишенях и доложил: «Отлично!» А тут не смухлюешь и не переправишь уже потом, в ведомости. Кстати, результаты абсолютно всех проверок в ходе базовой подготовки собираются в личном деле каждого новобранца. Хочешь проверить какого-то солдата – нажимаешь кнопочку, а там все его характеристики, оценки по всем предметам. Каждый шаг обучаемого фиксирует не командир, которому ты можешь нравиться или нет, – компьютер. Очень удобно. И самое главное, честно и беспристрастно.