мне газету «Щелковчанка» из подмосковного города Щелково. Не шутите, тираж 50 тысяч. Далеко не всякая московская газета может похвастаться таким тиражом. На ее страницах можно видеть интервью повсеградно известного Михаила Шемякина, там печатается обладатель неисчислимых премий Тимур Зульфикаров, там и меня разок нежданно-негаданно напечатали, там прочитал я и статью полковника в отставке Владимира Ащина «Каким может стать новый учебник истории» (№ 14’2014). Он уверен: «История страны долгое время выполняла заказ КПСС», и потому в ней много всего нехорошего. А вот он, бывший член КПСС, трудится не по заказу, а от души и, может быть, даже без гонорара.
Полковник весьма озабочен, как бы учебник оказался не таким, как ему хочется видеть там кое-что, главным образом, маршала Жукова, ему и посвящена статья. Он называет маршала «лакмусовой бумажкой». И это верно: по отношению к нему можно отличить подлеца от порядочного человека, олуха от умного, стукача, склочника и злобного клеветника от достойного гражданина.
Еще в 2011 году полковник украсил страницы газеты своей антижуковщиной. А позже в этой же газете выступил с такого же пошиба статьей и решил, что «тему Жукова следует закрыть», поскольку, мол, «все по ней сказано». Его сахарными устами. Но вот не выдержал и в этом году опять разразился статьей о маршале под видом заботы об учебнике для наших детишек. Словом, перед нами хронический разоблачитель, считающий, что его устами говорит «объективная история».
Он, как антисоветчик, заявляет, уверенный, что вот я врезал: «Цель оправдывает средства – один из главных принципов коммунистических руководителей». Что ж, в иных случаях цель действительно оправдывает средства. Например, крайне жестокое средство – смертная казнь. Но если оно используется в интересах родины, то эта цель вполне оправдывает такое средство, как казнь изменников, допустим, генералов Краснова, Шкуро, Власова, нанесших стране огромный урон. Следовало бы повесить за язык и Резуна, но он, кажется, уже проглотил свой язык.
Цель полковника Ащина – убедить читателя, что действия Жукова во время войны и до нее «выглядят не очень умными и даже преступными». Что значит выглядят? Надо писать внятно, четко: «выглядят в моих умных и прозорливых глазах». В таком свете его глаза видят действия или бездействия Жукова, например, на Ленинградском фронте, под Москвой, в Сталинградской битве. На его взгляд, Жуков «не имеет прямого отношения к битве на Курской дуге и ко многим другим операциям». Посмотрим, какими же «средствами» пытается тов. Ащин достичь этой великой «цели».
К давним статьям сочинителя вроде бы нет нужды возвращаться, коли есть новая, а жукофобская и невежественно-клеветническая суть их одна и та же, но кое-что сказать все-таки надо. Уж больно красочная и характерная картина. И потом ведь кто автор-то? Не какой-нибудь Сванидзе, и в армии-то не служивший, а полковник! Поди и орденоносец. Может быть, даже герой Сталинграда…
Довольно косноязычно Ащин пишет, что Жуков «не самый удачливый из наших полководцев в плане выигрышных (?) битв, а не личной карьеры». Да, коряво сказано, но догадаться все-таки можно: карьериcт, мол… Что ж, придется напомнить карьеру маршала. Если коротко, то вот…
В 1916 году призван в армию. Участник Первой мировой войны. Был контужен. Получил два Георгиевских креста. Унтер-офицер.
В августе 1918 года вступил в Красную Армию. В 1919 году – в партию, из которой Ащин сбежал. Участник Гражданской войны на Урале.
В сентябре 1919 года участвует в обороне Царицына, которой руководил Сталин, и они могли встретиться уже тогда. Ранен. Лазарет. После выздоровления – кавалерийские курсы. На фронте против Врангеля…
Участвовал в подавлении антоновщины. Вот несколько строк об одном из боев: «Во время рукопашной схватки один антоновец выстрелом из обреза убил подо мной коня. Падая, конь придавил меня, и я был бы неминуемо зарублен, если бы не выручил подоспевший политрук Ночевка. Сильным ударом клинка он зарубил бандита и, схватив за поводья его коня, помог мне сесть в седло…
Уже в селе, спасая пулемет, я бросился на группу бандитов. Выстрелом из винтовки подо мной вторично за этот день была убита лошадь. С револьвером в руке пришлось отбиваться от наседавших бандитов, пытавшихся взять меня живым. Опять спас политрук Ночевка, подскочивший с бойцами Брыксиным, Горшковым и Ковалевым».
Подобные эпизоды есть и в воспоминаниях Рокоссовского. Вот так они делали карьеру во главе эскадронов, чтобы через двадцать лет возглавить армии и фронты Великой Отечественной. Вы-то, сэр Ащин, не в кавалерии служили? Никто не пытался вас зарубить?.. На Отечественной войне Жуков первым получает много больших наград. Впрочем, книг о маршале немало, и каждый, в том числе Ащин, могут их прочитать.
В той предпоследней статье полковник поносит Жукова посредством книги Владимира Карпова о нем. Он считает писателя «ортодоксальным коммунистом». Этот «ортодокс» был первым секретарем правления Союза писателей СССР, а также членом ЦК и Верховного Совета да еще Героем Советского Союза. Но вот запахло жареным, и он вместо того, чтобы по обязанности и по долгу службы стать грудью на защиту Союза, отстаивать его издательства, здания, дома творчества, поликлинику, – этот член ЦК и Герой просто смылся, дезертировал с высокого поста. Хорош ортодокс! Вот так же Ащин разбирается и во всем остальном.
Он начинает с цитаты из Карпова: «Как пишется история? Она пишется дважды, трижды, и каждый раз события истолковываются по-разному». Конечно, есть такие историки. И среди них не последнее место, увы, принадлежит самому В. Карпову. Об этом в свое время я писал довольно обстоятельно в связи с его повестью «Полководец». Даже о важных событиях в собственной жизни он повествовал именно «по-разному». Так, в помянутой повести он изобразил себя жертвой культа личности, пострадавшей из-за пламенной любви к В. И. Ленину. Однажды, говорит, в 1941 году в Ташкентском военном училище, готовясь в библиотеке к семинару, я читал брошюру о работе «Что делать?», и в ней 60 раз упоминалось имя Ленина и 80 раз – Сталина. И он возмущенно сказал соседу по столу: «Черт знает что! Почему нужно Сталиным заслонять Ленина?» Я показал соседу свои подсчеты. Этого было достаточно. Меня арестовали. В 19 лет я стал «врагом народа» (Полководец. М.,1985. С.237). Вранье здесь уже в том, что «заслоняли Ленина». Его книги издавались огромными тиражами, в том числе – четыре многотомных собрания сочинений, был орден Ленин – высший из орденов, ему ставили памятники, был проект Дворца Советов, который собирались увенчать его грандиозной скульптурой, о Ленине пели песни, писали картины, книги, ставили пьесы, фильмы… И даже училище, курсантом которого был Карпов, носило как раз имя Ленина. А главное, журналист А. Головенко разыскал ту брошюру, о которой писал Карпов, и ничего похожего на соотношение 60 и 80 там нет. Совсем наоборот!
Но вот прошли годы, началось еще более свирепое поношение Сталина, и Карпов еще настойчивей изображает себя жертвой культа. Во время следствия, говорит, «была изъята моя переписка с друзьями и знакомыми, она состояла из 300 писем». (Какие цифры-то все круглые. Карпов не знал, что врать надо в нечетных числах.) Но откуда изъята переписка? Где она хранилась? Ведь писал-то он разным людям. И все они хранили его драгоценные письма? Да кому интересно следить за перепиской безвестного 16-19-летнего молодого человека, школьника, а потом курсанта училища? Ведь военной цензуры не было, как во время войны. И в одном письме знакомой девушке из этих ровно трехсот, говорит, я «оскорбительно высказался по адресу вождя народов», и вот был осужден на пять лет лишения свободы» (Большая жизнь. М., 2009. С.45). В другом месте этой же книги пишет, что осужден на десять лет (с.35). Чему верить?
Дальше в цитате Карпова сказано, что до смерти Сталина «в наших исторических трудах он был назван великим полководцем всех времен и народов». Кем назван? В каких трудах? Разумеется, это чушь, как и «корифей всех наук». Это придумали позже трепачи вроде Радзинского и приписали каким-то неизвестным историкам и их трудам.
Потом «имя Сталина в истории войны попытались заменить именем Хрущева». Опять вздор. Всем известно, что Сталин был Верховным Главнокомандующим, председателем Ставки и наркомом обороны, а Хрущев – всего лишь одним из многих членов Военного совета некоторых фронтов. Ну, может, где-то какой-то псих и пытался «заменить», но все-таки, кто это?
В 60—70-х годах твердили, мол, что «наши победы вдохновлялись с Малой земли и были одержаны на том пути, где вел 18-ю армию начальник политотдела полковник Брежнев». О брошюре «Малая земля» действительно было много шума, но, во-первых, до выше приведенных нелепостей, разумеется, никто не договаривался; во-вторых, бои за плацдарм на берегу Цемесской бухты, о которых говорится в брошюре, это действительно героическая страница войны, на которой записаны имена 21 Героя Советского Союза и многих орденоносцев. Они вместе с павшими на Малой земле никак не виноваты в шумихе вокруг брошюры.
Сочувственно процитировав все это из ортодокса Карпова, Ащин продолжает его ортодоксальное направление, пишет о главном, что ему спать не дает: «В шестидесятые годы историки и писатели начали рисовать единственным спасителем Отечества, победителем Германии и возносить на пьедестал славы маршала Жукова». И тут, мол, особенно отличился Карпов. Славы четырежды Герою хватало, но «единственный спаситель Отечества» и персональный победитель Германии – это плод умственной горячки.
В. Карпов писал мне в связи с выходом его книги о Жукове:
«Владимир Сергеевич!
Как обещал, посылаю тебе три книги о Жукове, результат моего 9-летнего труда.
Ни одна газета и журнал «не заметили» этот немалый труд (даже в дни 100-летия Жукова). «Демократические» СМИ плотно сжали зубы и промолчали. Только «Красная звезда» обещает откликнуться.
М.б., ты скажешь пару слов? Вдруг проникнешься и хотя бы за девятилетние мои усилия и немалый фактический материал похвалишь?