А ведь маэстро Пивоваров говорит, напомню, что у нас, мол, все документально точно, мы советовались с крупнейшими специалистами, знатоками. Не был ли среди них Радзинский или Радзиховский? А вот, кажется, доктор ельцинских наук Светлана Герасимова. Она повествует: «В начале октября 1942 года бои на ржевском выступе затухают. Поставленную задачу так и не удалось достигнуть». Между нами говоря, доктор, задачи не достигают и даже не всегда выполняют, как сказано у вас дальше, а решают. И тут же: «Но главная задача выполняется. Она сформулирована в одном из сообщений Софинформбюро: «Немцы ежедневно теряют на фронте тысячи и тысячи солдат, а это подготавливает поражение Германии». Разве не так? Разве это подготавливало победу Германии? Но самое интересное, доктор еще и уверена, что Совинформбюро ставило войскам задачи! Мадам, это всего лишь, как ныне говорят, СМИ, и только, командными функциями оно не располагало.
А Пивоваров тут же присовокупил: «Сводка Совинформбюро не договаривала, что гибнут тысячи и тысячи не только немцев, но и с другой стороны» (сказать «с нашей, с советской стороны» он опять же не смеет – от кормушки отлучат, и для него это просто «другая сторона» в спортивном состязании). Этот прихвостень режима уверен, что советские люди были так же тупы, как он сам со своим Кулистиковым, что непременно надо было объяснять советским людям: гибнут и наши. Да, прихвостень убежден и в том, что мы должны были информировать немцев о количестве своих потерь. И постоянно, и с предельной точностью. А коли не делали, значит, пренебрегали великим принципом демократии – гласностью без берегов.
Вот что слышим от упомянутой Герасимовой еще: «В Ржевско-Вяземской наступательной операции Красная Армия потеряла убитыми около 300 тысяч человек и более 500 тысяч раненых». Мадам доктор наук, едва ли возможно такое соотношение. В подобных операциях раненых обычно бывает раза в три больше. Значит, если 300 тысяч только убитых (сомнительна и круглость с двумя нулями), то общие потери где-то далеко за миллион. А вот молодой дотошный военный историк Алексей Исаев в книге «Георгий Жуков» приводит другое число общих потерь – 776889 убитых, раненых, попавших в плен и пропавших без вести (с.287). Это гораздо правдоподобнее. Но позже говорящий прихвостень Пивоваров поведает: «Согласно советской статистике в четырех операциях подо Ржевом погибли 433 тысячи красноармейцев. Число это занижено. В постсоветских источниках говорится о 800 и 900 тысячах. А общие потери, включая раненых, превышает 1,5 миллиона. Эта цифра тоже не окончательна, потому что убитых продолжают находить до сих пор». То есть мыслитель уверен, что военные потери считают не по уменьшению личного состава частей, а по обнаруженным трупам: кто-то ходит с блокнотиком и карандашиком да считает, записывает, потом кому-то докладывает. Это, говорит, военная статистика. А верит он, конечно, не советским, а постсоветским, т. е. родным и любимым антисоветским данным. Кроме того, если убитых опять же ровнехонько 900 тысяч, то общее число потерь будет, пожалуй, что-то вроде трех с половиной миллионов. Вы согласны, маэстро? Господи, где предел их бездарности и тупоумия! Даже того дитятко не знает, что врать лучше в нечетном числе, и лепит нам цифры аж с двумя нулями и убежден, что ему поверят…
Ах, до чего жаль, что умер незабвенный академик Лихачев. Вот еще и его бы завлечь советником или консультантом в эту киношку! Он был очень оригинальный военный мыслитель. Например, вместе с известной Еленой Боннэр, почему-то ученой степени не получившей, утверждал, что нам следовало изгнать немцев со своей земли и остановиться, и – штык в землю! – разойтись по домам: «Я так давно не видел маму…». У академика был и веский литературный резон: Лев Толстой, говорил он, не стал же в «Войне и мире» описывать поход нашей армии на Париж. Вот и надо было следовать литературному образцу, сюжету классика. А мы, видите ли, в 1944-м поперли освобождать Польшу, Румынию, Чехословакию и в 1945-м дошли до самого Берлина. Это, по мнению Лихачева и Боннэр, была уже агрессия, омерзительная для них и Льва Толстого. А надо было, исходя из принципов гуманизма, дать Германии оправиться от ударов, передохнуть, глядишь, она и отказалась бы от своих нехороших планов. Позже эту великую идею, но уже как свою собственную, огласил благим матом ядреный интеллектуал Гавриил Попов.
А Лихачев имел прямое отношение и к теме фильма. Однажды он заявил: «Подо Ржевом больше всего пострадало немцев и русских…» Странно: русский человек жалеет прежде всего страдальцев-оккупантов. Не тем ли и заслужил похвалу военного историка О. Кондратьева: «Сугубо штатский человек, филолог, историк, лучше профессиональных исследователей знает, что…» А чего тут знать-то – что война – это кровь и смерть как для захватчика, так и для защитников своей родины? И для этого надо быть академиком?
Но почему военного историка не заинтересовало, каким образом филологу удалось всю жизнь оставаться «сугубо штатским»? Ведь когда началась война, ему было 33 цветущих года, и он подлежал мобилизации по Указу Верховного Совета от 22 июня в первую очередь уже на следующий день – 23 июня. Ан, нет… Может, здоровьем был слаб? Да ведь прожил чуть не до ста…
Но вернемся к вопросу о потерях. С. Герасимова, которая доктор, сказала: «Ржевско-Вяземский выступ был ликвидирован, но занимавшие его войска немцам удалось сохранить». Как так – целиком и полностью? Да выходит, ибо никаких оговорок нет, сказано категорично. И это при ее миллионе наших потерь! Но какой-то неопознанный мной участник клоунады вдруг заявил: «Точное число погибших немцев неизвестно. Но одна только 9-я армия Моделя потеряла не меньше 120 тысяч». Как же так? Доктор, кому верить?..
Но это одно. А другое – суперпатриотические власти Тверской области во главе с суперпатриотом Дм. Зелениным и, надо думать, с согласия московских суперов разрешили, как сказал, блаженно закрыв глазки, Пивоваров, «по соседству с нашим кладбищем устроить немецкое, где хоронят бывших врагов». Вы подумайте: бывшие! Нет, сударь, там лежат вовсе не бывшие враги, а самые настоящие, с оружием в руках пришедшие уничтожить Россию, поработить наш народ и от защитников родины получившие по заслугам. Но откуда же они взялись, если, как уверяет доктор Герасимова, всех «удалось сохранить»? Уж не привозят ли сюда умирающих ныне в Германии, воевавших подо Ржевом бывших немецких солдат, которым тогда удалось улизнуть? Губернские патриоты могут и до этого додуматься. Додумались же они до финансовой поддержки сооружения немецкого мемориала на русской земле за счет налогоплательщиков Тверской области.
Едва ли зная, в чем разница между ППШ и ППЖ, Пивоваров однако претендует на роль большого стратега: «30 января 33 армию Ефремова отсекли от основных сил фронта, окружили. Он просит разрешение на прорыв. Комфронта Жуков приказывает продолжать операцию. Ефремов напрямую обращается к Сталину. Но и Ставка не разрешает: «Потерпите, мы вас не оставим». Жуков в ярости: подчиненный обратился через голову командующего». Ах, мол, какое мракобесие! И хотя никакого свидетельства «ярости» у Пивоварова нет, но она тут в том или ином виде вполне понятна: армия живет по субординации, по уставам и приказам, чего малоумный адепт демократии понять не может, хотя сам беспрекословно подчиняется какой-то гниде, стоящей над ним. А Жукова так же возмутил и Рокоссовский, когда в ноябре 41-го решил отвести свою армию за Истру (где я сейчас пишу эти строки) и тоже обратился «через голову». При этом у командарма были очень веские соображения: «Я считал вопрос об отходе чрезвычайно важным. Мой долг командира и коммуниста не позволял мне безропотно согласиться с решением командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову… Спустя несколько часов получил ответ. В нем было сказано, что предложение наше правильное, и он его санкционирует. Я был уверен, что ответ согласован с Верховным». И Рокоссовский отдал соответствующий приказ.
Но тотчас пришла телеграмма Жукова: «Войсками фронта командую я. Приказ об отводе войск отменяю. Приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать». Потом Рокоссовский вспоминал: «Что поделаешь! Приказ есть приказ. И мы, как солдаты, подчинились». И армия не отступила. Рокоссовский был великим солдатом родины.
А Пивоваров заявляет о положении армии Ефремова: «В этот момент ее прорыв наверняка удался бы». Ну вы гляньте! Жуков не знал, Сталин не ведал, Генштаб сомневался, а штафирка Пивоваров знает-понимает: прорыв точно удался бы, клянусь гонораром за фильм!.. За два месяца до этого, 23 ноября 1942 года окруженный под Сталинградом Паулюс радировал Гитлеру: «Прошу свободы действий», то есть – на прорыв. Гитлер ответил: «Я сделаю все, чтобы своевременно сокрушить красную блокаду». И бросил на выручку окруженным мощнейшую группировку Манштейна. Началась операция «Зимняя гроза». Танковый молот бил осатанело. Сперва, прорывая нашу оборону, немцы сблизились до 60 километров. Перевели дух и под девизом «Удар грома» ринулись опять. Прогрызли еще 25 километров, дошли до реки Мышкова. Спросите, штафирка, у командира орудия Юрия Бондарева, что там было. Это уже 35 километров до окруженных. И что? На этом и «Гроза», и «Гром» испустили дух… Подумайте, чего это нам стоило. А Жуков тогда, возможно, и ошибся, не дав Ефремову разрешения на прорыв. Но пивоваровский-то щелкоперский оптимизм чего стоит?
Тут же приводится сомнительный текст телеграммы Жукова, неотправленной Ефремову. Да где взял неотправленную? И мало ли что можно написать в неотправленном послании. Я, например, могу написать, что НТВ – мой любимый канал телевидения, а душка Пивоваров – мой любимый лицедей. Написать и выбросить в корзину. И что, вы достанете мое письмо из корзины и обнародуете?
В этой телеграмме Жуков, говорит, писал Ефремову: «Вы и только вы виноваты в том, что противник перекрыл вам пути подвоза и эвакуации». Трудно представить, что во время самой операции кто-то шлет такие телеграммы. Но важнее другое: а разве так не бывает, что именно ответственный за дело, в данном случае командующий, как раз и виноват в провале порученного дела? Кто закоперщик НТВ? В данном случае именно он прежде всего и главным образом виноват в том, что НТВ так похож на известный НТС – Народно-трудовой союз, а работают там такие хлыщи, как Пивоваров.