Второй «камень»: мы терпим страшные поражения и отступаем до Москвы. Что вы будете делать с этим кровавым «камнем»? Или его от вас кто-то скрывал? Третий: под Москвой мы разбили немцев и отбросили на 150–250 верст? Хотите выкинуть и этот «камень»? Чем он вам не нравится, ваше степенство? Четвертый тяжелый «камень»: мы отступаем до Волги. Что, «официальная история» не писала об этом, замалчивала?.. Пятый: мы погнали захватчиков с нашей земли. Не страшно, что этот «камень» расплющит полковничье темячко?.. Скушно мне с вами, господин Скалозуб. Таскайте «камни» сами, пригласите в помощники Сизифа и Пивоварова.
Так вот еще о фактах. Да, они есть в фильме. Например, мы слышим укоризну: «Жуков, подстегивая подчиненных, присылает подарок командующему 39-й армии Зыгину…» Что за подарок? Оказывается, опять часы! «Часы с гравировкой: «Награждаю вас за взятие города Оленино и желаю дальнейших успехов. Генерал армии Г. Жуков». Во-первых, откуда взялся на фронте гравер? Что, они были в каждой роте, как политруки? Или это личный гравер Жукова, которого он возил с собой по всем фронтам? Во-вторых, очень сомнительно даже то, чтобы такой длинный текст уместился на крышке часов? Или это были не то стенные, не то напольные часы с боем, а гравировка – на маятнике с чайное блюдце? В-третьих, зачем писать «награждаю вас», когда совершается сам факт награждения? Неужели даритель не мог написать кратко: «А. И. Зыгину за освобождение г. Оленино. Г. Жуков». А тут еще и пожелания на будущее! Да, скорее всего, было бы написано именно «за освобождение», а не «за взятие». Вот две мои медали: «За освобождение Белоруссии», но – «За взятие Кенигсберга». В-четвертых, странно как-то, что генерал генералу дарит часы. Ведь комфронта имел и другие средства «подстегивания», например, повышение в звании, что и было сделано в конце января: Зыгин стал генерал-лейтенантом. И наконец, Оленино, пожалуй, и сейчас-то не город, а уж в сорок втором… И Жуков не мог этого не знать.
Так что весьма сомнителен этот ваш факт. И меня не интересует ваша язвительная реплика: «Оленино освободят лишь через три месяца». Ну и что? А вы думали, все делается сразу после подстегивания? Это, голубчик, не всякий раз.
Да, важны факты и важно отношение к ним. Пивоваров «подстегивание» изображаете как нечто уж просто позорное, недопустимое. Как, мол, так: кого-то надо подстегивать в деле освобождения священной родины!.. Это еще раз показывает, до чего ж он ни ухом, ни рылом не смыслит в том, что такое война. Так запомните: на фронте были не одни только храбрецы вроде вас, не боящегося виселицы, встречались люди и робкие, нерешительные да и просто трусы, в том числе, разумеется, и среди командования. И «подстегивание» на войне в той или иной форме – от орденов и повышения в звании до заградотрядов – обычное дело во всех войнах и армиях мира.
Вот еще ваш факт. Дабы убедить зрителя в своей дотошности и добросовестности, вы показываете и сравниваете зимнее обмундирование. Вот немецкое: шинель, шапка, сапоги и т. д. Тут же ваш восторг: «В такой одежде германский (фашистского государства. – В.Б.) солдат мог воевать хоть сто лет!». А почему же и четырех не провоевал? Кто помешал? Рядом наше обмундирование: телогрейка, сапоги (валенки), ушанка и т. д. Позвольте, а где шинель? В телогрейках воевали? Юрий Бондарев заметил убитых вами красноармейцев, лежащих на снегу даже в гимнастерках. И вы радуетесь, что никто не подверг сомнению этот ваш «факт»? Как и невежественную чушь о том, допустим, что ППШ – негодный автомат?
Однако А. Григорьев, В. Шелекасов и другие профессионалы-знатоки из Центрального музея Вооруженных сил СССР в книге «Оружие славы» свидетельствуют: «У ППШ надежно работала автоматика, устройство он имел столь простое, что можно было разобрать и собрать без отвертки, удобен в обращении, а главное, имел замечательные боевые качества – высокую скорострельность, точность боя, был безотказен в любую погоду. Шпагинский автомат стал грозным оружием в руках советских воинов». Даже вы, Пивоваров, пожалуй, легко овладели бы им, хотя ни разу в жизни не держали в руках отвертку и, наверное, путаете ее со штопором.
ППШ был так знаменит, что оружейники изготовили «подарочные экземпляры» и преподнесли их самому Верховному, а также его заместителю Г. К. Жукову, начальнику Генштаба А. М. Василевскому и другим высшим военачальникам. Да, тут «целая история»…
Дальше слышим слюнявые похвалы немецкому штурмовику: ах, какое диво! ни у кого не было ничего подобного! И молчат мерзавцы хотя бы о нашем Ил-2, о «летающем танке», коих за войну выпустили около 40 тысяч против 800 штурмовиков «Хейнкель», который был пожиже.
До танков фильмачи не добрались, не решились, видимо, все-таки понимая, что уж очень широко известно: лучший танк Второй мировой войны – наш Т-34. В 1987 году, когда «Известия» были еще честной газетой, они напечатали высказывание одного немецкого генерала: «Т-34 произвел сенсацию. Этот 26-тонный танк был вооружен 76,2-миллиметровой пушкой, снаряд которой прошивал броню немецких танков с расстояния полтора – два километра, тогда как немецкие танки поражали русские с расстояния не более 500 метров, да и то если снаряды попадали в бортовую или кормовую части Т-34». Немцы в слезах и поте пытались его скопировать, порой инда пукали от усердия – ничего не получилось! Кишка не того калибра.
А вот излюбленный «факт» всех трепачей о войне вроде Э. Володарского: «Дело не только в героизме. За наступающими идут заградотряды», – вслед за президентом повторяет Пивоваров так решительно, словно его любимая бабушка служила в таком отряде и получила медаль «За боевые услуги». Да, летом 1942 года были созданы заградотряды и штрафные роты, но не везде. Например, маршал Язов говорил мне, что у них на Волховском фронте их не было. Юрий Бондарев, начавший войну под Сталинградом, говорил, что не знает и не слышал ни об одном факте, чтобы заградчики применили оружие. У немцев все это появилось еще раньше.
Вы тут же даете высказывание на сей счет и уверяете, что так говорил Жуков. Да почему я должен вам верить и опровергать это, если я убедился, что вы врете даже в мелочах вплоть до часов, шинелей и портянок. А военный историк Г. Бердников писал о тех боях: «Пленные немцы имели жалкий вид: худые, небритые. Поверх пилоток – платки, кофты, на сапогах валяные опорки. Но дрались они с большим упорством. Как выяснилось, причина этой стойкости была в том, что солдат предупредили: всякая попытка отхода будет рассматриваться как измена и что за их спиной стоят эсэсовские подразделения, которые имеют приказ стрелять в отходящих без предупреждения» (Первая ударная. С.50).
А каково ваше и наше отношение к упоминавшемуся факту поездки Сталина на фронт? Мы считаем: у него не было времени для прогулок, как в 41-м у Гальдера, – если поехал, значит, надо было. А вы с высоты вашего невежества глумитесь: выехал не на фронт, а «в сторону фронта». Вы бы хоть разок съездили в сторону правды. «Ни в штабы, ни в войска не заглянул. Зачем, спрашивается, ездил? Для того, наверно, чтобы увидеть город, стоивший его армии столько крови».
Армия не «его», а всего народа, всей страны – Союза Советских Социалистических Республик. А он лишь возглавлял ее. Запомни это, умник. НЕКОРРЕКТНО Сталин встретился с командующим фронтом генералом А. И. Еременко и выслушал доклад о том, как подготовлена Смоленская операция, которая через три дня и началась, – вот зачем ездил. А вы хотите, чтобы он там встретился еще и с коллегой Медведевым? Искали – не нашли.
О посещении Сталиным фронта было объявлено войскам и, как вспоминал потом генерал Еременко, это «сыграло большую роль в подъеме морального духа войск» – вот еще зачем ездил, что уж вовсе недоступно пониманию этих сявок.
Итожа свои впечатления о встречах со Сталиным, Еременко писал: «В его образе отчетливо были видны сила, здравый смысл, чувство реальности и широта познаний. Его отличали также собранность, быстрота решений, умение молниеносно оценивать обстановку, ждать, хранить грозное терпение».
А вот еще «факт» – население Ржева и окрестностей. В фильме оно упомянуто в виде лишь каких-то перебежчиков, тех, кто стал полицаем, да женщин, вынужденных стирать белье немцам. И это все? Да, все. Больше никакое население пивоваровцев не интересует. Абсолютно! А ведь там было еще и антифашистское подполье, которым руководили К. П. Латышев и А. П. Телешов, схваченные и казненные.
И тут нельзя не вспомнить о Ржевской – не о Елене Моисеевне, переводчице, что фигурирует в фильме и дожила до девяноста лет под этим псевдонимом – да продлят небеса ее дни! – она сама о себе все рассказала, а о разведчице Ржевской, погибшей в двадцать лет.
В музее Советской Армии под инвентарным номером 4/21187 хранится ее письмо матери, написанное карандашом на шелковой косынке в фашистской тюрьме как раз в те дни, когда шли бои за Ржев, с понятной осторожностью.
Своей рукой девушка написала: «Ржевская Ольга Дмитриевна, 20 лет. Оболоновец, Мутищенский сельсовет Ельнинского района. Погибла 27 февраля 1943 года. За связь с партизанами. Кто найдет, сообщите родным». Она ошиблась, погибла немного позже.
И вот само письмо с некоторыми сокращениями:
«Здравствуй, милая мама!
Привет от дочери Ольги. Мама, родная, два месяца, как я не вижу свободу, но это все ерунда… Не знаю судьбы о тебе, но предполагаю, что встреч с тобой, милая мамочка, больше нет и не ждать. И только, мама, отмечай тяжелый день нашей разлуки и прощаний. Это 10 января 1943 года (воскресенье), когда пришлось покинуть родную деревню и тебя, милая мамочка.
Милая мама, прошу тебя только одно: обо мне не убивайся, береги свое здоровье. Меня ты не вернешь, а здоровье потеряешь. Ведь ты одна. Надеяться не на кого. Возможно, когда и дождешься Дуси. Возможно, она счастливее меня. А мне, мама, наверное суждено погибнуть…
Милая мама, еще раз прошу: обо мне не беспокойся. Мне сейчас хотелось бы услыхать о тебе хоть одно словечко и о всех своих родных, а потом бы умереть покойно. Жаль мне тебя, милая мама.