- Бронепоезд готов к боевым действиям! - отрапортовал он.
Это было видно и без рапорта. Закованные в броню паровоз и три вагона блестели чисто вымытыми боками. Настороженно глядели вперёд пушки и пулемёты. Бронепоезд приковывал внимание.
- Я вас представлю к награде! - сказал полковник начальнику депо.
- Благодарю вас! - ответил Платайс и напомнил: - Работа завершена досрочно, господин полковник!
Тот понял намёк.
- Водка со мной! Созывайте рабочих.
- Боюсь, что они водкой не удовлетворятся! - улыбнулся Платайс.
Полковник удивился, а Платайс крикнул:
- Кондрат Васильевич!
Открылась бронированная дверь. Показался Крутов.
- Полковник готов выслушать ваши требования! - сказал ему Платайс.
- Сдайте город, господин полковник! - ровным голосом произнёс Крутов.- А водку мы разопьём после окончательного разгрома Колчака.
- Глупая и неуместная шутка!- воскликнул полковник. - Я…
- Какая там шутка! - оборвал его Крутов. - Смотрите!
Пулемёт переднего вагона развернулся и уставился прямо в грудь полковника.
- Измена? - с ледяным спокойствием спросил он у начальника депо.
- Вы - интеллигентный человек и сможете отличить измену от военной хитрости, - сказал Платайс. - И, чтобы не было никаких эксцессов, убедительно прошу сдать пистолеты.
Под чёрным внимательным глазком пулемёта полковник и адъютант отдали оружие. Двое рабочих отвели их в сторону, и здесь им предоставили полную возможность наблюдать за подготовкой к отходу бронепоезда.
Платайс и Кондрат Васильевич проверили боевые расчёты. Команда бронепоезда, целиком укомплектованная из ремонтников, заняла вагоны. Только один пулемёт остался без наводчика. Рабочий, который повредил руки в схватке с колчаковцами, не мог стрелять. Заменить его было некому.
- Жаль, но придётся обойтись без хвостового пулемёта, - сказал Платайс.
Кондрат Васильевич посмотрел на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого.
- У нас ещё четверть часа. Попробуем найти пулемётчика.
- Где? - спросил Платайс.
- Есть у меня одна мыслишка!…
Они подошли к кладовой и через рабочего, дежурившего у двери, вызвали солдата с крестами.
Георгиевский кавалер вытянул руки по швам и хмуро уставился в землю.
- Пулемёт хорошо знаешь? - спросил Кондрат Васильевич.
Солдат молчал.
- Может, новичок в пулемётном деле? - снова спросил Кондрат Васильевич.
Солдат гордо тряхнул крестами.
- На германском фронте с «максимом» заработал!
- Что ж сегодня сплоховал?
- А ты заметил? - усмехнулся солдат. - Я думал, ты от страха и света божьего не видел!
- Верно! Боялся! - признался Кондрат Васильевич. - Боялся, что этакая украшенная крестами дубина полоснет по людям - и прощай бронепоезд! Сколько бед произошло бы из-за того, что один упал не вовремя, а другой умом в детстве не запасся!
- Ты не лайся! Пусть дубина, а не полоснул, однако! - отозвался солдат. - Стучаться бы тебе в царство небесное!… Ты у меня на самой мушке сидел!
- Что ж у тебя заело в пулемёте? - прищурясь, спросил Кондрат Васильевич.
- Пулемёт ни при чём… Не там заело!
Кондрат Васильевич повернулся к Платайсу.
- Не соврал! Я проверил: «максим» исправный, а молчал он потому, что у пулемётчика совесть, видать, заговорила.
Платайс оглядел ладную фигуру солдата.
- Пойдёшь с нами?
- Туда иль сюда, а посерёдке не высидишь, - уклончиво ответил солдат.
Кондрат Васильевич нахмурился.
- Ты нам загадок не загадывай!
Солдат укоризненно качнул головой.
- Умный, а не понимаешь!… Унтер - он не слепой: не хуже тебя видел, почему пулемёт не заработал. Туда мне дорожка заказана.
Платайс преглянулся с Кондратом Васильевичем и сказал:
- Я - командир бронепоезда. Сейчас отправка на фронт. Хвостовой пулемёт на выходе из мастерской должен ударить по наружной охране! Задача ясна?
- Так точно, ваше…
- Товарищ командир! - поправил его Платайс,
- Так точно, товарищ командир!
- Фамилия? - спросил Платайс.
- Николай Петров!
- Наводчик Петров! К хвостовому пулемёту бего-ом… марш!
Солдат побежал к заднему вагону бронепоезда.
- Без семнадцати двенадцать! - произнёс Кондрат Васильевич. - Пора!
Платайс по-военному вытянулся перед Круговым.
- Товарищ председатель ревкома! Разрешите вести бронепоезд в бой?
Кондрат Васильевич неумело козырнул, махнул рукой и, обняв Платайса, напутственно похлопал по спине.
Защёлкали, закрываясь, двери бронепоезда. С Кондратом Васильевичем осталось полтора десятка рабочих с винтовками и двумя пулемётами.
- Господин большевик! - спросил у Крутова полковник. - Скажите честно, кто из вас Трясогузка: вы или так называемый барон?
Кондрат Васильевич улыбнулся.
- Скажу честно: для меня это такая же загадка, как и для вас.
Бронепоезд без гудка плавно тронулся с места.
Рабочие распахнули створки ворот. Выпустив большой клуб пара, паровоз прибавил скорость. Последний вагон миновал ворота депо. И сразу же заговорил хвостовой пулемёт георгиевского кавалера. Послышались испуганные крики колчаковцев из внешней охраны. Грохнул пушечный выстрел. Артиллерия бронепоезда открыла огонь по казармам гарнизона.
Опоясалась огнями опушка леса за станцией. В бой вступили партизаны.
Полковник обхватил голову руками и мучительно застонал.
ПОБЕГ
Армия Трясогузки в полном составе томилась в подвале мастерской. Катя сторожила ребят. Она придвинула табуретку к верстаку, под которым был люк в подвал, и уселась на неё. Как Трясогузка ни тужился, он не мог сдвинуть эту тяжесть.
- Вы нас в плен не взяли! Не имеете права! - кричал командир, толкая плечом половицу.
- Мальчики! Дорогие! - отвечала Катя, беспокойно ёрзая на подпрыгивающей табуретке. - Потерпите до утра! Там и постелька есть внизу - поспите!
- Спи сама! - вопил из-под пола Цыган. - Как бандитов, в тюрьму засадили!
- Издевательство настоящее! - вторил ему Мика тонким голосом.
Когда в подвал долетели звуки боя, мальчишки притихли.
- Поняли теперь? - донёсся голос Кати. - Убить могут! А вы - герои, вас охранять приказано!…
Дав несколько артиллерийских залпов по казармам и домам, в которых были сосредоточены основные силы колчаковского гарнизона, бронепоезд вышел за станцию и сделал короткую остановку. Наводчика Петрова переместили к пулемету рядом с постом командира. Это предусмотрительное распоряжение Платайса оправдало себя уже на следующей станции.
Когда бронепоезд на медленном ходу подошёл к тёмной платформе, впереди загорелся красный глазок семафора - путь на запад был закрыт.
Из вокзала выскочил офицер, крикнул:
- Что там у вас происходит? Мы слышали канонаду!… И телеграф не работает!
Платайс подмигнул Петрову. Георгиевский кавалер высунулся из двери вагона так, чтобы видны были кресты.
- Это мы, ваше благородие, партизан пугнули! Обнаглели: подошли к самому городу и телеграфные столбы повалили!
- Ну и что? - тревожно спросил офицер.
- Не беспокойтесь! Добивают их наши! - ответил Петров.
В подтверждение его слов с востока долетела приглушённая расстоянием пулемётная очередь.
Красный глаз сменился зелёным. Бронепоезд снова двинулся к фронту.
А бой в городе ещё продолжался. Остатки колчаковского гарнизона, преследуемые партизанами и рабочей дружиной, откатились к окраине и залегли в канаве за мастерской жестянщика. Длинными очередями строчил пулемёт, прижимая наступающих к земле.
Командир отряда Торгашов выслал две группы партизан в обход колчаковцев. Стрельба разгорелась и на флангах. Мастерская попала под перекрёстный огонь. Со звоном полетели выбитые пулями стёкла.
Катя отбросила ногой табуретку и упала на пол.
- Спускайся сюда! - услышала она горячий шёпот Трясогузки.
- Ничего! - ответила Катя. - Сейчас наши заберут их в плен!
Но пулемёт колчаковцев продолжал строчить, пока дружное «ура» не заглушило его. Партизаны и рабочие бросились в атаку. Звуки стрельбы стали отдаляться. На пустыре стонали раненые.
Катя выглянула из окна. Недалеко от крыльца лежал партизан. Чуть подальше - ещё двое. На доске, перекинутой через лужу, сидел рабочий и зубами затягивал на руке жгут.
Сдёрнув с окна занавеску, Катя выбежала из мастерской.
Не прошло и минуты, как приподнялась половица. В тёмной щели блеснули три пары любопытных и немножко испуганных глаз.
- Ушла! - шепнул Трясогузка. - Нажимай!
Общими усилиями доска с верстаком была сдвинута в сторону. Мальчишки на четвереньках добрались до окна. Перестрелка долетала откуда-то из леса. Катя перевязывала партизана, лежавшего у крыльца.
- Тикаем! - предложил Цыган.
- Куда? - удивился Мика.
- В штаб! Там нас никто не найдёт!
- От своих прятаться? - спросил Мика. - Город теперь наш! Теперь всё по-честному будет!
- А продовольствие? - забеспокоился Цыган.
- Передадим Советской власти!
- Склад передадим! - согласился Трясогузка. - А сами?
- Чего сами? - не понял Мика.
- Армию что, распустим? - гневно спросил Трясогузка. - Вместо командира нянька у вас будет! Сопельки вытирать! За ручку водить!
Мику эта перспектива не огорчила.
- Зато она драться не будет! - сказал он.
- Эх ты! - уничтожающе произнёс Трясогузка и вдруг изменил тон: - А хочешь, я откажусь от командира? Не очень-то мне это нужно! Все будем бойцами! Ни одного леща не отпущу!
Цыган недоверчиво улыбнулся.
- А если отпустишь? - спросил Мика.
- Руби мне руку! Разрешаю! - воскликнул Трясогузка, но, подумав, добавил: - Нет! Руку, пожалуй, не стоит! Рука ещё пригодится: Колчак-то жив! Да мы только в одном городе и победили! А знаешь, сколько городов беляки заняли? Говорят, они и в Крыму сидят, жрут твои ананасы и косточки в море выплёвывают!
Эту речь командир произнёс специально для Мики. Трясогузка знал, что Цыган легче переносит жизнь беспризорника.