Уверенный в своей догадке, Платайс дошёл до кожуха и заглянул внутрь. Никаких сомнений больше не оставалось. Туда кто-то втащил несколько досок, чтобы удобней было сидеть. Валялась груда окурков. Столько папирос за одну ночь не выкуришь. За домом уже следили несколько ночей. Значит, эта слежка никак не связана с Бедряковым. Он заходил только вчера. Почему же семёновцы установили этот тайный пост? Где допущена ошибка? Что вызвало их подозрение?
Мрачный вернулся Платайс в дом. Он пока ничего не решил, но твердо знал, что больше ни с Карпычем, ни с Лапотником ему встречаться нельзя. Он вынул донесение и сжёг его.
Напрасно Карпыч ждал утром у ворот. Вышел управляющий и сказал, что господин Митряев нездоров и никуда сегодня не поедет.
Хоронили Чако без Платайса. Ицко выкопал яму у брёвен и опустил в неё овчарку. Мика стоял рядом и всхлипывал не стесняясь. Девчонкам положено плакать.
- Не плачь, Мэри! - сказал Ицко, закапывая яму. - Он уже старый совсем. Он даже потемнел от старости. Помнишь - он же светло-серый был. Или тогда у вас другая собака жила?
Вкрадчивый голос управляющего насторожил Мику. Он вытер платком слезы.
- Ничего не другая! Эта же! Чако!… И шерсть у ней ничуть не потемнела!
- А хочешь я тебе новую собачку приведу?
- Ничего мне не надо! И не лезьте!
Мика топнул ногой и побежал к воротам, а Ицко разогнулся и пристально посмотрел ему вслед. И опять, как и всегда, в этих бегущих ногах, в широко размахивающих руках он почувствовал какую-то неуловимую фальшь. Что-то было не так. Но что? Сколько раз Ицко ломал над этим голову, но так и не мог понять, в чём проявляется эта фальшь. Он старался почаще встречаться с Мэри, ласково заговаривал с ней, а она обрывала разговор на полуслове, убегала и запиралась в тех комнатах, куда управляющему без вызова входить не положено. Он бы мог не посчитаться с запретом, но боялся. Хозяин обещал, закончив дела, хорошо с ним расплатиться. А в том, что приехал настоящий Митряев, управляющий почти перестал сомневаться. Если бы это было не так, подполковник Свиридов не стал бы ждать столько дней.
Утрамбовав ногами землю, Ицко закинул лопату на плечо и вернулся во двор. Только он закрыл за собой дверь и отнёс лопату во флигель, как по двору с грохотом покатилась переброшенная через забор пустая консервная банка.
Выйдя за ворота, Ицко долго грозил кулаком и ругал убегавшего прочь Трясогузку, а Мика, приплясывая и улыбаясь во весь рот, ворвался к отцу в кабинет.
- Всё, папа! Кончилась беда! Была - и вся вышла!
Платайс неодобрительно посмотрел на сына.
- Ты плохо себя ведёшь, Мэри!
- Да нету его!
- Кого?
- Управляющего! Он во дворе… И этого, Бедрякова, тоже нету! Ура!
Платайс вскочил, до боли стиснул сыну плечи.
- Тихо!
Это было сказано таким тоном, что Мика сразу стал серьёзным.
- Нету, папа, Бедрякова, - повторил он.
- Куда он делся?
- Не знаю.
- А что ты знаешь?
- Мне сигнал дали, что беды больше нету!
- Кто?
- Тр…
- Тр… - дальше? - спросил Платайс и вдруг догадался сам: - Трясогузка?
Мика кивнул.
- И Цыган здесь?
- Да, папа, - признался Мика.
Ни Бедряков, ни филёр так не напугали Платайса, как это неожиданное появление в Чите Трясогузки и Цыгана. Что они там натворили с Бедряковым? Что вообще делают? Не их ли неосторожность привела к тому, что за домом Митряева установили слежку?
Мика успел рассказать, как он встретился с ребятами, как устроил их с помощью девчонок на работу, как сообщил Трясогузке о Бедрякове. А что они сделали с ним, он не знал.
Потом вернулся в дом управляющий, и больше разговаривать было нельзя. С укором и болью смотрел Платайс на сына и, взяв со стола карандаш, хотел написать ему горькие резкие слова, но сдержался. Сейчас лучше не наказывать Мику даже словами. Не время. Раз уж так получилось, надо выяснить все до конца.
- Мэри! - обычным ровным голосом сказал Платайс. - Сходи к Нине. Узнай.
Мика понял, у кого и что надо узнать. Понял он и то, что отец перестал сердиться. Окрылённый полетел он к церкви, а вернувшись, долго писал на листе всё, что рассказал ему Трясогузка. Мика был в восторге и часто ставил жирные восклицательные знаки. Платайс стоял у него за спиной, читал, но в восторг не приходил. Конечно, ребята ловко всё это подстроили, только не подумали, что будет дальше. А дальше будет допрос Бедрякова. И он обязательно назовёт фамилию своего влиятельного токийского знакомого Митряева, за которым и так уже установлена слежка.
Платайс сжёг исписанный лист и молча заходил по кабинету. Мика ждал, что отец похвалит его друзей, но вместо этого услышал:
- Иди поиграй, Мэри! Не мешай мне…
И он ушёл, не понимая, чем недоволен отец…
Недаром говорят: беды вереницами ходят.
Бродил, бродил Мика по дому. Делать нечего. Вздумал поиграть с Чако, но вспомнил: нету Чако! Ещё тоскливее стало. Присев у окна в спальне, увидел колокольню и позавидовал Трясогузке. До чего же хорошо быть мальчишкой! Брюки натянул, рубаху накинул - и порядок! Нигде не трёт, не жмёт, не стягивает! А подумал он об этом потому, что заныли ноги. Скинул Мика опротивевшие туфли и потёр пальцы с большими мозолями. Зачесалась и голова. Ничего удивительного! Походи-ка с волосами, связанными в дурацкий узел! В этом платье походи! Да резинки не забудь, чтобы чулки не поползли вниз, как шкура со змеи! Всё трёт, и везде чешется!
И решил Мика истопить ванну. Не так ему хотелось помыться, как просто побыть без этой, как он называл про себя, сбруи. Куб нагрелся быстро. Наполнив ванну, Мика с наслаждением сдёрнул с себя платье и бултыхнулся в тёплую воду. Лежал минут пять неподвижно, потом намылил голову и не слышал, как мимо ванной комнаты прошёл управляющий.
Он прошёл ещё раз, вернулся, постоял у двери, ухватился руками за притолоку и, подтянувшись, заглянул в щель. Он увидел голого мальчишку. Это так его поразило, что он, опустившись вниз, прижался лбом к двери и простонал:
- Дурак я, дурак!
- А знаете, почему? - спросил сзади голос Платайса.
Ицко повернулся пружинисто, с кошачьей ловкостью, но в руке у Платайса был пистолет.
- Не надо! - предупредил он и закончил фразу: - Потому что излишне любопытны… Давно это с вами?
- С тех пор, как приехали вы, господин… Не знаю, как величать!
Платайс пожал плечами.
- Напрасное любопытство… Всё было так хорошо! А теперь? Что мне с вами делать? Подскажите!
Ицко был не очень труслив. А когда он злился, то мог сойти и за храбреца. Сейчас он был зол. Надо же попасться как последнему глупцу!… А раньше - ещё глупее! Нужно быть слепым, чтобы не отличить мальчишку от девчонки!
- Я бы знал, что мне делать! - с угрозой ответил он.
- Вам легче! - вздохнул Платайс. - Впрочем что мы здесь стоим? В кабинете лучше… Вы пойдёте впереди, и очень прошу вас - без этих, без попыток.
- Умирать я не собираюсь!
- Вот и отлично. Значит, мы договоримся…
А Мика беззаботно плескался в ванне и так ничего и не слышал. Вымывшись, он снова влез в свою «сбрую», завязал волосы в тугой узел на затылке и пошёл к отцу.
Платайс, как показалось Мике, мирно беседовал с управляющим. Отец сидел за столом, а Ицко - в кресле у стола. Но послушать, о чём они говорят, не удалось.
- Не мешай нам, - сказал Платайс. - Я тебя позову.
Пришлось уйти, а в кабинете продолжался разговор, от которого Платайсу становилось всё легче и легче. Эту беседу никак нельзя было назвать допросом. Платайс умел расспрашивать. Он даже у Митряева смог выпытать самые затаённые, глубоко запрятанные мысли и факты. С Ицко было проще. И всё же этот разговор затянулся до вечера. Зато Платайс узнал со всеми подробностями и о встрече управляющего с подполковником Свиридовым, и об ответе на телеграфный запрос, посланный во Владивосток.
Положение прояснялось. Теперь было понятно, что слежка за домом - всего лишь предупредительная мера. Никакими конкретными фактами контрразведка не располагала. Ещё несколько спокойных дней - и подполковник Свиридов снял бы этот ночной пост у дома Митряевых.
Но по-прежнему главная опасность оставалась. Это Бедряков. И ещё предстояло тоже нелёгкое дело - освободиться от управляющего. Платайс посмотрел на собеседника, и тот понял, что сейчас решается его судьба. Злость у Ицко давно прошла, а с ней ушла и храбрость, но он старался не показывать страха.
- Без суда - не в ваших правилах! - произнёс он, с трудом заставляя себя не смотреть на ствол пистолета, лежавшего за чернильным прибором. - Я же понял, кто вы… Не имеете права!
- Имею! - твердо сказал Платайс. - Но вас пока не за что! - Он подчеркнул голосом это коротенькое «пока» и перебросил через стол лист бумаги. - Пишите!
Ицко, ни о чём не спрашивая и не возражая, написал под диктовку Платайса короткую записку: «Не ищите меня и Мэри, пока не распродадите всё имущество. Мне - половину барыша, а я вам - дочь. Место обмена сообщу. Алексей Ицко».
МАСКАРАД ОКОНЧЕН
Как всегда, в девятом часу утра к воротам особняка Митряева подъехал Карпыч. Ждать ему не пришлось. Вышел сам Платайс.
- Садитесь, господин Митряев! - Карпыч снял шапку. - Эх, и прокачу! Беру недорого - везу быстро!
- Спасибо, Карпыч! Но мне сегодня ломовой извозчик нужен.
- Лапотник! - догадался старик. - Это можно. Прислать?
- И поскорей! Мусор надо вывезти… И подальше - за город.
Через час приехал на телеге Лапотник. Ворота были открыты, и он направил лошадь к крыльцу.
- Вас папа зовёт! - крикнул Мика из окна.
Лапотник вошёл в дом, а Мика наоборот - вышел во двор с куклой и стал играть у самых ворот, чтобы видеть всю дорогу.
Платайс с Лапотником вынесли какой-то длинный предмет, завёрнутый в старые половики, и уложили его в телегу.
- А если закричу? - послышалось из половиков.
- Вы же неглупый человек, - ответил Платайс. - И вилы рядом с вами лежат. Острые!… Зачем кричать?