Осенью 1817 года, после возвращения пансионеров Мерзлякова с каникул, решил, наконец, Алексей Федорович прочитать стихи своей «маленькой академии», как он называл кружок наиболее способных к стихотворчеству своих воспитанников. И одними из первых были прочитаны стихи Тютчева. Думается, что именно с того момента уверовал профессор в будущий талант своего ученика, а уверовав, стал выделять его среди других. Первым шагом Мерзлякова в этом направлении стал прием Тютчева в Общество любителей российской словесности. Это Общество, членом-учредителем которого был и Алексей Федорович, организовалось летом 1811 года. Оно стало четвертым ученым обществом при Московском университете.
Вспоминая те годы, С. Т. Аксаков писал: «Это Общество имело значение и влияние. Московская публика приняла живое участие в его заседаниях... Года с 1818 по 1826 год можно назвать самым цветущим периодом Московского общества любителей российской словесности... А. А. Прокопович-Антонский был постоянным председателем Общества в его блистательное время... Мерзляков н Качеповский были главными его помощниками». Как видим, знакомые лица: будущий ректор Московского университета и два его профессора.
По уставу, в Обществе не могло было быть более тридцати пяти действительных членов. Все остальные считались сотрудниками. Действительными членам а являлись почти все профессора университета, а также известные московские литераторы: старейший поэт И. И. Дмитриев, часто бывавший в Москве В. А. Жуковский, любимец московских гостиных, дядя А. С. Пушкина Василий Львович Пушкин и другие.
В число же сотрудников избирались «любители словесности, которые но молодым летам своим... не могли еще приобрести особливой опытности в словесных науках, но которые представят сочиненные ими стихи или прозаические статьи, соответствующие намерениям Общества и изъявят желание трудиться вместе с членами». Сотруднику необходима была еще рекомендация кого-нибудь из действительных членов.
И вот 22 февраля 1818 года, на тридцать третьем заседании Общества, хорошей рекомендацией для юного Тютчева стало прочитанное Алексеем Федоровичем стихотворение его ученика «Вельможа (Подражание Горацию)». Судя по всему, стихотворение было одобрено, и уже на следующем заседании 30 марта четырнадцатилетний Федор Тютчев был принят в сотрудники. В этот же день в сотрудники Общества был принят н Семен Егорович Ранч.
Согласно уставу Общества, сотрудники должны были ежегодно представлять но крайней мере но одному своему сочинению. Это неукоснительно соблюдал и Тютчев. На следующий год на сорок первом заседании, т. е. 8 марта 1819 года С. В. Смирнов, родственник Мерзлякова, прочел веред собравшимися «Послание
Горация к Меценату» — перевод сотрудника Ф. И. Тютчева. Это была своеобразная вариация на тему 29-й оды Горация иэ третьей книги «Од». «Послание» стало первым опубликованным произведением юного поэта и вызвало восторг родных Федора, его знакомых. Напечатано оно было в 14-й части «Трудов» Общества за 1819 год.
Высоко оценивая способности юноши, Мерзляков опекал его. Он дал Тютчеву рекомендацию в сотрудники Общества, потом рекомендовал для поступления в университет, участвовал в приемных экзаменах и, наконец, писал прошение о его зачислении после успешных экзаменов. А еще через год, опять-таки не без рекомендации Алексея Федоровича, Тютчеву, как одному из способнейших в стихосложении студентов, поручили сочипить оду на торжественный ежегодный акт университета. И Тютчев написал «Уранию», за которую получил похвальный лист и приобрел благосклонность университетского начальства.
Но если профессор продолжал расхваливать своего ученика, то тот, наоборот, и в профессоре, и в Обществе начал постепенно разочаровываться, хотя продолжал писать стихи, когорте и в дальнейшем публиковались в «Трудах» Общества. Он уже хорошо понимал, что новая, зарождающаяся в Москве литературная жизнь шла мимо Общества, слишком почтенного, академичного, «в старинном веке запоздалого». И не случайно поэтому созданное вскоре Ражчем «Общество друзей», в которое вошла в основном литературная молодежь, встречено было Тютчевым с энтузиазмом.
Постепенно Общество любителей российской словесности перестало пользоваться успехом и у маститых литераторов, поэтому во второй половине 1820-х годов оно прекращает свою деятельность.
Московский университет
В этот знаменательный для себя день 29 сентября 1819 года Федор проснулся необычайно рано. Рядом на кресло был наброшен приготовленный еще с вечера новенький зеленый фрак, стояли начищенные до блеска сапоги со складками у щиколоток, с отворотами из желтой кожи. Маменькой была продумана каждая мелочь, чтобы сын не выглядел хуже других.
Юноша сразу вскочил с постели, тщательно умылся из большого фаянсового кувшина, вытерся жестким полотенцем и тут же, еще до завтрака, немного подумав, выбрал в стаканчике самое хорошее перо, чуть подправил его ножичком и, подвинув к себе стопку чистой бумаги, принялся сочинять прошение о поступлении в университет. Макнув перо в высокую бронзовую чернильницу, он четким, но еще не совсем окрепшим почерком, выводя завитки на буквах, как это делали тогда лучшие переписчики, написал: «Родом я из дворян, сын надворного советника Ивана Тютчева, от роду себе имею 15 лет, воспитывался и обучался в доме родителей российскому, латинскому, немецкому и французскому языкам, истории, географии и арифметике, потом в течение двух лет слушал в сем университете профессорские лекции, теперь желаю продолжить учение мое в сем университете в звании студента, почему правление Императорского Московского университета покорнейше прошу, сделав мне с знаний моих надлежащее испытание, допустить к слушанию профессорских лекций и включить в число своекоштных университетских студентов словесного отделения...»
Через несколько часов юный Тютчев вошел с этим прошением в здание университета.
Спустя месяц после подачи прошения Мерзляков и профессор математики Тимофей Иванович Перелогов испытывали дворянина Федора Тютчева в российском, латинском, немецком и французском языках, в истории, географии и арифметике и нашли его способным и слушанию профессорских в университете лекций...»
Генеральный план дома, перестроенного выдающимся русским зодчим М. Ф. Казаковым
Так выглядит сегодня бывший дом Тютчевых. Фрагмент фасада
Старинные подвальные помещения из белого камня — след минувших веков
Вид на здание со стороны Армянского переулка
Причудливые балкончики придают старинному особняку особую прелесть
И сегодня служит людям старинная чугунная лестница
Современным интерьер дома
Н. М. Карамзин
И. И. Дмитриев
Х. Е. Лазарев
Церковь Николы в Столпах. Фото 1881 г.
Ф. И. Тютчев в детстве
Сестра Ф. И. Тютчева - Дашенька
Е. Л. Тютчева - мать поэта
И. Н. Тютчев - отец поэта
Н. П. Шереметьева - тетка поэта
И. А. Жуковский
Н. И. Тютчев — брат поэта
С. Е. Ранч
Ф. И. Тютчев — студент Московского университета. 1820-е гг.
М. П. Погодин
А. Ф. Мерзляков
А. И. Остерман-Толстой — дядя поэта
И. Д. Якушкин
А. В. Якушкина, урожденная Шереметьева
Д. И. Завалишин
А. А. Бестужев-Марлинский
Вид на Маросейку (ныне ул. Богдана Xмельницкого и церковь Косьмы и Дамиана. Фото 1913 г.
Ф. И. Тютчев, 1838 г.
Так выглядел старинный особняк в 1940-е гг.
Математика, история, география, русский язык — все предметы, хорошо знакомые и тем, кто сегодня поступает в университет. А вот знание трех иностранных языков — не много ли это для пятнадцати-шестнадцатилетнего студента? И если бы Тютчев был один такой. А ведь подобный «полиглотизм» среди большей части дворянства был обычным в те времена и ни у кого не вызывал удивления. Зато какую пользу приносил!
С юных лет Тютчева отличали интеллигентность, разносторонние интересы, тяга к учению, прекрасное владение иностранными языками. Недаром спустя десять лет, даже не подозревая о его поэтическом таланте. И. В. Киреевский скажет, что «у нас таких людей европейских можно счесть по пальцам...» Сегодня, зная детство поэта, можно понять, как из мальчика, жившего в обычной дворянской семье, постепенно вырос по-европейски образованный дипломат, которого величайший немецкий поэт Генрих Гейне будет считать одним из своих лучших русских друзей, а известный философ Фридрих Шеллинг высоко оценит его ум и знания.
Но вернемся к университету. 6 ноября 1819 года Федор Тютчев, которому через полмесяца исполнится шестнадцать лет, зачисляется своекоштным, т. е. обучающимся на собственные средства, студентом Московского университета.
Эти годы считались «патриархальною эпохою» главного учебного заведения России. «студенческая жизнь... - вспоминал знаменитый хирург Н. И. Пирогов, - до кончины императора Александра I была привольная. Мы не видывали попечителя - князя Оболенского, да и с ректором - Антоновским - редко встречались вступающие в университет кутилы и забияки (видимо, имелись в виду беседы с ними о поведении). Несмотря па это, я не помню ничего особенно неприличного. Скорее выдавалась и поражала нас наружность у профессоров, так как одни из них, в своих каретах четверкою, с ливрейными лакеями на запятках... казались нам важными сановниками, а другие... ездившие па ваньках, во фризовых шинелях — имели вид преследуемых судьбою париев».
О демократичности системы преподавания в университете говорит, например, возможность выбора студентом тех профессоров, лекции которых он хотел бы слушать в обязательном порядке. Для этого фамилии преподавателей студент вносил в свой табель (таи тогда называлась зачетная книжка), и список их утверждался ректором.
Светилом словесного факультета более четверти века был, несомненно, профессор Алексей Федорович Мерзляков. Опытный педагог нередко позволял себе не особенно придерживаться университетской программы. Поэтому привлекательностью его лекций была богатая импровизация. Темой ее могла быть любая древняя ода, старинное сказание или современная повесть — все подавалось им очень эмоционально, зажигало слушателей, не оставляло равнодушных в громадной аудитории.