Как только мы въехали в ворота, навстречу высыпали люди. Жители деревни с радостью смотрели на телеги с провизией, понимая, что этой зимой голодать никто не будет. Я оглянулась на Владимира и поняла — не время и не место обсуждать наши отношения. Нам с мамой стоит заняться покупками, ему раздать людям провиант. Может попозже, когда дел будет не так много, и останется свободное время.
Но не успели мы разобрать покупки, как в дом забежала Елена, десятилетняя дочь кузнеца.
— Баб Веся, мамка рожает! — выкрикнула девчушка, не давая себе ни секунды, чтобы отдышаться.
— Как рожает? — охнула мама. Мешок с тканью выпал из рук. — Рано же ещё!
Я нервно сглотнула, понимая, что мне придётся помогать. Конечно, я об этом и так знала, но надеялась, что меня пронесёт. Самое интересное, повода так думать у меня не было. Во-первых, мама Елены, Миралина, должна была родить в начале зимы, а это примерно ещё полтора месяца. Во-вторых, я сама мама и знаю, как всё это происходит. Перед родами я смотрела обучающие фильмы.
И именно поэтому, я не хотела участвовать в родах. Мой предел — хлюпающие детские носы и кашель. Ну ещё температура.
Но кто меня будет спрашивать? Одного взгляда мамы хватило, чтобы я попросила Яну сидеть спокойно дома, а сама пошла собираться.
Пока мама готовила отвары, я складывала в мешок тканевые отрезы и обработанные швейные принадлежности. А вдруг её придётся зашивать? Острый скальпель тоже лёг у сумку, на всякий случай.
Я подняла голову и наткнулась на испуганный взгляд Елены. Казалось, ещё немного и девочка расплачется. Ободряюще улыбнувшись, я обула мягкие сапожки, купленные в городе, и, дождавшись маминого приказа, пошла к дома кузнеца.
Михач встречал нас возле калитки. Любезно пропустил Елену и маму, а вот на меня посмотрел так, словно я обнажена, а не в платье. Сальный, липкий взгляд, вызывающий отвращение. Вот же козёл! Жена ребёнка рожает, а он…
Я не успела обозвать его нехорошим словом хотя бы про себя, потому что из дома раздался громкий, протяжный крик. Пришлось ускориться, дабы пациентка не родила без нас. Что вполне может быть, учитывая срок беременности. Миралина сейчас на восьмом. Нам остаётся лишь искренне надеяться на волю богов, что с малышом всё в порядке, иначе…
Детских реанимаций и ИВЛ здесь нет.
— Елена, воды горячей, — принялась давать мама указания. — Арника, настой валерьяны.
Я, не теряя ни секунды, молча полезла в мешок, за нужным бутыльком.
— Мира, слушай меня внимательно, — заговорила мама с пациенткой. — Тебе надо хорошенько постараться и слушаться меня.
— Хорошо, — слабо закивала будущая мамочка и тут же закричала.
Меня передёрнуло. Как на яву вспомнились свои роды. Как бы я не готовилась, легко не прошли. И разрывы были, и боль неимоверная, и врачей не слушала. Первый ребёнок, всё новое и дико страшное. Самое смешное, буквально через год я захотела ещё ребёнка. Но Ярослав не хотел, пока, в всяком случае.
— Арника, не стой столбом. Пришли Елену ко мне, нужны пелёнки чистые, а сама посмотри, что там с водой.
Я прошла в маленькую кухоньку. Девочка только набрала воду в большой чан и силилась поставить его на печную плиту.
— Давай я, — я подоспела на помощь, перехватывая чан именно в тот миг, когда он начал заваливаться на бок, грозясь расплескать воду. — Иди в комнату, там баба Веся просит пелёнки.
— Ага, — согласилась напуганная девочка. Но не добегая до дверей, обернулась. — Мама и братик будут жить?
— Я…, - я растерянно посмотрела на девочку. Что сказать, когда ответа не знаешь? — Бабушка Веся сделает всё, чтобы роды прошли успешно.
Елене хватило и этого. Кивнув мне и радостно улыбнувшись, девочка убежала.
Я поставила воду на плиту и взяла черпак, помешивать, в надежде, что так вода прогреется быстрее. Настолько задумалась, что не услышала, как сзади раздались шаги. Только почувствовала, как на талии сжались руки.
Испуганно ойкнув и развернувшись, я столкнулась нос к носу с кузнецом.
— Что вы делаете? — прошипела я, сбрасывая с себя его руки. — Ваша жена сейчас рожает!
— Да ладно тебе, не помирает же, — осклабился Михас. — Тем более, Мирка не давала к себе прикоснуться последний месяц, да и сейчас не даст. А тебе не впервой.
— Я закричу, — предупредила я, делая шаг в сторону.
В груди похолодело. Страх змеёй скользнул глубже, подобрался к сердцу. Я видела взгляды, видела похоть в глазах мужчин. Не у всех, но бывало. Не реагировала, потому что меня не трогали и даже пошлых шуток не отпускали.
Мерзко… Так не должно быть.
Из комнаты раздался надрывный крик Миры, но Михас даже голову не повернул в сторону двери. Он также насмешливо смотрел на меня.
— А я расскажу всем, что ты мне подмигивала и соблазняла, — нагло фыркнул этот… казанова.
— Это не правда, — возмутилась я.
— Да кто поверит потаскухе, нагулявшей ребёнка? — расхохотался будущий папаша. — Соглашайся, Арника. Иначе прославлю на всю деревню.
— Соглашайся, Арника. Иначе прославлю на всю деревню.
— Вы мерзкий, — прошипела я, с силой толкая мужика в грудь.
От неожиданности Михас сделал шаг назад, собственно, чего я и добивалась. Развернувшись, схватила рукавицы для горячего, и только потом притронулась к бурлящему чану.
— Уйди, иначе между ног тебе вылью, до конца дней никого обрюхатить не сможешь, — я не говорила, а цедила, кривясь от омерзения.
И страх в поросячьих глазах стал мне наградой.
Михас сделал всего два шага назад, но этого хватило, чтобы пройти мимо и даже рукавом его не задеть.
— Ты ещё пожалеешь, — злобно прорычал Михей.
Я спиной чувствовала его взгляд. Надменный, жестокий…
Как же хотелось вот прямо сейчас убежать. Скрыться подальше, чтобы ни одна такая скотина не достала, чтобы ни одна липкая от вожделения рука не могла прикоснуться к платью, не говоря уж о голой коже.
Слёзы жгли глаза, но заплакать я не имела никакого права. Только не в таком виде показаться перед роженицей и Еленой. Да и маме не хочется доставлять проблем. Может потом, дома, я расскажу о случившемся, но не сейчас, и не здесь. Чтобы этот ублюдок слышал, как я жалуюсь?
Не дождётся…
И глаза не опущу при встрече. Пусть знает, что страха во мне нет.
Обида, но не страх.
— Мирка, глубоко дыши, — рыкнула мама на роженицу, подготавливая место для малыша.
— Вот вода, — я поставила чан на пол и отложила прихватки.
— Помогать будешь? — спросила мама, кинув на меня подозрительный взгляд. — Всё нормально?
— Всё прекрасно, — бодрый голос подделать удалось, а вот выражение лица нет, поэтому пришлось отвернуться.
Больше на разговоры времени не было, у Мири начались потуги.
Впервые видела рождение ребёнка настолько близко. Когда рожала сама, я мало что соображала, словно во сне. Или это так отразились воспоминания. Говорят, когда происходит что-то страшное, то мозг может защититься таким вот способом. Или вообще амнезией именно этого момента.
Сейчас я наблюдала как целитель, травница, но не сторонний участник. К счастью, никаких опасностей, в виде обвития пуповиной или рождения попой, не было. Вполне стандартные, лёгкие роды, без разрывов и кровотечений. Мальчик родился вполне здоровеньким внешне, хоть и маленьким. Взяв его на руки, я умильно погладила по щёчке. Сразу вспомнила, как брала Яночку на руки, как радовалась её рождению. Всё же, дети это наше счастье. И мне горько наблюдать за тем, что происходит в деревне. Постоянно задаюсь вопросом, а любят ли здесь детей? Ценят ли их и насколько. Никак не привыкну, что жители этого мира относятся к ранним бракам вполне нормально. Разве они не понимают?
Но кинув взгляд на уставшую Миралину, я осознала: не понимают, потому что привыкли. Мире около двадцати шести лет, Елену она родила в шестнадцать. Тяжёлый труд, ранние роды, высокая ответственность наложили отпечаток на внешность девушки. Вместо молоденького лица, передо мной сухая кожа, потухшие глаза и морщины. Словно ей далеко за сорок.
И худоба…
Полные женщины были, но мало. Увидев полную женщину можно смело сказать, что у неё хороший доход и мало работы. Остальные же были как спички.
Женщины… А вот мужики в большинстве своём полные. И выглядят здоровыми не от накаченных мышц, а благодаря пиву в огромных количествах. Ухаживать за собой здесь никто и не думал.
Я укутала ребёнка и положила в самодельную люльку, стоявшую в углу комнаты.
— Хороший мальчик, — похвалила мама новорождённого, а затем повернулась ко мне. — Не знаю, что с тобой сегодня, но иди домой. Я сама закончу, а тебе надо отдохнуть. Что-то ты рассеянна.
Я кивнула, даже не думая спорить. Домой так домой. Тем более, там Янка одна.
Выскользнув из дома, я осмотрелась. Не хочу сейчас разбираться с Михасом. Да и вообще, с кем бы то ни было. Даже решилась пройти тропинкой за домами, по которой коров на пастбища водят.
Этот путь чуть длиннее, чем по дороге, да и пусть.
Я шла по влажной от росы траве и думала. Вспоминала, как попала сюда, объяснения мамы, её волнения, что меня возненавидят.
И я только сейчас поняла одну очень важную вещь. Та же Авдотья боится не меня лично, а того, что неискушённый мужик уйдёт. Ей плевать, будет ли он со мной изменять. За время, прожитое здесь, я заметила, что к изменам относятся очень легко. Но ведь мужик может уйти… А кто будет домом заниматься? На полях работать? Семью обеспечивать?
Ненависть возникла из-за страха остаться одинокой. Особенно сильна ненависть при виде молодой, красивой соперницы. Я не считаю себя моделью, но по сравнению с уставшими, измученными женщинами этой деревни… Плюс отсутствие ухода и знаний, которые я получила ещё в юности или студенческие годы. Да, было не очень удобно носить бюстгальтеры и корректирующее бельё после рождения Яны. Да, было сложно заставить себя качать пресс и стоять в планке, чтобы вернуть тело в форму. Сейчас понимаю, что мои усилия были не ради меня самой, а из-за страха потерять Ярослава. Бывший муж красив, умён, богат. А вокруг десятки красавиц с идеальным маникюром и ухоженными волосами.